В мире фантастики и приключений. Выпуск 7. Тайна всех тайн

Возможно, что автором где-то был допущен просчет, когда он брался за эту тему.

Может быть, человечество еще не готово передать свои сердечные дела полупроводниковым схемам и запоминающим устройствам, или, наоборот, алгоритмы решения задач, связанных с удовлетворением высоких порывов души, еще недостаточно отработаны. А может, и впрямь браки заключаются в небесах? Право, не знаю.

Станислав Лем СУД

— Свидетель Шеннэн Куин!

— Здесь, господин командор.

— Вас вызвали в качестве свидетеля по делу, которое разбирается Космическим трибуналом под моим председательством. При обращении к трибуналу меня следует именовать председателем, а остальных его членов — судьями. На вопросы трибунала вы обязаны отвечать немедленно, а на вопросы обвинения и защиты только после разрешения трибунала. В своих показаниях вы можете основываться исключительно на том, что видели сами и знаете по собственному опыту, но не на том, что вы слышали от третьих лиц. Вам всё понятно?

— Да, господин председатель.

— Итак, вас зовут Шеннэн Куин?

— Да.

— Однако, будучи членом экипажа «Голиафа», вы пользовались другим именем?

— Да, господин председатель: таково было одно из условий договора, заключенного со мной арматорами.

— Вы знали причины, по которым вам присвоили псевдоним?

— Знал, господин председатель.

— Вы принимали участие в кольцевом полете «Голиафа» в период между восемнадцатым и тридцатым октября текущего года?

— Да, господин председатель.

— Какие функции выполняли вы па корабле?

— Я был вторым пилотом.

— Расскажите трибуналу, что произошло на борту «Голиафа» во время упомянутого полета двадцать первого октября, по предварительно разъясните, в каком положении находился корабль и каковы были поставленные перед ним задачи.

— В восемь тридцать по бортовому времени, идя с гиперболической скоростью, мы пересекли периметр спутников Сатурна и начали торможение, которое продолжалось до одиннадцати. За это время мы погасили гиперболическую скорость и на двойной круговой нулевой приступили к маневру выхода на круговую орбиту, чтобы с нее вывести в плоскость кольца искусственные спутники.

— Двойной нулевой вы называете скорость пятьдесят два километра в секунду?

— Да, господин председатель. В одиннадцать кончилась моя вахта, но, поскольку из-за постоянных возмущений при маневрировании приходилось непрерывно вводить курсовые поправки, я только поменялся местом с первым пилотом. С этого момента он вел корабль, а я выполнял обязанности штурмана.

— Кто вам приказал так поступить?

— Командир, господин судья. Да в таких условиях иначе и нельзя было поступить. Наша задача заключалась в том, чтобы подойти в плоскости кольца как можно ближе, — но, естественно, оставаясь на безопасном расстоянии, — к границе Роша, с практически круговой орбиты запустить поочередно три автоматических зонда и, управляя ими дистанционно, по радио ввести их в пределы зоны Роша. Один зонд нужно было затем ввести в щель Кассини, то есть в пространство, отделяющее внутреннее кольцо Сатурна от наружного, а два остальных предназначались для контроля его движения. Может, объяснить это подробнее?.

— Да, пожалуйста.

— Слушаюсь, господин председатель. Кольца Сатурна образованы множеством мелких глыб и обломков и разделены щелью шириной около четырех тысяч километров. Искусственный спутник должен был, облетая планету внутри щели, передавать информацию о возмущениях гравитационного поля, а также о внутренних взаимных перемещениях тел, из которых состоят кольца. Однако вследствие пертурбаций спутник очень скоро был бы выброшен из этого пустого пространства либо в пределы внутреннего кольца, либо в пределы наружного и там, естественно, просто раздавлен. Чтобы этого не случилось, следовало запустить специальные спутники, имеющие ионные двигатели с относительно малой тягой, порядка одной четвертой — одной пятой тонны. На этих двух спутников-«сторожей» возлагалась задача с помощью радиолокаторов следить за тем, чтобы зонд, находящийся внутри щели, не покидал ее. Их бортовые вычислительные машины должны были рассчитывать соответствующие поправки для этого зонда и в нужный момент запускать его двигатели. Ожидалось, что в результате он сможет работать до тех пор, пока не израсходует топливо, то есть около двух месяцев.

