В лапах зверя
Шрифт:
Мы жили в состоянии холодного равнодушия все эти годы.
Я ждала, когда смогу начать зарабатывать и уеду отсюда.
Она, похоже, ждала ровно того же.
А потом появился отчим.
— Ли-ка… — черт… Ну какой настырный! — Открой… Я сегодня получил зарплату. Хочешь юбочку? Или трусики?
Скотина!
— Уходи! Ничего не хочу! А трусики мне парень мой купит!
— Какой еще парень? — удивляется отчим настолько, что даже дверь перестает дергать. — Ты с ним спишь? Лика? Или нет пока? Что он с тобой делал? А? Расскажи…
За дверью теперь подозрительное шуршание…
Не
Зажмуриваюсь изо всех сил.
Я бы и уши руками закрыла для верности, чтоб не слышать этого мерзкого вкрадчивого шепота из-за двери, но не могу. Стул держу.
Единственное мое средство защиты.
— Лика… Открой… А ну, открой, дрянь! — снова срывает отчима с катушек, — я матери расскажу, что ты передо мной жопой вертела! Сама!
Сволочь, урод какой!
Слезы льются по щекам, я забираюсь с ногами на диван, цепляюсь за стул, как за самую последнюю свою надежду.
Мое бревно, удерживающее над водой рядом с тонущим кораблем.
Если отчим ворвется, я буду драться. До последнего. Убью его. И сяду в тюрьму. Лучше там, чем так, как сейчас!
Занятая своими бедами и жуткими мыслями о скором тюремном будущем, я не сразу понимаю, что в нашу какофонию врывается еще какой-то звук.
Грохот, нарастающий, сильный такой.
Кто-то ломится в дверь!
Боже, неужели, полиция? Может, соседи вызвали?
Отчим, прекратив дергать ручку, испуганно замирает, видимо, тоже приходя к выводам, что кто-то на него настучал.
— Ты полицию вызвала, сучка? — шипит он, но я молчу.
И прислушиваюсь.
Не полиция, нет… Полиция так не рвется в квартиры… Наверно… Что я знаю о полиции?
Шаги отчима удаляются по коридору, слышу, как он тяжело топает, ругается на ходу. Как спрашивает “кто там”.
А затем грохот становится оглушающим!
Отчим кричит, и это явно крик боли!
И я бы в любой другой момент порадовалась, но сейчас мне страшно! Страшно, страшно, страшно!!!
Потому что наша маленькая квартира сотрясается от тяжеленных шагов. Мужчин. Нескольких. И это явно не полиция!
Кто это?
Шаги приближаются к моей двери, вскакиваю на диване, выставляя перед собой стул…
А затем дверь распахивается! Легко! И замок, только вчера купленный и поставленный, тот, что устоял перед натиском отчима, просто вырван с корнем!
Не выдерживаю, с криком швыряю в показавшуюся в проеме высокую мужскую фигуру стул.
Наблюдаю, словно в слоу мо, как стул летит, летит, летит… Прямо в голову незнакомому жуткому мужику.
И как мужик этот с легкостью уворачивается от снаряда!
А затем, медленно изучив меня взглядом, от босых ног до встрепанных волос, подносит телефон к уху и говорит:
— Нашел ее.
ДЕВОЧКИ, РАДА ВАС ВИДЕТЬ В СВОЕЙ НОВОЙ КНИГЕ! ПРОДЫ БУДУТ БЫСТРЫМИ! ПРОШУ ВАШЕЙ ПОДДЕРЖКИ! И ПОМНИТЕ, ЧТО Я ЛЮБЛЮ ВАС! И ПИШУ ТОЛЬКО ДЛЯ ВАС!
Глава 2
Нашел? Нашел меня? Меня? Это что такое???
Я немо раскрываю рот, но ни звука не получается издать. Мужик, высоченный, куда выше отчима,
и такой… Жуткий какой-то, даже не лицом своим, хотя там тоже ничего хорошего, а именно взглядом, мертвенным, рыбьим, смотрит на меня и слушает то, что ему говорят по телефону.И мне кажется, что сейчас моя судьба решается. Моя жизнь.
Из коридора доносится полный боли стон.
Это отчим!
— Ах ты, сука… — кто-то матерится там, в полутьме, раздается глухой удар, словно мясо отбивают… И стоны прекращаются.
Я настолько в ужасе, что застываю, словно дурочка, ни одного движения не могу сделать!
Судя по всему, отчиму там несладко приходится.
А мне? Как мне сейчас будет?
Мужик смотрит на меня пустым, абсолютно ничего не выражающим взглядом, слушает… А затем убирает телефон в карман.
И достает нож.
И вот тут-то я прихожу в себя.
И голос, главное, появляется! Громкий такой, жутко дребезжащий визг, с которым я рвусь к окну, наплевав на третий этаж и прочие отговорки, до этого бродившие в голове.
Потому что лучше быть со сломанными ногами и сотрясом, но живой! А если останусь в комнате, то точно живой не буду!
Дергаю остервенело старые деревянные рамы, сверху на меня сыплется труха и сухая краска. Но плевать! Главное — выбраться!
И кажется, что сил моих хватит даже на то, чтоб взлететь над землей, вырваться из ловушки! Но это временное ощущение, мимолетное, потому что в следующее мгновение я уже лечу обратно, задохнувшись от боли! Мужик, утаскивая меня от спасительного окна, не соизмеряет силу, давит так, что сознание теряю практически!
Умудряюсь только, на последнем дыхании, вцепиться, словно собачонка, в волосатое предплечье.
Мужик матерится, стряхивая меня с руки обратно на диван.
Удар по лицу вышибает дух, в глазах темнеет.
Машинально подбираю ноги, ползу спиной вперед по дивану подальше от жуткой твари. И ору. Все это время ору без остановки.
В дверях появляется еще один мужик, морщится, глядя на меня, рычит:
— Заткни ее уже!
— Кусается, сучка, — злится нападающий, — бешеная.
— Есть, в кого, — усмехается его напарник, осматривает меня медленно, внимательно. И я настолько пугаюсь его взгляда, что замолкаю.
Только в этот момент понимаю, насколько в голове звенит от удара и удушья, вытираю разбитую губу, дышу тяжело.
— Не похожа, — снова говорит второй мужик, не сводя с меня взгляда, — точно она?
— Она, больше некому, — кивает первый, а потом обращается ко мне, — Анжелика? Горская?
— Нет, — хриплю я, — я просто подруга! Позаниматься пришла к ней!
Не знаю, в какой момент у меня в голове эта идея возникает, не признаваться в том, что я — это я.
Если они ищут меня, и поверят, что меня тут нет, может… Может, отпустят? Мне, главное, из квартиры выбраться, а там…
— Отпустите, пожалуйста… — шепчу я, плача, — я никому ничего не скажу…
— А Анжелика где?
— Она… Она пошла в магазин! Пожалуйста…
Они переглядываются, затем первый мужик, тот, что ударил меня, идет к столу, где лежит моя сумка, открывает, вываливает содержимое на стол, подхватывает паспорт…