В оковах его власти

Подъехав к офису главного управления юстиции, я сжал в руках сигарету. Не курил, лишь в руках держал. Мне теперь нельзя было гробить себя ничем. Покрутил и раздавил пальцами, наслаждаясь тем, как она рассыпалась в руках. Запах табака заполнил автомобиль, когда на телефон упало нужное сообщение. Я схватил серебристый кейс и вышел из автомобиля.

Михаил Львович Заславский уже ждал меня, нетерпеливо расхаживая в кабинете. Я видел это через прозрачные стенки открытого пространства — еще одно интересное нововведение, чтобы минимизировать возможность взяток. Наивные. Фемида и правда слепа, а ее весы качаются в сторону тех, кто больше положит на них денег.

—Саня Палыч, привет, — встретил он меня с усмешкой, вот только от меня не скрылось острое желание сохранять дистанцию. Сейчас он меня проверял, наверное. С чего бы? Сомнения?

—Львович, добрый, — я ухмыльнулся и бросил взгляд на пустые бокалы и бутылку коньяка.

Хотелось так много спросить, например, зачем ты меня подставил и захотел убрать? Зачем? У тебя же все, падла, было, ты в шоколаде купался. Подставил другого человека, но надолго тебя не хватило. Снова решил макнуться. И все ради кресла? Ты тут же в разы больше имеешь, в своей сраной прокуратуре. Неужели братик все-таки сломал?

Звание? Власть вседержителя, надо, да?

Кейс осторожно был уложен на стол. Я дернул замки и вскинул крышку.

—Как и договаривались, — отойдя от денег, я ждал самого интересного. Признания. Чтобы засадить как положено, со скандалом, чтобы доказательства были. Когда он поставил мне ультиматум: либо миллион долларов и кресло мэра, либо «засужу тебя за убийство жены», я был спокоен. Абсолютно. Просто понимал, что он будет фальсифицировать все. К смерти Азизы я не имел никакого отношения и бояться мне было нечего, кроме одного…у меня беременная любимая девушка. Если бы в лучшие годы я бы просто проигнорировал выпад, ну или, на худой конец, избавился от него другим путем, незаконным, совесть меня бы не сжирала.

Но сейчас. Сейчас все изменилось. Я не мог так просто рисковать ее здоровьем, состоянием и благополучием. Новый скандал и снова на голову в нежном положении Маши? Не дай бог что и даже думать было об этом страшно. Новой грязи допускать нельзя, а брать очередной грех на душу, имея на подходе ребенка, и подавно.

—Саш, с тобой так приятно иметь дела. Ты себе не представляешь.

—Отчего же, представляю.

Очень хорошо даже. Учитывая, что это он еще ничего не понимал. Совсем ничего.

—Я рад, что ты все правильно решил, будешь себе в строительной фирме должность иметь, на хлеб с маслом хватит.

Бывший компаньон умело подсластил пилюлю, устроив меня туда.

—Конечно, да и устал я что-то.

—Правильно, нечего себя ломать, пора ведь и отдыхать. Не вечно тебе горбатиться на простой народ.

Усмехнувшись, он схватил кейс и начал жадно водить руками по банкнотам. Сколько же вам надо, люди? Чтобы ужраться уже проклятыми бумажками, от которых ты счастливее все равно не станешь? По лицу Львовича прошла судорога нечитаемой эмоции, скорее приправленного себялюбием удовольствия.

Все-таки, тщеславие — самый страшный грех.

—И то верно.

—Надеюсь, все вопросы улажены.

—Да, за тебя будет максимум голосов, — я уселся в кожаное кресло и сложил руки замком на груди. Беглый взгляд мазнул по часам. Совсем скоро.

—Изумительно. Саш, ты зла не держи. Это просто бизнес, ты же понимаешь.

Я сдержано улыбнулся и кивнул в знак согласия, мысленно представляя, в каком дерьмище он скоро окажется, как и его брат, явно задвинувший такую шикарную идею. Просто бизнес.

—А насчет покушения. У меня не такой заказ был, так что вообще не держи на меня зла. Головы попались молодые, неопытные. Мазилы, к тому же. Тебя только припугнуть должны были.

Я удовлетворенно кивнул. Давай, падла, продолжай. Хочу все слушать, слышать и писать. Расслабился ты, ушлепочный, расслабился.

—Никакого зла.

Минутная стрелка неумолимо двигалась к заветной цифре «двенадцать».

—С семьей порядок? Ты про этот скандал прости моего брата, он любитель устроить шоу. Я сказал, что с тобой можно договориться, а ему хочется поскорее до кормушки дорваться. Но судимость, сука.

Мои мысли подтвердились. Да, «твоими руками руководить будет». Все было предельно ясно, но яснее для Львовича стало лишь в момент, когда в здание ворвались маски-шоу.

—На пол, руки на голову. Работает ОМОН.

Крик, битое стекло, попытки Львовича все скинуть на меня. В этот момент в другой части города взяли и его брата. Сидеть им теперь и сидеть, не высидеть. В общей метушне я спокойно взял невскрытую бутылку довольного сносного коньяка, открутил крышку и, выхватив единственный уцелевший стакан, налил себе соточку, чтобы пригубить.

—Неплохо, очень даже, — произнес я самому себе под нос.

—Ты пожелаешь! Ты пожалеешь, Белов! — кричал скрученный будущий несостоявшийся мэр.

—Если я пожалею, то и ты пожалеешь.

Я улыбнулся ему в последний раз и крутанулся в сторону окна, сжимая в руках бокал с пойлом.

И правда, все-таки тщеславие — это самый страшный грех.

ГЛАВА 32

МАША

Я приготовила лазанью и сейчас сидела у окна, всматриваясь в сгущающиеся сумерки за окном. Саша не звонил почти весь день, и это вообще не было на него похоже, а мои звонки оставались неотвеченными. Интересное кино. Я запрещала себе волноваться, потому что помнила, каким напряженным он был в последние несколько дней. Да и если бы хоть что-то случилось, я бы поняла. Хотя бы просто потому поняла бы, что у меня полный дом охраны, и хоть какое-то волнение среди них случилось бы обязательно, будь что-то не так.

Выдохнув, печально обвела взглядом полную тарелку. Аппетита не было, а потому, тепло одевшись, я проследовала на улицу, где сразу не стала одинокой. Буйвол шустро прибежал ко мне, махая черным хвостом, и уткнулся носом в коленки. Он это очень любил.

—Привет, сладкий, скучно тебе, да? — я опустилась на корточки и начала гладить его за большими мягкими ушами. В ответ пес с удовольствием лизнул мою щеку.

—Подружилась с самым верным другом, считай, что завоевала мужчину, — послышался за спиной уверенный, но при этом хриплый голос. Я медленно поднялась, развернулась, отчетливо понимая, что бояться было в принципе нечего. Ваха собственной персоной пожаловал.

—Здравствуйте.

Он внимательно осмотрел меня с ног до головы и склонил голову, придвигаясь ко мне ближе.

—Давай без выканья, у меня дочь примерно твоего возраста, я привык общаться с ней на «ты». Да и по жизни мне мало выкали.

—Хорошо, — без проблем согласилась я, потому что в последнее время относилась к «вы»/ «ты» несколько иначе, чем в самом начале нашей с Сашей истории.

Ваха кивнул в сторону беседки и подхватил с перил пледы. Он, очевидно, хотел со мной поговорить, вот только я не понимала, о чем. Сердце заходилось как ненормальное. Мужчина предусмотрительно подстелил один на скамью, а второй вручил мне, показывая жестами, что надо бы укрыться.