В объятиях зверя

Отчего-то было неловко, что он видел на ней это старое белье. Щеки полыхнули краской, но Стас, казалось, ничего не замечал. Его ладонь легла на лобок, ласково помассировала, и резко заставила раздвинуть ноги шире. Она подчинилась, крупная дрожь скатилась по телу, сосредоточившись там, где он касался её сокровенного местечка. А когда он двумя пальцами развел малые губы, и осторожно проник внутрь одним, она вскрикнула, настолько сладко свело промежность.

— Бля-я, ты чё такая зажатая? Не целка, случаем? — насмешливо осведомился Темников, поцеловав в шею.

— Что? — одно слово далось невероятно сложно, разум туманился.

— Девственница, говорю? — он поднял голову, и их взгляды пересеклись.

Василина покраснела еще гуще. Отчаянно покусала губу, и выдавила:

— Н-нет.

— Глупышка. Боишься меня?

— Нет. — обретя твердость голоса, повторила девушка, решаясь на постыдное признание. — просто… Я…

— Никогда не занималась сексом по-настоящему? — догадался он, и Вася кивнула, мечтая провалиться в пол от того, что он понял.

— Значит, пришло время учиться, детка.

* * *

Если по чесноку, Зверь немного выпал из реальности, когда Вася с готовностью подчинилась. В тот, первый раз, она явно стеснялась, и он был уверен, что её кто-то подослал соблазнить его. Потом поразмыслил, и решил, что это было бы наивно. Он же не совсем лох, чтобы повестись на этот устаревший трюк. Может быть, девчонка действительно хотела отблагодарить за чудесное спасение, но, по сути, была не настолько испорченной — прыгнуть в постель к незнакомому мужику.

Об этом он думал еще вчера, а сегодня…

Василина неумело пробовала перетянуть канат первенства на себя, но по неопытности не знала, как действовать. И Стас решил послать на хрен всякие доводы разума, уже затуманенного влечением к ней. Наступит новое утро, со своими напрягами, и потом он подумает обо всём на трезвую голову. О внезапно свалившейся на него глупышке, полной загадок, о покушении, о проблемах с Крокодилом и Барином.

А пока…

— Расслабься. — приказал он красотке, и принялся стягивать с себя штаны. — ни хрена плохого я тебе не сделаю. Обещаю.

Он мог бы уйти, еще не поздно повернуть время вспять. По большому счёту, зачем ему сдалась эта Вася с её мелкими неприятностями? Своих же выше крыши, бля. Но Зверь знал, что это пустые мысли, и никуда он не уйдёт. Останется, вашу мать, до утра, забьёт и на Ларку с её дебильными выходками, и на вообще на весь мир.

Только до утра…

В ореоле тусклого света, пробивающихся сквозь задернутые занавеси, силуэт девушки на фоне окна был хрупким, смутно различимым. Стас избавился от боксеров, медленно приближаясь к ней, и она воинственно ждала, вцепившись в спинку кровати. Стройное тело казалось высеченным из фарфора, гладкая кожа на покатых бедрах и плоском животике маняще поблескивала.

Василина была идеально красивой. На его веку встречалось много женщин, и он знал толк, в женской красоте. Та, что стояла сейчас перед ним, безвольно уронив руки, была совершенством, одетая в роскошное облако собственных темных волос.

Его прикосновения были ей уже знакомы, но она всё равно вздрогнула, когда Зверь пробежался руками по её плечам до поясницы. Ласково огладил впадинки у ягодиц, и сжал их, принудив её податься к нему. Робость девчонки распаляла, возбуждение накаляло плоть, кровь по венам забурлила горячим потоком, невыносимо жарко заполыхало в паху.

— Не бойся меня. Доверься. Доверься мне.

Она дышала через рот, и Зверь так и не понял, вняла ли его просьбе. С ним творилось что-то странное. Он сроду не церемонился с бабами, если они сами предлагали себя в качестве трофея. Секс с Ритулей был подобен противостоянию титанов, она изобретала немыслимые позы, и в финале Стас чувствовал себя бессильным, способным только забыться тяжелым сном. Лика с её бешеным темпераментом львицы выжимала из него все соки, и в постели с нею он тоже не мог расслабиться полностью, и уходил обычно уставшим, но не опустошенным.

А вот это юное создание неожиданно всколыхнуло в нём потребность быть нежным, не причинять боль, дарить ласки, а не брать силой. Пожалуй, ему нравились эти ощущения, и вместе с тем, необходимость в разрядке едва не достигала апогея.

Что за хрень? Он не любил покорных женщин, и вдруг настолько возбудился, что готов был опрокинуть девицу на пол, и брать её, немедленно, жестко, выбивая крики и стоны. Но сумел-таки обуздать дикий порыв, скрипнул зубами, и, толкнув Васю назад, мягко усадил на кровать. Она инстинктивно попыталась свести ноги, но он навалился сверху, припечатав её руки к изголовью.

Послышался сдавленный вздох, и Василина обмякла, лишь в полумраке комнаты он различил, как расширились её зрачки, выдавая страх.

— Малышка… Глупенькая, кто? Какой мудак тебя так напугал? Ты вся, как трусливый зайчонок. Я тебя не съем. — прерывисто дыша, шепнул Зверь.

— Хватит говорить со мной, как с маленькой девочкой. — сердилась она, яростно рванувшись из хватки, но безуспешно.

— Т-с-с… Закрой глаза. Я покажу тебе кое-чё…

— Не надо. — против воли выдала Вася не то, что хотела, и снова дернулась, силясь скинуть его с себя.

* * *

Дура, Боже, какая дура… Что она творила?! Он же утратит к ней интерес, если она не прекратит корчить недотрогу! И тогда всё напрасно. Наташку ей не увидеть никогда, да и не факт, что сама выживет. Вдох — выдох. Пусть он делает, что хочет.

Если бы еще тело так постыдно не реагировало на ласки этого страшного человека! Она чувствовала, как между ног становилось липко и мокро, и от того, что Зверь тоже знал, как она плыла под его руками и губами, Василина едва не умирала от смущения. Неужели это всегда так, если рядом опытный любовник?

— Тс-с… Закрой глаза. Я покажу тебе кое-чё, — шепотом попросил (скорее, приказал Стас), и она зажмурилась, крепко, до прыгающих белых пятен под веками.

Что еще ей предстояло вытерпеть?

— Не надо… — просипела она, и умолкла, с удивлением распознав свой голос, звучавший, как из глубокого колодца.

Но сил больше не было, чтобы сопротивляться. Смешно вести себя, как малолетка, в её-то двадцать с лишним лет. И тотчас постаралась исправить оплошность, сомкнула руки на шее мужчины, тихо попросив: