В поисках баронессы

— Прошу господ судей меня простить, — тот слегка поклонился. — Я позволил себе несдержанность.

Ну да! Этот-то мог бы и не извиняться. И попробовал бы хоть кто-то ему слово сказать! Кессель — потомок одного из древнейших и знатнейших родов королевства. Корни его семьи восходят к тем же временам, что и корни Гревиллей. А влияния у маркиза неизмеримо больше — Гревилли и в годы своего расцвета не могли таким похвастать. Восточная марка — это не шуточки! Да и управление внешней сетью агентуры…

Однако… неужели дело просто спустят на тормозах?

— Дико представить себе такое, — прошептал Ронан.

— Время сейчас неспокойное, — отозвался отец чуть слышно. — Не самый удачный момент для громких скандалов.

Неудачный момент для громких скандалов. Но удачный для прощения преступников. Не потому ли и заседание было закрытым?

Судьи между тем отправились совещаться. Перерыв затянулся на два с лишним часа.

Переговорить с отцом и адвокатом не удалось. Ронана увели в отдельную комнату, где он остался один. Оставалось лишь смириться.

Молодой барон, истерически посмеиваясь, принялся уминать принесенный обед. Экая забота об арестанте! Но говорить с кем-либо ему не позволили. Даром, что все случившееся спустят на тормозах — и это можно считать делом решенным. Хотя… кто знает, что там стукнет в голову министру юстиции? Гревилль — не такое уж влиятельное семейство. А уж министру юстиции и остальным судьям наверняка известно, что отец купил титул для отца его любовницы. И о том, что эта самая любовница — в тягости. Так что можно и пожертвовать молодым Гревиллем — чтоб другим неповадно было. Древний род от этого не прервется.

*** ***

— Эсквайр Гото, — заговорил председатель, когда суд снова собрался в том же зале, в том же составе — за исключением маркиза Кессель. — Вы пытались доказать, что разум барона Ронана Гревилля подвергся внешнему влиянию. Что и заставило его обратиться к запрещенным практикам, пренебрегая королевским указом.

Ронан сжал зубы. Вот и до этого дошло! Все-таки упрячут его в дом скорби. Отец рядом скрежетнул зубами.

— Мне показалось странным, что их светлости барон и баронесса Гревилль практически одновременно пошли на поводу у низменных страстей. В нарушение законов и приличий — что не свойственно ни одному из них, — отозвался сыщик.

— Понимаю. Тем не менее, в протоколах, составленных целителем, суд не нашел никаких указаний на то, что воздействие имело место. Косвенные признаки, на которые вы указали, могут говорить о чем угодно.

Что еще за косвенные признаки?! Ронан нахмурился. Лекарь, помнится, лишь обронил что-то о вконец расшатанных нервах. Даже микстуру какую-то оставлял.

— Словом, суд считает необоснованным предположение о внешнем воздействии на разум, — председатель повысил голос. — И вам не удалось отыскать следы того, кто мог бы его оказать. Тем более — задержать.

На это Гото смог лишь молча опустить голову.

— Суд постановил полностью признать вину обвиняемых по обоим рассматриваемым делам, — продолжил внушительно председатель, и у Ронана оборвалось сердце. — Безо всяких поблажек и смягчающих обстоятельств! Ее светлость, Фиона Гревилль, обвиняется в поджоге поместья супруга и побеге. И приговаривается к трем годам заключения на территории обители милосердия майората Гревилль с последующей передачей под опеку супруга и нахождение под домашним арестом в поместье Гревилль.

Ронан закашлялся.

— Его светлость Ронан Гревилль, — продолжил председатель, — обвиняется в использовании запрещенного существа на территории королевства Манор. И приговаривается к ссылке в рудники с ходатайством Его величеству о лишении титула! — в зале повисла звонкая тишина. — Принимая во внимание факт доказанной гибели ее светлости Фионы Гревилль, суд считает возможной амнистию. С тем, чтобы родственники погибшей возместили понесенный ущерб семье Гревилль, — он сделал паузу. — Принимая во внимание сопутствующие обстоятельства, суд считает возможной амнистию для его светлости Ронана Греввилля. С тем, чтобы он выдал алхимическую лабораторию, где получил кровавую гончую, и имя ее владельца. А так же передал немедленно и в полном объеме в королевскую библиотеку издания из фамильного хранилища. Список изданий составлен лично Его величеством и заверен королевской печатью!

Судейский молоток гулко ударил о подставку.

Звук взорвался внутри совершенно опустевшей головы Ронана и раскатился в ней. Его… освобождают с сохранением титула?!

Если разобраться, плата за это не столь высока…

Он выйдет на свободу, отстроит Гревилль. Женится на Далии — как вдовец, он имеет на это право. Увидит, как появится на свет его сын. Правда, радоваться этому сейчас он был не в силах. Судя по побледневшему лицу отца, тот тоже держался с трудом.

И все-таки этот тяжелый процесс подошел к завершению.

Глава 37

До своей лавки Агнес в этот вечер так и не добралась.

От здания Министерства юстиции, где проходил закрытый процесс, она направилась прямиком в редакцию к Крио. И вопреки ожиданиям, его там не обнаружила.

Столько любопытных и откровенно липких взглядов она на себе не ловила со времен первой поездки на южную границу. Агнес готова была прозакладывать собственный патент на глаза нарвала, что завтра же по редакции начнет гулять сплетня о состоятельной дамочке, ухлестывающей за обаятельным журналистом.

Все бы ничего, но это никак не приближало ее к цели — разузнать хоть что-нибудь по делу. Не в Управление розыска и расследований идти, в самом деле!

Коллеги журналиста уверяли, будто он нынче собирался отдохнуть. И Агнес, вытребовав адрес, отправилась к нему на квартиру.

Крио снимал комнаты в пансионе неподалеку от центра. Там его не оказалось тоже. Во всяком случае, дверь ей никто не открыл. Внутри царила тишина — сколько она ни прислушивалась. Она прождала у закрытой двери с четверть часа. И решила расспросить хозяйку или кого-то из ее помощников о постояльце.

После разговора Агнес пришла к выводу, что любопытные взгляды, в избытке собранные в редакции — пустяк. Так, как хозяйка этого «приличного заведения», на нее смотрел разве что отец, когда услышал впервые о том, что дочь открыла лавку. Узнать от чопорной дамы о Крио ничего не удалось.

Покидала пансион она в крайней досаде.

Над городом разгорался закат. По-хорошему, следовало отправляться домой. Завтра все станет ясно. Однако Агнес поймала экипаж и велела вознице везти ее на Вишневую улицу.