— Для чего понадобилось запускать два контрольных спутника? Вы не считаете, свидетель, что хватило бы одного?

— Конечно, хватило бы, господин судья. Другой «сторож» был просто резервным, на случай, если первый откажет или будет уничтожен каким-нибудь метеоритом. С Земли, при астрономических наблюдениях, пространство вокруг Сатурна кажется, если исключить кольца и луны, пустым, но в действительности оно изрядно замусорено. Избежать столкновения с мелкими частицами в таких условиях, разумеется, невозможно. Именно поэтому нам приходилось держать круговую орбитальную скорость, — ведь практически все обломки крутятся в экваториальной плоскости Сатурна с его первой космической скоростью. Это уменьшало шансы столкновения до разумного минимума. Кроме того, на корабле имелась противометеоритная защита в виде выстреливающихся экранов; команда подавалась либо с пилотского пульта, либо соответствующим автоматом, сопряженным с корабельным локатором.

— Скажите, свидетель, вы считали задание трудным или опасным?

— Оно не было ни особенно опасным, ни слишком трудным, господин судья, при условии четкого выполнения всех маневров и отсутствии препятствий. Окружаю — и ее Сатурн пространство считается у нас свалкой похуже, чем район Юпитера, но зато ускорения, необходимые для маневров, гораздо меньше, чем вблизи Юпитера, и это дает значительные преимущества.

— Кого вы имеете в виду, свидетель, когда говорите «у нас»?

— Пилотов, господин судья, ну и штурманов.

— Одним словом — космонавтов?

— Да, господин судья. Незадолго до двенадцати часов по бортовому времени мы фактически подошли к внешнем границе кольца.

— В его плоскости?

— Да. На расстояние примерно тысячи километров. Индикаторы уже там показывали значительную запыленность. Мы регистрировали около четырехсот пылевых микростолкновений в минуту. В соответствии с программой мы вошли в зону Роша над кольцом и, находясь па круговой орбите, которая была практически параллельна щели Кассини, приступили к выполнению задания. Первый зонд мы запустили в пятнадцать часов по бортовому времени и с помощью радиолокатора ввели его в щель. Это, собственно, и было моей задачей. Пилот помогал мне, поддерживая минимальную тягу. Благодаря этому мы вращались практически с той же скоростью, что и кольца. Кэлдер маневрировал очень искусно. Он держал как раз такую тягу, которая позволяла правильно ориентировать «Голиаф», — носом вперед, без тяги корабль сразу бы начал кувыркаться.

— Кто находился и рубке кроме вас и первого пилота?

— Все. Вся команда, господин судья. Командир сидел между мной Кэлдером, ближе к нему, — так он поставил свое кресло. Позади меня устроились инженер и электроник. Доктор Барнс сидел, кажется, за командиром.

— Вы в этом не уверены, свидетель?

— Я не обратил на это внимания. Я всё время был занят, и потом трудно увидеть, сидя в кресле, что делается сзади. Спинка слишком высока.

— Зонд был введен в щель визуально?

— Не только визуально, господин судья. Я всё время поддерживал с ним телевизионную связь и, кроме того, пользовался радиодальномером. Вычислив параметры орбиты зонда, я убедился, что он сел удачно — примерно посредине пустого пространства между кольцами, — и сказал Кэлдеру, что готов.

— Что вы готовы?

— Да, к выведению следующего зонда. Кэлдер включил лапу, крышка откинулась, но зонд застрял.

— Что вы называете лапой?

— Поршень, которым приводится и движение гидравликой и выталкивает зонд из наружной пусковой шахты после открытия люка. На корме имелись три такие установки, и нужно было трижды повторить один и тот же маневр.