В год огненной векши

– Спасибо, брат, - отвечал Всеволод, кланяясь в ответ на поясной поклон Изяслава. – Возьми кубок, выпей за здоровье княгини.

Служанка передала Забаве поднос с кубком, наполненным брагой, и княгиня, смущенно опустив голову, подошла к Изяславу.

– Спасибо на добром слове! За здоровье ваше пью, князь с княгиней! Живите в мире и любви до старости.

Одним махом осушив кубок, громко воскликнул:

– Эх, горька что-то нынче брага!
– и швырнул на поднос горсть монет.
– Подсласти поцелуем, невестушка!

Забаву обожгло. Дружинники оживились, загоготали, поддерживая Изяслава. Смотреть туда, где стоял Всеволод, было страшно. Обхватив лицо Забавы руками, Изяслав сильно прижался к ее губам. Потом, не отпуская, жадно взглянул в глаза, ища ответной страсти.

Забава слышала, как веселятся дружинники, подбадривая князя. В душе поднялось негодование.

«Что ж ты, Изяслав, думаешь, - пришла ей в голову мысль, - что княжна Светоградская вроде Лушки-служанки? Видно, не понял ты меня, не распознал, что дочка Мирослава душу вынет, да не предаст».

Видя, что Всеволод сидит чернее тучи и не смотрит на нее, подошла к нему, не пряча глаз, не опуская головы. Села близко, рукавом коснувшись его руки. Изяслав только лукаво улыбался, поглядывая на молодоженов. Выпив еще, повернулся к Туче:

– Скоро ли в Светоград, воевода, или еще погостишь?

– Завтра едем с Могутой, - отвечал тот неохотно, заметив недоброе между братьями. – Ратибора здесь оставляю при княгине служить. Все сделано, как Мирослав просил: дочку его довез в целости, замуж выдал. Пора в обратный путь.

– Я к тому говорю, что прибыл на днях в Бугров купец из Светограда. Говорит, совсем невесело в Светлом городе.

Забава побледнела. Всеволод, еле сдерживая гнев, спросил:

– Что рассказывает купец?

– Братья, будто, междоусобие затеяли, - осторожно, словно что-то недоговаривая, начал Изяслав.

– А Мирослав что же? – недоверчиво спросил воевода.

– Не знает больше ничего купец. Говорит, что и товары, и серебро отобрали, самого чуть не зарубили. А народ волнуется: серпень на пороге, скоро хлеб убирать, а князья войной того гляди друг на друга пойдут.

– Брешет твой купец! – не выдержал Туча. – Быть такого не может, чтоб Мирослав допустил… Да и братья сроду в согласии жили.

– Чего не знаю, о том врать не буду, - согласился Изяслав. – Только купец надежный, проверенный.

Туча недовольно завозился на лавке. Забаве стало страшно. Что могло случиться в Светограде, что поссорились братья? Мельком посмотрев на Изяслава, заметила его недобрый взгляд из-под бровей.

К Всеволоду с поклоном подошел Ратибор, слышавший разговор.

– Князь, дозволь с воеводой в Светоград отправиться. Разузнаю все и вернусь.

– Нет, - сказали одновременно Всеволод и Туча.

– Твое место подле княгини. Так Мирослав хотел, - покачал головой воевода.

– В Светоград мои послы поедут, - задумчиво отвечал Всеволод. – Если Мирославу помощь нужна, Северомирск в стороне не останется.

Забава вздохнула с облегчением, не видя, как в довольной улыбке изогнулись губы Изяслава.

Пировали опять до позднего вечера. Всеволод обсуждал с дружиной, кому ехать к Мирославу. Выбрали пятерых опытных дружинников и начальником – пожилого сотника Храбра. Вместе с светоградскими будет восемь человек. Поклажи возьмут самую малость, так что налегке быстро доберутся.

Когда Туча встал и начал прощаться, Всеволод помог подняться Забаве, за руку поддержал, когда она подошла к воеводе.

– Прощай, княгинюшка, - сказал Туча, глядя в лицо ей так, будто насмотреться хотел, запомнить. – Не так я думал расставаться с тобой. Да делать нечего. Проси за Светлый город у Перуна с Мокошей. Авось еще свидимся.

Троекратно поцеловав дочку Мирослава, Туча тяжелым шагом пошел в отведенные покои.

Дружинники потянулись к выходу. Когда в гриднице остались лишь несколько человек, Всеволод подозвал жестом Раску.

– Проводи княгиню в опочивальню, - приказал ей. И обратившись уже к Забаве добавил.
– У меня еще дела с посольством, так что не жди.

Забаве то ли показалось, то ли и вправду послышалось, будто он сказать хотел, чтоб и вовсе не ждала его больше.

Оставшись одна в опочивальне, девушка присела на кровать и задумалась. Невеселыми были ее мысли. Что за игру затеял Изяслав? А Всеволод?

Совсем скоро наступит новолетие, закончится год огненной векши. Пророчество исполнено. Отчего же из родных земель дурная молва идет? Неужто и вправду что плохое стряслось?

Глава 15

Черные тучи нависли над Светоградом. Ярче солнца горели за городом огни погребальных костров. Едкий дым ветром сносило к городу, наполняя его запахом смерти – сладковатым запахом горящей плоти.

Черный ворон, пролетая мимо, покружился и уселся прямо на конек княжеского терема. Родислава, дочка Владигора, увидев птицу, замахала руками, закричала на нее, пытаясь прогнать, но ворон только глаз скосил на девочку, продолжая сидеть на самом виду.

С грустными криками поднялась с реки стая черных лебедей, полетела над городом, громко хлопая крыльями. Один лебедь отделился от стаи и, развернувшись к дому Мирослава, камнем стал падать вниз. Родислава закричала, когда увидела, как черный ворон слетел с конька и бросился к лебедю.

Сцепившись, упали они, расшиблись прямо у крыльца, где когда-то Мирослав встречал северомирское посольство. Но, сбросив личины, встали держась за руки две сестры, Мста и Обида. Не обращая внимания на плачущую Родиславу, шагнули они на крыльцо.

В княжеских палатах было тихо, темно и душно. Незамеченные никем, прошли сестры в гридницу, где горели свечи. Села Мста за широкий стол, за которым некогда пировал Мирослав, а ныне сидели хмурые его дружинники. Обида же встала позади Владигора, который в княжеском одеянии и соболиной шапке сидел во главе стола.

– Про то и говорю, - продолжал Владигор речь свою к дружине, - что любого кара ждет, кто от клятвы отступится и к братьям переметнется. Никого не пощажу, как не пощадил и жену свою, мужа предавшую.

Дружинники по-прежнему молчали, сгорбившись и опустив головы, лишь изредка поглядывая в лица друг друга: коли князь везде ищет измену, каждый мог стать доносчиком.

Кто-то из старших не выдержал:

– Уж и так в каждом доме поминки справляют. Разобраться бы лучше надо.

Слыша, что князь молчит, не возражает, его поддержал другой: