В год огненной векши

Изяслав замолчал, давая всем присутствующим время обдумать эти слова. Слышно было, как шептались в гриднице, но не пытались больше возражать. Потом кто-то из пожилых негромко и будто виновато произнес:

– Что ни говори, а ты, князь, последний в роду. Кому ж как не тебе в столице сидеть?

Другой подхватил:

– А княгиня пусть замуж идет да княжат рожает. Северомирску волчонок нужен.

– Княгиня за Всеволодом хорошо жила, - неуверенно возразил третий голос, - а ну как не захочет она…

Все притихли, видимо, ждали, что скажет Изяслав, но ответил не он, а кто-то из бугровских:

– Наш князь ей честь великую оказывает, что за себя берет! На нашей земле живет, по нашим законам - пусть же чтит их и решение князя исполняет.

Больше Забава не слушала. Отпустила мышонка и открыла глаза. «Бежать! Бежать прочь отсюда! Бежать, куда угодно!» - вот единственная мысль, которая билась в ее голове. Нет больше надежды, что дружинники Всеволода или иной кто на этой земле заступится за нее и подумает о чести князя. Разменной монетой она стала в игре Изяслава.

Ночью княгине было не до сна. Она перебирала все вещи в сундуках, перекладывала свадебные жемчуга и взвешивала на руке серебряные украшения, подаренные Всеволодом. Первой мыслью ее было – подкупить дружинников. Потом нашла в сундучке, привезенном из Светограда, одно зелье, от которого человек засыпал и просыпался только через сутки. Но чем дольше думала Забава, тем все больше понимала, что без помощи Раски и Ратибора ей не обойтись.

Так ничего и не решив, под утро прилегла она на кровать, и тяжелый сон сморил ее.

Вечерние сумерки опускались на маленькую полянку между скал. Все здесь было знакомым, только осень похозяйничала и погасила яркие летние краски: травы пожухли и стали изжелта-серыми, а кусты бузины покрылись инеем.

На плоском прямоугольном камне в центре капища сидела Мокошь в прежнем летнем своем наряде и грустно смотрела на Забаву.

– Что же ты волка своего не зовешь? – услышала Забава то ли голос богини, то ли шелест сухой травы.

– Не слышит он, матушка! И я его не слышу! – опускаясь на колени, ответила княгиня на этот упрек.

– Зови! Волк волчицу завсегда услышит! – едва различимо прошелестел все тот же голос.

– Да какая ж я волчица! – отчаянно сцепив руки, воскликнула Забава.
– Я рыжего оленя дочь…

Мокошь отвернулась от нее и тяжело поднялась на ноги.

– Глупости ты говоришь! – не повышая голоса, сказала она. А потом добавила поучительно.
– Разве может олениха волчонка выносить? Зови! Волк свою кровь всегда услышит, из Нави явится!

– Так в Нави он? – крикнула Забава вслед уходящей богине.

Но вопрос ее был обращен в пустоту. Светлый силуэт уже растаял в вечерней дымке, будто и не было вовсе. Только холодный камень лежал посреди опустевшего капища.

Глава 22

Рано утром, едва рассвело, в гридницу вошла Раска. По ее неловким, порывистым движениям и взволнованному лицу Забава сразу поняла, что служанка принесла какие-то важные новости.

– Узнала, - без всяких предисловий зашептала служанка, - все узнала, матушка! Не убег Ратибор! Тута он, в подвале держут ироды!

– За что же это? – схватилась за голову Забава. – Да как ты узнать-то сумела?

– Все Лушка, все она сердечная! – садясь возле княгини, так же вполголоса отвечала Раска.
– Видать, совесть-то проснулась. Да я что скажу еще: помочь она обещает, говорит: что Забавушка попросит – все сделаю.

Княгиня задумалась. Теперь ничто здесь не держало ее, никто не даст ответы на ее вопросы. Медлить нельзя. Если Изяслав доверяет Луше, она сможет помочь.

– Уезжать мне нужно, Раска! – тоскливо промолвила Забава. – Не верю я Изяславу, что погиб Всеволод.

Раска отшатнулась, поглядела недоверчиво.

– Да что ты!
– отрицательно покачала головой. – Неужто князь родную кровь мог предать?

– Он и мою судьбу уже решил, - отвечала Забава.

Раска всплеснула руками.

– Да ведь княжича под сердцем носишь!

– Потому и нельзя мне здесь оставаться. Дитя Всеволода для Изяслава - что кость в горле, - объяснила Забава.

Несколько минут, показавшихся княгине вечностью, Раска молчала. Наконец спросила обреченно:

– И куда же бежать-то?

– А куда бежать - все равно теперь, лишь бы отсюда подальше, - виновато глядя на служанку, отвечала Забава.
– Думаю, до Бугрова добраться да сподвижников мужа отыскать. Не верю я, что все в битве полегли. А может, в Светоград удастся вернуться. Ведь дом это мой.

Слушая Забаву, Раска начала всхлипывать.

– На кого ж меня, старуху, оставляешь? – тихо спросила она.

– Ничего я сделать не могу для тебя, - с сожалением ответила Забава. – Если останусь – погубит меня Изяслав.

Раска утерла глаза, задумалась.

– Как же бежать? Ведь стража повсюду?

Но княгиня готова была уже на все.

– Ты говоришь: Луша помощь обещает? – спросила она.

– Обещать-то обещает, да страшно ей поверить после всего, - с сомнением в голосе отвечала служанка.

– Нет выбора у меня, Раска! – воскликнула Забава и не смогла скрыть своего отчаяния. – Только Лушка во все двери вхожа. Если про Ратибора узнала – сможет она мне помочь. Только на нее надежда.

– Что же сделать нужно, скажи? – пытала Раска.

Забава встала и взяла в руки маленький сундучок, привезенный из Светограда.

– Есть у меня порошок из травки одной светоградской, - заговорила она, открывая сундучок и протягивая Раске плотно закрытую скляночку. – Если его в еду добавить, сон да дрема овладеют человеком против воли его. Скажи Луше, если хочет помочь, пусть порошок добавит в квас житный, который дружине бугровской подают. Бугровцы ведь с одного стола едят. А как ночь настанет да уснут стражники, пусть Ратибору дверь отопрет. А ты сюда приходи и одежду принеси попроще.