В объятиях демона

— Я пошел. У меня еще дела. — важно заявляет Месхи, благополучно вспоминая о том, что именно сегодня они еще должны были встретиться с Ксюшей и, вообще, ему очень нужно ехать срочно. Адреса он не называл, и почему-то Лагранж лишь усмехнулся этому факту — Давид или не знает, куда ему ехать, либо будет придумывать по дороге, но блондин решил не вдаваться в подробности. Месхи, конечно, его друг, но он тоже уже взрослый мальчик и должен понимать, что он делает и к чему это может привести.

Лекс рассчитывается за напитки их обоих и устало пожимает плечами, потянув того к выходу, забрав в гардеробе его куртку и вручив прямо ему в руки. Адыгеец был уже в чуть более адекватном состоянии, чем когда Лекс только пришел, и это не могло не радовать. Значит, что он может спокойно отпустить друга туда, куда ему надо и тоже пойти восвояси.

— Давай, у меня тоже еще дела. — спокойно отмахивается от него Алекс, а после тяжело выдыхает и пожимает плечами. — Увидимся тогда завтра на парах, да? Точно сам нормально доберешься завтра?

У Лагранжа не сильно тряслись руки, и он изо всех сил пытался унять эту дрожь. Он, нервно облизав пересохшие губы, захлопнул дверь такси, куда сел Месхи, и сам направился в неопределенную сторону, вдоль по проспекту, ближе к дому. Хотелось немного проветриться и подышать свежим воздухом. Казалось, что этот мерзкий запах одеколона из «Квадрата» уже просто въелся ему в легкие, и хотелось от этого поскорее избавиться.

<center>***</center>

Если Месхи и Лагранж пили в клубе, то у девочек сегодня была совершенно другая миссия, причем, кажется, в разы важнее, чем просто сотрясания воздуха ничего не меняющими диалогами. Они ведь действительно даже не собирались ничего менять — Месхи так точно. Как бы он ни говорил, что Руслан ему важен и он его друг, от Ксюши брюнет даже не планировал отставать. Так что, кроме как пустой болтовней, по-другому их диалог с Алексом очень сложно назвать.

Так вот, миссия трех милейших созданий в квартире Яны Гончаровой была действительно очень серьезной и важной для них всех. Ну, для Лерки, пожалуй, важнее всего, потому что в каком-то роде сегодня решалась ее судьба, прямо здесь и сейчас. Царева сразу же решила поделиться всем этим с подругами, Алекса дома не было, и переживать это одной было немного страшно. У нее даже сейчас, пока она была в ванне, немного тряслись руки от страха и неуверенности.

— Лер, ты скоро? — в очередной раз стучится в ванную комнату Яна, которая уже устала нарезать круги вокруг двери из темного дерева. Она бы, может быть, и вошла, но Лерка закрылась изнутри и сделать это было сложно. А ожидание было действительно томительным — еще бы. Решается сейчас едва ли не судьба человека.

А Царева сейчас сидела на краю ванны, внимательно разглядывая небольшую продолговатую белую полоску у себя в руке, на которой красовались также еще две черточки, вот только уже красного цвета. Она вообще никак не реагировала на Янины слова, на Ксюшины, что также сидела под дверью и ждала. Она молчала и просто переваривала информацию, потому что пока не представляла, как ей в дальнейшем себя вести. Сейчас это было так неожиданно, так странно, как снег на голову. Казалось еще и жутко не вовремя — им же совсем немного осталось доучиться, почему именно сейчас? Но с другой стороны, она была рада. Искренне рада, потому что этот малыш — их с Лексом солнышко. Это ребенок от того человека, которого она любит больше всего на свете и за которого отдаст последнюю рубашку.

— Лер? — еще раз зовет ее Ксюша, выдохнув. Это для них с Яной было даже как-то ответственно. Сейчас по-настоящему решалась судьба человека, даже больше — трех человек, а они были свидетелями всему происходящему. — Ты хоть скажи, что там?

Дверь, наконец-то, открывается. Тест уже, благополучно, выброшен в мусорку, а Царева, без капли негативных эмоций на лице, выходит к девчонкам и крепко первой обнимая Яну, притягивая к себе подругу, а после потянувшись и за Ксюшей. У нее все еще была небольшая внутренняя дрожь, но все сейчас казалось таким правильным, и Лера даже поймала себя на мысли сейчас, что если бы ее опасения насчет беременности оказались ложными, она бы даже расстроилась. Но получилось все настолько радужно, насколько только можно было себе представить. И больше ничего ей вообще от жизни не было надо, как бы сейчас это банально, просто или глупо не звучало. Если человек любит, и любит по-настоящему, эта любовь заполняет все. Она несет в себе огромный свет, который живет в человеке на протяжении всей жизни. Он может потухнуть, может разгореться сильнее, но исчезнуть — никогда.

