В старой Африке

Больше того, вся суть пока заключается в переговорах Гая с Бубу или в сведениях, которые он добудет сам в лесных дебрях на подходах к территории маленького короля.

Теперь все завертелось с головокружительной быстротой: консультации, изучение географических и аэрографических карт, учебная стрельба, организация материальной базы и тщательнейшая перепроверка всех расчетов. Наконец, помимо всего, медицинская подготовка у доктора де Гааса в городской больнице.

Но чем больше они считали и пересчитывали, тем настойчивее какой-то инстинкт подсказывал Гаю совсем другое. Если пользоваться мобилизованной техникой, то цель его путешествия вообще невыполнима: ведь если пройти через Итурийский лес с помощью современной техники так же просто, как перейти через коварную реку по стальному мосту, то, значит, ему или не нужно браться за такое предприятие, или придется прыгать в воду с моста.

— Я поджидаю вас, ван Эгмонд. Да, здесь на улице, в гостиницу мы не пойдем. Мне хотелось бы, чтобы наш разговор остался между нами.

— В чем дело, Крэги?

— Нас могут увидеть, свернем вот в этот переулок. Слушайте, ван Эгмонд, мне известен каждый ваш шаг.

Слушаю вас, господин консул, — сказал Гай и грубо взял шотландца под руку, изо всех сил сжав при этом рукав, внутри которого болталась рука, похожая на тонкую палочку.

— Мне известен ход приготовлений и все мероприятия бельгийцев. Хочу предупредить вас о главном: вы выйдете на факторию № 201 и будете там убиты.

Он сделал внушительную паузу, дабы собеседник мог прочувствовать всю серьезность сообщения.

— Служащим дано именно такое указание Спааком. Особый нарочный уже выехал из Леопольдвиля. Вы не нужны, срочно требуются только ваши пометки на карте и образцы нефти. Дело идет о приоритете на заявку. Надеюсь, это ясно?

Он выразительно посмотрел на Гая, ожидая, очевидно, увидеть ужас на его лице и услышать крик возмущения, за которыми последует просьба о помощи. — Ну, а сколько же собираетесь уплатить вы?

— За что?

— За карту и образцы.

Консул взглянул на Гая и расхохотался.

— Вы не дурак, ван Эгмонд, я это вижу. Тем лучше. Я предлагаю вам помощь. Я перехвачу вас на участке дороги между факториями совершенно незаметно и…

— И убьете меня, чтобы забрать карту и образцы? Консул высвободил руку и стал набивать трубку. Они сели на скамейку в тени цветущих кустов. Гай сорвал пышный цветок и стал нюхать его, наблюдая за собеседником.

— Быть сообразительным — хорошо: это облегчает жизнь, но быть подозрительным — плохо: это затрудняет и усложняет отношение с людьми, — проговорил наконец мистер Крэги. — Я хочу вас убедить связать свою судьбу не с бельгийцами, а с могучим англо-голландским концерном. «Ройал-Шелл» — это звучит гордо, а, ван Эгмонд?

— Замечательно. Кстати, Крэги, вы не допускаете мысль, что я — агент этого треста?

Они помолчали. Гай немного сбил с толку консула, и тот машинально тоже сорвал цветок и стал глядеть на собеседника, уткнув веснушчатый нос в розовенькие лепестки. Так и сидели рядом, как две барышни.

— Нет, — сказал наконец мистер Крэги, — я старый воробей и знаю, что такой опытный жулик, как Генри Детердинг, не приступил бы к ловле большой нефтяной концессии столь наивно. Вы случайный человек, одиночка. Вас завербовал Спаак на моих глазах и успешно вас ведет теперь прямехонько в западню. А я хочу перевербовать и помочь удрать в Уганду; вы спасете жизнь и приобретете более могучих друзей. Если вас не убьют на фактории, то изловят в конце образованного единственной коммуникацией коридора, куда бы вы ни пошли — на север или на юг, все равно вы будете в лапах бельгийцев, ван Эгмонд. Я говорю вам: в такой борьбе одиночки неминуемо гибнут. Не пытайтесь тащиться пешком, садитесь быстрее на коня и выбирайте самого сильного, потому что ехать придется далеко. Я демонстративно заболею и уеду в Англию лечиться, но к вашему выходу из леса буду уже на фактории. Наша агентура есть и там. Мы будем в курсе всех событий.

