В садах чудес
Шрифт:
Красавица подошла, вскинула кинжал и зажмурилась. И такая она милая была с этими зажмуренными глазами, а ресницы длинные. Замахнулась, ударила. В сердце!
Горбун дернулся, обмякшее тело мешком свалилось на пол. Тут кое-кого потянуло на свежий воздух. Ведь убийство все же! А в герцогской тюрьме сидеть за соучастие никому неохота! Я решил остаться. Сам не знаю, почему!
— Дозор! Стража! — крикнул кто-то.
Слышно было, как во дворе спешиваются дозорные. Я вскочил, какой-то парень помог мне. Вдвоем мы потащили тело Анджело в самый дальний темный угол.
Девушка стояла, закутанная в покрывало. Кинжал остался в ране горбуна.
— Что здесь у вас? — крикнул старший
— Я… у меня… — хозяин начал заикаться. — Это так, приятели самые близкие собрались! Вот… Немного вина выпили! — он вдруг замолчал и тотчас раздался его дикий вопль. — А-а! А-а-а!
Хозяин остановившимся взглядом смотрел прямо перед собой.
— А-а! А-а-а!
Я и не думал прежде, что мужчина так орать способен!
Тут мы и сами поглядели туда, куда, не отрываясь, глядел хозяин. Чудо еще, что и мы не завизжали!
В кабак вошел… горбатый Анджело!
Кое-кто из его компании робко перекрестился, а были парни отчаянные, не из пугливых! Я, пригнувшись, будто брюхо у меня схватило со страху, кинулся в угол.
Тело Анджело лежало в углу. Его изуродованное горбом туловище, его уродливо оскаленные зубы!
— Эй, хозяин, чего орешь? — спросил вошедший живой Анджело. — Чокнулся, что ли? Дай-ка мне вина с утра! А ото что за баба? — он уставился на девушку под покрывалом.
Грек схватил ее за руку и пошел прочь. Дозорные пропустили его. Они снова пригрозили хозяину штрафом и поркой, сели на коней и поехали.
Живой Анджело сидел за столом и выпивал. Мертвый Анджело валялся в углу! Но я не стал дожидаться, чем все это кончится. Я выбрался следом за греком.
Девушка высвободила свою руку из его руки.
— Прощай, Закариас! — тихо произнесла она. — Ты все знал, ты знал, на что идешь!
Она говорила по-нашему.
Грек что-то залопотал по-своему. Пытался удержать ее. Но робко как-то. Она повернулась, и не успел я решиться пойти за ней, как ее и след простыл.
С тех пор никто не видел ее в городе. Говорили, старикашка какой-то голубоглазый искал ее в порту. Но я врать не стану — не видал его!
— А чем дело кончилось с этим, с горбатым? — боязливо спросила служанка.
— Да ничем! — молодой слуга пожал плечами. — Хозяин втихаря кинул его на помойку!
— Но как же это так вышло, что он раздвоился? Что-то такое я слыхал… — пожилой слуга глянул на молодого.
— Должно быть, показалось нам с пьяных глаз, — беспечно отвечал молодой. — Хозяин кабака не очень-то об этом говорит, убийство есть убийство. Хотя нам что — мы нс убивали, убивала она. И таких, как этот горбун, не особо ищут и не скоро хватятся! Живут ведь они без дома, без роду-племени!
— Хозяин-то кабака молчит, зато у тебя язык без костей! — заметил другой слуга.
— О чем речь? — к нашей компании приблизился один из трактирных слуг, с явным намерением присоединиться.
— О Кларинде, — ответила служанка.
— Девка хороша! — трактирный слуга одобрительно щелкнул языком.
— Таким всегда везет! — служанка, конечно, завидовала. — Года не прошло, как нанялась к нам, и глядь — окрутила приличного господина!
— Что, тебе небось так не повезет! — насмешливо кинул трактирный слуга. Должно быть, у него со служанкой были свои счеты. — Кларинда была, по всему видать, из благородных! С нашим братом не путалась!
