В год огненной векши

– Детей-то почто? Княжич вон на Мирослава как походит – твоя кровь. Да и Родислава за мать не ответчица.

Обида положила бледные худые руки на плечи Владигора, и тот вскочил, громко хлопнув ладонью по столу.

– Изведу сучье племя!
– вскричал, скалясь и брызгая слюной. – Отца моего эта ведьма отравила, и я ее под корень…

Потом замолчал, успокоился. В звенящей тишине змеиным шепотом разнесся его голос:

– Братьев к княжескому престолу не допущу, даже если города их придется с землей сровнять. А после Забаву верну. И будет у вас княгиня – всем княгиням княгиня.

Мста встала, взяла кувшин и пошла вдоль стола, наливая в кубки золотистое пиво. Потом подошла к окну и, обернувшись черным вороном, вылетела из гридницы. Обида еще чуть постояла за плечами Владигора, по-матерински гладя его голову, а потом вылетела в окно вслед за сестрой.

Улицы города были безлюдны – народ собрался на капище, где у ног Перуна лежали многочисленные дары. Одна горбатая старуха, почти лежащая грудью на корявой клюке, заправила седые космы свои, выбившиеся из-под платка, и Забава узнала в ней свою покойную бабку. Та тоже узнала Забаву, впилась в нее взглядом, потянула сухие руки.

– Кровь родная из Нави меня зовет! – выпучивши мертвые свои глаза зашептала старуха. – Пришло время мести, Забава!

Девушка попятилась было назад, но пропала бабка, а на ее месте Забава увидела красивую полную женщину в красно-белом узорчатом сарафане.

– Есть еще время, княгиня, - ласково заговорила она с Забавой. – Можно еще успеть, если захочешь. Сила в тебе, и в нем сила. Не нужно ее бояться – она тебе вреда не причинит. Это твоя кровь ее пробудила. Две силы связать нужно, как две ниточки, и крепче будет плетение. Ты найди меня. Я недалеко. Не все время разрушило. Я еще жду.

В следующее мгновение Забаву словно выбросило из сна. Проснувшись, она почувствовала, как затекло напряженное тело, будто судорогой свело. Потянувшись, поняла, что спала, не раздеваясь, поверх одеяла, что Всеволод еще не приходил, потому что из гридницы слышались голоса.

С трудом поднявшись с постели, Забава скинула платье и юркнула под одеяло.

«Это только сон дурной. Это сон!» - успокаивала себя, зная уже, что не все было лишь видением.

Бабка учила Забаву толковать сны, но кошмар был таким жутким, что княгине страшно было даже думать о нем. «Отец! – позвала она мысленно.
– Что же сейчас в Светограде? Почему Владигор о смерти говорил?».

Родные покойники – всегда к добру, они защитники и помощники. Вот и покойная бабка редко снилась Забаве, и сны эти были светлыми, добрыми. Но страшные слова старухи напоминали о проклятии, когда-то произнесенном ею, и предвещали беду.

А женщина та, что о силе говорила уж больно похожа на Мокошь. Но если так, что она сказать хотела? Слова ее непонятны были Забаве. Кто «он»? Всеволод? Владигор? Отец?..

Отец! Ниточка тонкая-тонкая, как волосок, будто порвалась где-то в душе… Забава теперь знала, чувствовала: нет его больше в Яви. Только холод мертвый там, где когда-то горел огонек души его.

В ужасе села Забава на постели, зажмурилась, задушила рыдания, готовые вырваться из горла. Никто не должен знать известную уже ей правду. Если в Светограде и вправду вражда – Всеволод может отменить посольство.

Свернувшись калачиком под теплым пуховым одеялом, девушка тихо плакала и мысленно просила пращуров встретить отца в Нави.

Когда она проснулась, бледный утренний свет едва пробивался сквозь ставни. Быстрым взглядом окинув кровать, поняла, что Всеволод так и не ложился. Постель была не смята. Умывши бледное заплаканное лицо, оделась, наспех причесала волосы и, спрятав их под платком, вышла из горницы.

Служанки уже заняты были своими обычными делами. Раска стояла у печи и растапливала масло.

Увидев Забаву, она всплеснула руками:

– Да как же не позвала, сама одевалась! – возмутилась громко.

Княгиня только отмахнулась, спеша на крыльцо, чтоб успеть попрощаться с воеводой, но Раска остановила ее:

– Ты куда бежишь, княгинюшка? – ополаскивая руки, спросила она.

– Проводить хочу своих, увидеть еще разок, - кутаясь в платок ответила Забава.

– Так уехали они, еще затемно. Сам князь провожать отправился.

– Как уехали!
– на глазах девушки навернулись слезы обиды.

– Торопились больно, - отвечала Раска, вытирая полотенцем мокрые руки. – Решили до рассвета отправиться. Здесь земли наши, опасаться нечего.

– А князь?
– не поняла до конца Забава.

– Так не вернулся еще, - отвечала служанка, - хотя уж пора бы…

Рассуждения Раски прервал конский топот по деревянному настилу. Забава поспешила к двери. Во дворе дружинники уже спешились. Одни уводили коней, другие убирали оружие. Конюх держал под уздцы княжеского жеребца, а Всеволод, стряхивая с одежды пыль, о чем-то беседовал с воеводой.

– На-ка вот, князю подай! Вылетела! – недовольно ворчала Раска, протягивая Забаве белый чистый рушник и закрывая дверь за ее спиной.

Завидя вышедшую княгиню, дружинники расступились, пропуская ее к князю, который умывался, продолжая разговаривать с воеводой. Они стояли спиной, когда подошла Забава, и девушка услышала обрывки разговора:

– Не верь ему, знаешь ведь, ради кого приехал сюда бугровский князь, - говорил воевода, поливая из ковша на руки князю.

Тот, вымыв руки, вдруг скинул через голову пыльную рубашку, и ключевая вода из ковша полилась на его голову, плечи, спину.

Забава стояла, как завороженная этим зрелищем молодого сильного тела. Впервые подумав о том, как красив и силен ее муж.

– Знаю, - отвечал князь воеводе. – Потому и выехали на 2 часа раньше, чем было условлено.

Тряхнув головой, Всеволод привычно повернулся за полотенцем, не глядя взял его из рук Забавы и только утерев лицо понял, что перед ним жена.

Воевода тоже обернулся и молча хлопал глазами на Забаву. Наконец понял, что нехорошо так глядеть, отмер, и, поклонившись, пошел в дом.

Забава не смела поднять глаз на князя, который стоял перед ней без рубашки в одних портах, с мокрой головой. В дверь выглянула Раска и, кинув Забаве чистую княжескую рубаху, зашептала:

– В дом зови. Завтрак стынет.

Забава протянула князю рубаху, забрала мокрое полотенце.

– Доброго утра, - заговорил он наконец.

– И тебе доброго утра, князь. Я проводить хотела, увидеть еще разок своих родичей, да опоздала, - сказала она, чтоб только не молчать.

Всеволод быстрым движением надел рубаху. Ему тоже было неловко.