В погоне за солнцем

– Не поняла?
– повысил голос крестьянин.
– Так я повторю!
– и припечатал злым: - Пшла, девка продажная!

Я ожидал чего угодно, но только не того, что произошло.

– Девка?
– прошипела Камелия, и от ее голоса холодок пробежал по коже.
– "Девка", значит?

Повинуясь ее злой воле, невидимая удавка захлестнулась вокруг шеи детины - и рывком вздернула его в воздух. Я слишком поздно понял, к чему все идет, чтобы успеть что-то сделать.

– "Девка"! Да ты знаешь, с кем говоришь?! Я леди Эльгйер, Камелия Лиара из Высочайшего дома Эльгйер!

Слова срывались с ее губ печатями приговора, стонами плети. Крестьянин отчаянно болтал ногами в воздухе, пытался высвободиться из пут ее горящего взгляда, разомкнуть железную хватку, обвившую шею - но тщетно. Жалкие хрипы вырывались из его горла, а в темных глазах застыл страх.

– Стоит мне лишь пожелать, и ты задохнешься в собственном крике!

– Камелия!
– рявкнул я на обезумевшую девушку.

Она вздрогнула, словно очнувшись. Путы взгляда, сжимавшие несчастного, разомкнулись, и он кубарем рухнул на заскрипевший пол.

Камелия смертельно побледнела и попятилась, задохнувшись от ужаса, но почти сразу взяла себя в руки.

Она не могла, просто не имела права показать свои видом, что вырвавшиеся слова и злое колдовство - всего лишь вспышка захлестнувших с головой эмоции.

Мужчина, едва пришедший в себя, рухнулся перед ней на колени.

– Госпожа!..

Камелия резким, исполненным властности жестом оборвала его.

– Встаньте.

Мужчина разрывался между страхом нанести благородной леди новое оскорбление и ослушаться приказа. Неспособный выбрать из двух зол меньшее, он так и остался сидеть. Лишь поднял на нее глаза побитой собаки.

– Вы оскорбили меня. Теперь я вынуждена требовать, а не просить. Уже безо всякого вознаграждения.

– Госпожа, прошу! Моя жена больна, мечется в бреду. Мне некуда вас устроить!

Я буквально кожей чувствовал напряжение, разлитое по комнате. Рискованно, очень рискованно. Отказ благородной особе ни к чему хорошему не ведет. Но мужчина был то ли слишком глуп, чтобы понять, по какой острой грани ходит, облекая отказ в такую формулировку, то ли беспощадно смел... Впрочем, и в этом случае - глуп.

Камелия молчала, смотря на него сверху вниз. Холодно, жестко, неподкупно - как воплощение справедливости, сталь карающего меча. Он отвечал ей смелым, слишком смелым... все-таки смелым взглядом. Несломленным и готовым бороться до конца за то, что ему дорого.

Редкое для людей качество.

Бесценное.

– Хорошо, - девушка закрыла глаза, принимая решение.
– В таком случае я прошу Вас найти того, кто сможет оказать нам гостеприимство.

За вежливостью просьбы крылся неприкрытый приказ.

Мужчина медленно поднялся. Плечи его ссутулились, словно дух бесшабашной смелости в один миг покинул его, уступив место осознанию того, что он сотворил.

– Я не заслужил вашего снисхождения.

– Прекратите!
– оборвала его она.
– Ведите нас. Как Вас зовут?

– Грэг, госпожа, - он вновь поклонился.
– Идемте.

С непроницаемым лицом я подал леди руку, безукоризненно следуя этикету. Камелия приняла ее со спокойным достоинством. Мы пошли под руку.

Грэг обогнал нас и зашагал привычной, торопливой и размашистой походкой, постоянно забывая, что идет не один, и то и дело останавливаясь.

Я повернул голову, с прищуром следя за так и не сдвинувшимся с места Нэльвё. Он улыбнулся и, глянув на весело топорщащуюся с грядок ботву, поманил пальцем. Злат верным псом вспорхнул в открытую ладонь. Нэльвё подмигнул мне, подбросил полыхнувшую солнечным зайчиком монетку и медленно, не особенно-то желая нас нагнать, зашагал по улочке, что-то легкомысленно насвистывая.

Нужный нам дом оказался совсем рядом: через два направо и на противоположной стороне. Гораздо более просторный, разросшийся за счет пристроек - видимо семья ширилась и не хотела разъезжаться, - но такой же опрятный.

Грэг, не таясь, поднялся на крыльцо и забарабанил в дверь. Послышались сонные, перепуганные женские голоса, два вскрика, детский писк, приглушенный топоток. Дом оживал, как потревоженный улей. Потихоньку загорались свечи, алыми дрожащими кляксами расплываясь в черных провалах окон. Затрещали девушки-синички, загудели голоса почтенных матрон...

Мы с Камелиий так и остались в нескольких шагах у крыльца. Нэльвё как раз нагнал нас, когда, наконец, раздались шаркающие шаги и дверь отворилась. Из-за нее, держась с достоинством не меньшим, чем у нашей леди, вышел сухонький старичок. Выцветшие тускло-серые глаза смотрели подслеповато, но твердо и ясно.

– Что случилось, Грэг?
– спросил он спокойным, звучным голосом, не разглядев нас в полумраке.
– Неужели твоя...
– он скорбно замолчал.

Великан побледнел и замахал руками:

– Типун тебе на язык, старый бес! Это наш староста, - объявил он, обернувшись к нам. И представил: - Высочайшая леди и ее свита.

– Какому дому вы принадлежите?- тихо спросил староста, переводя пронзительный взгляд на нас.

– Высочайшему дому Эльгйер, - холодно сказала Камелия, скрещивая с ним взгляд. И, ко всеобщему удивлению, чуть склонила голову.
– Мы просим права гостя: защиты и ночлега.

– А если мы откажем вам?

– Тогда я буду вынуждена требовать.

– Узнаю высочайших лордов, - улыбнулся старик и приглашающе распахнул дверь, произнося ритуальную фразу: - Будьте как дома, путники.

– Госпожа, - тихо подал голос Грэг, - я...

– Благодарю вас. Нэльвё, - внезапно окликнула она, обернувшись к бессмертному. Тот вопросительно вздернул бровь.
– Подай господину Грэгу злат.

Ни один мускул на его лице не дрогнул, но взгляд заледенел и как бы спрашивал: "Ты уверена, что хочешь этого?".

Камелия молчала, продолжая смотреть на него. Нэльвё криво улыбнулся и перебросил мужчине злосчастную монетку. Тот поймал, еще не до конца поняв происходящего. А когда понял, с ужасом уставился на девушку.