— Из благородных, как же! — недовольно пробурчала служанка, но видно было, что возразить ей нечего.
— Мессир Грегорио сюда ездил каждый день, с тех пор как увидел ее случайно, — задумчиво
сказал трактирный слуга.— Такое случайно не бывает! — служанка скривила губы. — Она сама попалась ему на глаза!
— Не думаю! Она ведь, когда уехала с мессиром Грегорио, даже денег не взяла у хозяина! А ведь жалованье ей причиталось!
— Да на что ей грошовое жалованье! — перебила служанка. — У мессира Грегорио денег куры не клюют! Она…
Однако докончить свою обличительную речь бойкой служанке не довелось. На лестнице показался мой отец. Он выглядел еще более сдержанным и строгим, чем обычно, и я понял, что он весьма огорчен. Хозяин трактира шел следом за ним с печальной и серьезной миной. Мне вдруг пришло в голову, что, возможно, теперь я знаю даже несколько больше о похождениях брата, чем суровый мой отец, эта мысль заставила меня улыбнуться.
Отец приказал нам собираться. Вскоре мы уже снова были в пути.
Усадьба, которую отец отдал Грегорио, имела вид очень привлекательный. Близлежащая деревня выглядела вполне зажиточной. Всюду чувствовалась рука рачительного хозяина. Дом был чисто побелен. А когда мы прошли вовнутрь, стало ясно, что в доме живет женщина. Отец с досадой смотрел на дорогие занавеси, новые кресла и шкафы красного дерева. Должно быть, он подумал: «Вот на что Грегорио тратит деньги!»
Отец распорядился и вскоре пришел управляющий.
— Где молодой хозяин? — спросил отец одного из слуг.
— Хозяин и госпожа отправились на прогулку, — в голосе слуги, когда он произносил «госпожа», ощущалась почтительность.
Отец переглянулся с управляющим.
Затем они ушли в кабинет брата и заперли за собой дверь.
Отец позволил мне прогуляться по окрестностям.
Я решил встретить брата и его возлюбленную и посмотреть на нее.
Места были очень красивые. На лугу я заметил извилистый поток и пошел вдоль него. Не помню почему, но я срывал цветы и составлял букет. Думаю, меня взволновала предстоящая встреча с молодой незнакомкой. Незаметно для себя я оказался под сенью зеленого леса. Сквозь тонкую ткань светлой листвы просвечивало голубое небо, озаренное ярким солнцем. Пятна солнечного света играли на траве. Вокруг чувствовалось что-то праздничное, я невольно связывал эту праздничность с моим предчувствием необычной встречи.
Я услышал звонкие веселые голоса. Прячась в густых кустах, я пробрался вперед.
Я сразу увидел их:
Брат, похорошевший и возмужавший, с улыбкой протягивал руку юной красавице. Она, смеясь нежным смехом, балансировала на перекинутой через ручей дощечке. Одну руку она вытянула, другой рукой приподняла юбку. Я и сейчас помню, как увидел ее. Да, она была изумительна! Главное, что очаровывало в ней, это пропорциональность сложения, чистота кожи, яркость и сила волос. И, должно быть, она была наделена своеобразным умом, иначе как могла бы она разглядеть в моем замкнутом нелюдимом и неловком брате того сильного и красивого юношу, которого я теперь видел перед собой.
— Грегорио! — я невольно окликнул брата.
Молодая женщина отпустила юбку и спрыгнула в ручей. Брат оглянулся. Я вышел из кустов.
— Романо!
Между тем, красавица уже стояла на траве. Она улыбнулась мне улыбкой чистой и нежной.
— Грегорио, это твой младший брат Романо?
Конечно, у нее был прелестный голос!
Я почувствовал странную гордость оттого, что она знала обо мне, назвала меня по имени; гордость и смущение. И тут я решительно подошел к ней и подал ей цветы. Ни она, ни мой брат не рассмеялись над этим мальчишеским жестом. Оба улыбнулись мне с нежной благодарностью. И тогда я понял, что любовь может облагораживать человеческие чувства.