В погоне за солнцем

Я уже подумывал, как бы так повежливее намекнуть Камелии, что все сказанное - не более чем неудачная шутка, но не успел.

– А почему у мастера Нэльвё волосы короткие?
– "вспомнила" удивительный факт моя любознательная ученицы, и я резко передумал ее в чем-либо переубеждать.

Я сокрушенно развел руками и грустно сказал:

– Вот поэтому-то он такой паршивый волшебник!

Этого Нэльвё уже не выдержал. Сил хохотать в голос у него не осталось, и он просто медленно съехал под стол, тихонько оттуда всхлипывая. Камелия посмотрела на него с неприкрытым сочувствием. В ее глазах, удивительно чистых и ясных, читалось: "Бедненький! Не может колдовать и так остро это переживает!". И настолько искренне она за него переживала, что следом съехал уже я.

Камелия сморгнула, недоуменно посмотрела на это безобразие... и промолчала. Но по тому, как заблестели ее глаза и стали болезненно кривиться губы, было видно, что ее это задело.

– Камелия!
– воскликнул я, пытаясь пересилить приступ смеха.
– Ну нельзя же так! Достаточно сказать менторским тоном - и вы поверите, не требуя никаких доказательств! Ну это же... неправильно это!

– Космы... космос... волосы - ключ к мирозданию!
– простонал Нэльвё, смахивая с ресниц выступившие слезы.
– Ну и бред! О, Безликая, давно я так не смеялся!

Камелия при его словах еще больше замкнулась в себе.

– Я не думал, что ты поверишь! Это же правда чепуха! Вот зачем тебе длинные волосы?

– Для причесок, - буркнула Камелия.

– И потому, вероятно, что тебе это нравится! Так почему у нас должно быть иначе?

– Ваш чай!
– прервала меня как нельзя кстати появившаяся подавальщица. Я от всего сердца поблагодарил ее и, осторожно подхватив чайничек, принялся разливать по дымящийся и отчетливо пахнущий мятой травяной настой.

– Все, все, хватит!
– отмахнулся Нэльвё, беря чашку дрожащими от смеха руками.
– Мы еще не закончили.

– А по-моему - закончили, - пожал плечами я, сонно потянувшись и, сквозь полуопущенные ресницы, следя за лицом Камелии. Она все еще дулась, но уже не так сильно.
– Мне сказать нечего, тебе - тоже. О чем говорить? Или хочешь просто попрепираться?

– Тоже ничего себе вариант, - фыркнул Нэльвё. И шутливо спросил: - Долго еще ты будешь попрекать меня нерассказанным?

– А ты?
– вернул я шпильку.

Разговор, только начавшийся, зашел в тупик. Тишину нарушила Камелия.

– Что теперь будем делать?
– ровным голосом спросила она, старательно делая вид, будто ничего не случилось.
– Перемещаться мы больше не сможем?

– Боюсь, что нет, - с сожалением сказал я.

– Не о том думаете. Проблема в другом: если Мио ищут по указу Совета, мы просто не сможем попасть на Арлетту.

– Как?
– глупо спросила девушка, забыв о том, что еще секунду назад дулась.
– Но это же... это же значит, что наше путешествие... закончилось?

– Нет, - Нэльвё улыбнулся. Очень грустно.
– Еще не закончилось. Это, если хочешь, только шах. Мат будет, когда найдут Мио - а его найдут, в любом случае.

Я хотел, но не мог нечего возразить. Он был прав, прав решительно и бесповоротно. Мы все это хорошо понимали.

В густой тягучей тишине, обступившей нас, увязали звуки, долетающие из зала. Они казались какими-то далекими; словно нас разделяли не несколько шагов по бревенчатому полу, а сотни лиг.

– Но зачем им мастер?
– в отчаянии спросила Камелия, умоляюще взглянув на меня, словно я мог дать ответ.
– Не понимаю! Может, это какая-то ошибка? И вы... вы правда не знаете? Скажите, прошу!

Я медленно покачал головой. И добавил, негромко и глаза:

– Я не знаю, Камелия. Если бы знал - сказал бы уже давно.

Отчаянье затуманило ее взгляд мглистой поволокой. Девушка медленно, словно не осознавая себя, откинулась на спинку стула.

Нэльвё в задумчивости сцепил руки и, опершись на них, неотрывно смотрел в зал. Я рассеянно водил пальцем по краю полупустой чашки, переводя взгляды с Нэльвё на Камелию. Мыслей не было, совсем. Только усталость и странное безразличие, словно происходящее меня не касалось.

Резко скрипнул отодвинутый стул. Я вздрогнул - и перевел взгляд с раскачивающегося по поверхности чая блика-полумесяца на вскочившую Камелию.

– Знаю, знаю!
– воскликнула она.

– Знаю что? Причину, по которой?..
– договаривать Нэльвё не стал, ожидая ответа.

Леди спохватилась и, смутившись своего порыва, присела. Румянец еще пылал на щеках и скулах Камелии, придавая ей совершенно изумительное очарование.

Девушка откашлялась и продолжила уже спокойнее:

– Мой отец состоит в Совете и просто обязан знать обо всех его решениях.

– И?..
– нетерпеливо оборвал ее Нэльвё.
– К чему ты клонишь?

– Я уверена, что это какая-то ошибка... или чья-то игра. Если это так, то отец сможет убедить Совет встать на нашу сторону. Вы ведь правда ничего плохого не сделали?
– спохватилась она, уточнив.

Смотри-ка ты, учится! Учится играть словами, уточняя формулировки, чтобы поймать нужный оттенок смысла!

– У меня есть острое желание ответить, что я ничего не сделал: ни хорошего, ни плохого, - хмыкнул я.
– Но - да. Не сделал.

– Все это замечательно, но какой резон твоему отцу идти против Совета и помогать Мио?
– вмешался Нэльвё.

– Но это же несправедливо!
– заявила Камелия таким тоном, словно для кого-то это имело значение. И добавила, гораздо тише и немного смущенно: - Ну... и я его попрошу.

Последнее убедило Нэльвё, а меня, напротив, насторожило: слишком неуверенно и робко прозвучали ее слова.

– То, что нам удалось провернуть в Ильмере, не выйдет в столице. Я не смогу попасть в город, - заметил я.

– Тебе и не надо. Камелия вполне справится с этим одна, - спокойно, будто уже все решив, сказал Нэльвё. И, проигнорировав откровенное недоумение, написанное на наших лицах, продолжил: - Мы отправимся не на Арлетту, а в Зеленые Холмы, просить защиты и покровительства. Как тебе такой ход, Мио?

План был гениально прост и безукоризнен. Зеленые Холмы - исконные земли aelvis, дом, в который каждый из нас может вернуться. Alle-vierry никогда не откажут в покровительстве, стоит только обратиться с просьбой к верховному правителю. Если, конечно...