— Положительный. — с трудом выговаривает девушка, потому что у нее до сих пор от восторга пережимает голос, ей хочется просто визжать от счастья и удовольствия. Сейчас в ее сердечке даже не было тех минутных сомнений, которые были просто слабостью и в легкой степени малодушием. Благо, Лера сейчас смогла через это перешагнуть, и сейчас ощутить счастье в полной мере.

— И?.. — недоуменно спрашивает Яна. Кажется, рыжеволосая не разделяет особенного энтузиазма своей подруги и сейчас даже не знала, как ее лучше поддержать. Да и решение, по мнению Гончаровой, было принято слишком уж поспешно. Рожать, в двадцать лет, да еще и от Лагранжа? Сейчас ей казалось, что ее подруга просто сошла с ума. А может, это все гормоны так действуют?

— В смысле «и»? Кто-то из вас скоро станет крестной мамой! — крайне непосредственно заявляет Валерия, довольно улыбнувшись и прикусив нижнюю губу, наконец, выпуская подружек из своих удушающих объятий и отходя немного в сторону. Ее черные глаза так и лучились счастьем, удовольствием. Казалось, что еще чуть-чуть и Валерия просто вспорхнет от переизбытка всех тех эмоций, который были у нее сейчас внутри, и дарили легкость и восторг.

— Ты с ума сошла? — Яна отходит от нее на пару шагов, а после немного хмурит брови, скрестив руки на груди. — Ты собралась от него рожать? Ты упала что ли, Лер?

Царева не на шутку начинает переживать. Что происходит и почему Яна так реагирует — ей было не понятно. Почему вдруг Алекс стал плохим, почему ей не нужно рожать, и, кажется, сейчас основным вопросом для Леры было понять ее мотивацию. Ксюша и вовсе молчала — она не так давно в их коллективе и наверняка не может знать о всех подводных камнях. Лагранж с виду ей казался достаточно положительным молодым человеком, крайне любящим ее кудрявую подружку.

— Да, собралась. И вот сейчас я как-то не совсем понимаю — а что в этом такого? Мы любим друг друга, я практически живу у него, Алекс будет счастлив, я уверена. Что не так, Яна? Что за ерунду ты несешь?

— А ты забыла, как ты в синяках от него ходила? — внезапно выдает рыжая. — На первом курсе. Я видела, когда ты на физкультуре переодевалась, у тебя на руках были следы от пальцев, и спина была в синяках, и бока, я видела все, Лера. Не вздумай сейчас сделать такую глупость, ладно?

Валерия злится. Казалось, что еще чуть-чуть и у нее просто повалит пар из ушей. Во-первых, она вообще не понимала, для чего Яне копаться в ее грязном белье сейчас, зачем наговаривать на Лагранжа и с чего вдруг, смотря ему в глаза — улыбаться, а сейчас высказывать подобное про него. Лучше бы она уже наговорила гадостей про саму Лерку, нежели трогала то, что ей настолько дорого. Дороже всего на свете.

— Это было по обоюдному согласию, понятно? — тихо шипит кудрявая, пристально смотря на подругу. Подругу ли? Вот в чем вопрос. — И тебя никто не просил сейчас это все поднимать, ты могла просто за меня порадоваться? Да, у Алекса были вспышки агрессии раньше, но это не значит, что они есть сейчас и что он не переболел их! Он вырос, понятно? У нас все отлично и мы самая счастливая пара на свете! Ты бы лучше за своим Максимом так следила, как за моими отношениями следишь!

Валерию несло уже совсем не в то русло, на самом деле, она не хотела ругаться с Яной, они дружили давно и всегда существовали душа в душу, но сейчас нашла коса на камень. В скором времени, возможно, они помирятся. Яна уже даже пожалела о том, что сказала — нужно было держать язык за зубами, но ведь она сказала правду. Правда, конечно, у всех разная, но Гончарова была уверена, что лучше бы это Лера услышала от нее, чем потом все бы шушукались за ее спиной. А ведь и так будут шушукаться.

Лерка буквально летала, а Яне становилось только страшнее и обиднее за подругу с каждым мгновением. Рыжая уже подумала о том, что Лекс может просто напросто попросить ее об аборте, что разбило бы сердечко Леры просто раз и навсегда, мог сказать, что они еще не готовы — да множество было таких вещей, которые он мог ей преподнести после подобной новости. И, конечно же, слушать слезливые речи и вытирать подруге сопли, после будут они с Ксюшей.

— Спасибо вам за поддержку, я пошла! Если бы я знала, что все будет так, я бы лучше одна это сделала. — девушка поджимает губы и отворачивается от них, быстро хватает свою кожанку, натягивает кроссовки и выбегает из квартиры Гончаровой, даже дверь за собой не прикрыв.