Гай молчал.

— Ну, ван Эгмонд? По рукам? Встретимся и махнем через границу?

— Нет.

— Хотите, поговорим о денежной стороне дела. Мы могли бы подписать договор.

— Нет.

— Вы не верите мне, я вижу! И консул скороговоркой начал сыпать практические указания, направленные на благо первооткрывателя. Тот думал о своем и кивал головой.

— Ну, вы поняли теперь все? Я забочусь о себе, конечно, но от этого выигрывает третий — прежде всего вы лично. Вы, ван Эгмонд. Так по рукам? Консул протянул руку.

— Нет, — ответил Гай и встал.

— Люди прыгают в воду и рискуют жизнью, спасая самоубийцу. Вы не знаете жизни. Я встречу вас на дороге около фактории. Я буду следить через нашу агентуру за каждым вашим шагом. Я спасу вас, вопреки вашему неразумию. До свидания! — крикнул мистер Крэги. На тротуаре остался брошенный им розовый цветок.

В гостинице в комнате Гай неожиданно нашел тишайшего и смиреннейшего отца Доменика.

— Вы забыли запереть дверь или слуга забыл после уборки — словом, не обижайтесь! Я решил подождать вас здесь. Так лучше: не хочу, чтобы нас видели. Разговор должен остаться между нами.

Гай сел на стул верхом и положил руки на спинку, а голову на руки.

— Сколько вы предлагаете за мою голову? Достопочтенный пастырь раскрыл рот. Он был похож на рыбу, которую вдруг вынули из тины.

— Почему вы решили, что я пришел вас похитить?

— Из ниспосланного богом сновидения, отец Доменик. Сколько мне собираются платить и кто именно?

— Да я, собственно, так… От себя… Как христианин не мог пройти мимо…

— Повторяю: кто?

— Одно лицо, связанное с франко-германскими финансовыми кругами и заслуживающие всяческого уважения.

— Сколько?

— Сын мой, не будьте так грубы. Я могу познакомить вас, и вы сообща обсудите условия договора.

— У французов и немцев мало денег.

— Соглашайтесь, сын мой, соглашайтесь. Я уйду, а вы хорошенько все обдумайте.

Монах поднялся.

— Дело не в деньгах. Что деньги? Тлен и прах и в некотором роде печальная иллюзия. Человек смотрит на деньги, уставился на мечту обоими глазами и идет, не глядя себе под ноги. Вот мешок с золотом уже близко, он протягивает руку — ах! — летит в яму и ломает себе шею: яму-то он вовремя не заметил! Увлекся, бедняжка!

Отец Доменик взялся уже за ручку двери.

— Я написал вон там, на газете, номер телефона. Позвоните завтра.

Не вставая со стула, Гай ногой подтянул сумку и вынул из нее пистолет. — Вот полюбуйтесь, отче. Передайте этому весьма уважаемому лицу, что я стреляю без промаха стоя, сидя, лежа и повиснув вверх ногами, никогда не хожу без оружия и открываю огонь не целясь.

Духовный пастырь благочестиво перекрестил Гая и сказал мягко:

— Не забывайте, что на улицах бывают несчастья с автомобилями и пешеходами. Машины ломают шеи людям прежде, чем те успевают сунуть руки в карманы или сумки!

— Не удивляйтесь, мой мальчик: я ваш сосед, начал ремонтировать свою виллу, и пришлось перебраться в эту дыру!

Полковник Спаак появился в комнате с бутылкой и граммофоном. Он был дружелюбен до приторности.

Они кончили бутылку. Пластинка была сыграна неимоверное количество раз.

— «На моем жилете…» М-м-м… Да, «На жилете»… Завтра вы отправляетесь, ван Эгмонд, а бутылка пуста… Значит, пора расходиться, и да хранит вас бог, парень. Но на прощание хочу рассказать одну презабавную историю. Она не длинная, не бойтесь…