В год огненной векши

– Про Ратибора узнала ли что? – с надеждой спросила она.

– Нет его, и след простыл. Но Лушка помочь обещала, она нынче во все двери вхожа. Говорит, что добро твое помнит. Так что не грусти: чай не иголка в стогу сена. Отыщется Ратибор.

– Да можно ли верить Луше? – с горечью воскликнула княгиня. – Всеволод мне не один раз наказывал, чтоб не подпускала ее в себе.

– Да и мне, правду сказать, не по душе это, - согласилась Раска. – Да деваться-то некуда. У кого еще помощи просить?

И Забава кивнула обреченно. Что тут скажешь? Выбора все равно нет.

Будто не сразу решившись, Раска неуверенно добавила:

– А в гриднице-то князь вроде как совет собирает.

– Как совет? – переспросила Забава, насторожившись.

– Бугровских много там, да наши все, а еще старики и жрецы. Вот и выходит, что совет, - объясняла Раска, выкладывая перед Забавой свежеиспеченные пироги.
– И хотела, было, послушать, какие речи поведут, да двери затворили. Одна Лушка там прислуживает, никого других и рядом не допускают.

Забава откусила кусочек пирога и едва смогла проглотить. Что задумал Изяслав? Ведь не могут же северомирские так легко от нее отступиться, сделать вид, будто и нет ее вовсе.

Неожиданно княгине пришла в голову одна мысль. Еще толком не понимая, что будет делать, Забава стала выпроваживать служанку.

– Ты иди, Раска. Одну меня оставь и нынче уж не приходи, я позже поем.

– Да когда же? – возмутилась служанка.
– Ведь и так уж время позднее…

Ей совсем не хотелось уходить, хотелось еще о чем-нибудь поговорить с княгиней, разделить с ней свою скорбь, но у той было уже другое в голове.

Оставшись одна, она снова села на кровать и задула свечу. В детстве была у нее одна забава, которая могла бы сейчас помочь.

Княгиня закрыла глаза и всю силу свою направила на поиски живого существа, способного слышать. Наконец смогла она разобрать, как в лукошке за печкой копошатся котята. Но они были далеко, и не могли ей помочь. На чердаке под крышей хлопали крыльями летучие мыши, но и они не могли подобраться ближе к гриднице.

Наконец почувствовала она живое тепло под полом. Это мышонок копошился в пыли, выискивая хлебные крошки, упавшие сквозь щели между половицами. Забава осторожно направила на него свою силу, прося помощи. Маленькое существо откликнулось не сразу, сопротивляясь и пытаясь освободиться от чужой силы. Но поняв, что сама жизнь управляет ей, повиновался, юркнул к щели в полу, высунул мордочку и прислушался.

Сначала Забава ничего не могла разобрать сквозь нестройный гул голосов, шум и стук посуды. По всему было понятно, что в гриднице разгорелся нешуточный спор.

Вдруг будто чем-то сильно ударило по столу, так что зазвенели тарелки, и шум стих.

Тогда услышала Забава голос Изяслава.

– Стонет Северомирская земля после супостатов, а защитить ее некому! – гремел он.
– Глядите, прознают враги о смерти князя, со всех сторон на Северомирск навалятся. Бугров свой защитить смогу, а вас кто защитит?

Среди наступившей тишины раздался серьезный голос пожилого северомирского дружинника, верного товарища почившего воеводы.

– Сумеет Северомирск за себя постоять, - возразил дружинник. – Многих храбрых мужей потерял город, да остались еще те, кто жизни своей не пожалеет за земли севера.

Забава услышала и одобрительный шепот, и недовольное ворчание.

– А случись что, кто полки поведет?
– усмехаясь, сказал князь.

– Я поведу, - твердо ответил все тот же северомирский воин.

– Ты? – будто недоумевал Изяслав, и Забаве показалось, что видит она, как исказила издевка его красивое лицо.

Но воин продолжал стоять на своем:

– Может и не княжеского я роду, да народ меня знает, с князем Всеволодом во всех битвах побывал, - глухо прозвучали его слова.

Дружинника поддержал гул голосов, и у Забавы появилась надежда, что есть еще те, на кого она сможет положиться.

Но снова заговорил Изяслав, и речи его черной гадиной вползали в умы северомирцев.

– Забыли вы, видно, что народ северомирский черного волка ждет, - шипел он.
– А коли не будет над вами князя - не вернется волк в Северомирск.

Все притихли.

– Что же делать, князь? – спросил кто-то из стариков. – Ты последний в роду северомирских князей.

– Хочется мне чтоб по совести все было, - уже мягче ответил Изяслав.
– Не могу я вдов да сирот обижать. У брата моего вдова осталась - пусть станет она мне женой, тогда я сяду на северомирский престол и в обиду стольный город не дам.

В гриднице опять загудели. Забава различила недовольные голоса некоторых северомирских дружинников:

– Давно уж, князь, никто обычаю этому не следует!

– Да и как такое мы решать можем?

– Только-только мужа потеряла, и уж опять замуж!

Кто-то из стариков, перебивая всех, сказал:

– О том, князь, не у нас – у княгини спрашивать надо.

Но Изяслав пренебрежительно отмахнулся:

– Видать, не мужи вы больше, раз с бабой о том совет держать собираетесь!

– Дак ведь княгиня! – не скрывали северомирцы своего возмущения.

Но Изяслав нашел уже слабое место и продолжал давить:

– А ты жену свою спрашиваешь, когда на промысел едешь? Бабье дело – детей рожать да щи подавать, - высокомерно отвечал он. – А как придут светоградцы к Северомирску, кто защитит город?

Тогда услышала Забава, как заговорил один пожилой, уважаемый всеми воин, сподвижник умершего Болеслава:

– Так-то оно так, князь, да ведь тяжела может быть княгиня. И у Всеволода может сын родится…

Забаву словно обожгло. Даже думать боялась она о своем крохотном счастье, от всех таила, что появится вскоре новая жизнь.

– А если будет так, - уверенно отвечал Изяслав, решая и ее судьбу, и судьбу не родившегося еще ребенка, - не обижу княжича. Сыном мне будет. И Северомирский престол он наследует. А покуда в возраст войдет да меч держать сможет, и им с княгиней, и всей земле Северомирской сильная рука нужна. Потому не хочу долго тянуть: как срок придет – возьму за себя княгиню, чтоб сироту без защиты не оставлять.