В год огненной векши

– Узнала, матушка Мокошь! – отвечала Забава, наконец придя в себя.

– Отчего же не спрашиваешь? За ответами ведь пришла.

Забава сидела и не могла вымолвить ни слова. Столько она узнать, спросить должна была, и вдруг мысли перепутались. Богиня усмехнулась, продолжая тянуть кудель, скручивая в тонкую ровную нитку.

– Бабка твоя была внучкой моей жрицы, что северомирского князя прокляла да черного волка прогнала, - заговорила Мокошь негромко.
– А как вас со Всеволодом обручили, твоей бабки кровь и твоя сила его силу пробудили. Только черный волк вернуться не мог – долг тогда был еще на князе. Потому руки его смерть несли всякому. Теперь руки эти никого не убьют. Так мужу и передай.

Забава кивнула. Ей хотелось задать вопросы, но страшно было обидеть богиню.

– А еще передай ему, - продолжала Мокошь, - что нашел он свою волчицу. И другой у него не будет. Волк ведь на всю жизнь пару выбирает. А вот у волчицы есть выбор, если волк погибнет.

Мокошь замолчала, будто все сказала и продолжила неторопливо выполнять свою работу.

Забава стояла оглушенная. Вот, значит, почему, руки Всеволода стали забирать жизнь! Все было известно Мокоши, еще много лет назад, потому и велела Мирославу отдать Забаву только за северомирского князя.

– Что с отцом случилось? – поборов робость, задала Забава, как казалось ей, самый важный вопрос.

– Не о том ты спрашиваешь! – снова оторвалась Мокошь от работы и укоризненно посмотрела на княгиню.
– Предупреждала ведь я Мирослава, что род его прерваться может. Черный волк должен был мужем твоим стать до того, как закончится год огненной векши. А ты силу свою не слушала. Вот родные братья войной друг на друга и пошли. Нет уже Еруслана – вслед за отцом в Навь отправился. Теперь Радимира очередь.

В сознании Забавы все перепуталось. Опять не дает Мокошь ответов – загадки одни!

– Что ты говоришь! Еруслан мертв? – воскликнула Забава, падая на колени и хватаясь за голову.

– Кончился год огненной векши и, хоть и стала ты женой Всеволоду и силу его пробудила, да поздно. Придет Владигор. Скоро придет. За тобой. Он себе не хозяин уже, им Перун правит. И погибнет последний сын Мирослава.

Забава слушала, зажмурившись. Верить этим словам она не могла, но не было ничего, что могло быть скрыто от бессмертных богов.

– Что мне делать, Матушка! – с надеждой обратилась она к Мокоши.

– Чему суждено сбыться – то сбудется, - безучастно посмотрела на нее богиня.
– Самое главное ты уже сделала. Но ты можешь еще спасти брата. Только торопиться нужно. И главное: не позволяй шакалу вставать во главе волчьей стаи. А мужу передай, что долг его уплачен.

Сказав, богиня в последний раз взглянула в лицо Забавы, грустно улыбнулась и исчезла. Пропало и белое свечение на поляне. Теперь только угли костра дарили красноватый неяркий свет.

Забава тряслась от холода и напряжения, повторяя про себя все, что сказала богиня. Она попыталась было вспомнить лицо брата Еруслана и не смогла, оно теперь было размыто, неясно. А вот лица Радимира и Владигора отчетливо виделись ей.

Подбросив в костер сухих веток и немного согревшись, Забава стала собирать разбросанные вещи. Лошадь недовольно всхрапнула, когда княгиня накинула на ее спину тяжелое седло. В дымке рассвета дорога еще плохо была видна, но Забава, ведя лошадь под уздцы, сама отправилась к Всеволоду.

Она прошла совсем немного, как увидела всадников.

– Забава! – воскликнул князь, спрыгивая с коня и бросаясь ей навстречу.

Она выпустила уздечку и, рыдая, бросилась к нему. Не желая, чтобы княгиню видели такой, Всеволод только обернулся к остальным, и они поняли, отвернулись да отъехали.

Обнимая и целуя мокрые от слез щеки жены, Всеволод тихо радовался про себя, что она, живая и невредимая, снова рядом.

– Не плачь, Забавушка, все пройдет. Захочешь – другое капище построим, - успокаивал он ее, не понимая причины слез.

– Нет больше брата Еруслана! – сквозь рыдания смогла молвить Забава.

Всеволод замер. Поднял лицо ее от своей груди и взглянул в глаза.

– Неужто явилась тебе Мокошь? – поразился он.

Забава только кивнула в ответ.

– Что же сказала богиня?

Она уже собиралась рассказать все без утайки, как на дороге послышался стук копыт.

– Князь! –громким зычным голосом крикнул один из дружинников. – Князь! Беда!

Одним сильным движением толкнув Забаву под защиту отвесной скалы, Всеволод рванулся на крик. Княгиня больно стукнулась спиной о камни, но, придя в себя, тут же помчалась следом.

Когда она подбежала к тому месту, где стояли Всеволод с Ратибором, то увидела, что к ним подъехали два незнакомых дружинника с гербами Бугрова на черных рубахах. Они стояли, ссутулившись, и что-то говорили князю.

Забава рванулась было к нему, только Всеволод взглянул строго, а Ратибор, выйдя вперед, преградил путь.

– Что, Ратибор? – сжимая руки шептала мужчине княгиня, пытаясь из-за широкой спины воина посмотреть на мужа.

– Отойди, княгинюшка, - по-прежнему преграждая ей дорогу тихо говорил Ратибор. – Вести тревожные привезли гонцы. Дай князю самому решить, что делать.

– Какие вести? О чем? – заглядывая через плечо Ратибора, шептала Забава.

– Из Светограда, вроде, и из Бугрова, - не глядя ей в глаза отвечал Ратибор.

некоторое время Всеволод сам подошел к жене.

– Забава, - она видела, что он не знает, с чего начать, потому прервала его, чувствуя в себе уверенность и невиданную силу:

– Говори мне все, Всеволод! Говори, как есть!

Князь замялся: тяжело было на сердце. Плохие новости привезли гонцы.

– Правду сказала тебе богиня: нет больше Еруслана, - наконец решился он сказать.

Забава будто окаменела.

– Как? – только сумела сказать.

– Одним богам ведомо, а народ сказывает, будто предателей подослал к нему Владигор. Радимир собирает воев, да, видно, не устоять ему супротив брата. В Бугров товары не доходят. Город к осаде готовится. Вроде войско несметное собирается на той стороне. Весь Светоград поднялся. И сила эта вскоре на Бугров двинется.

У Забавы похолодело внутри. Брат родной супротив мужа ее рати собирает! Может ли быть, что на яву это деется?