В тупике бесконечности

Легкий порыв ветра донес до Татьи мелодичный женский смех. Она в замешательстве огляделась по сторонам. Где смеялись? Как найти? Путаясь в платье, поднялась и побежала снова на ту же улицу, откуда вышла. На бегу толкнула крайнюю дверь. Закрыто. Следующую – закрыто. Но она слышала, точно слышала женский смех!

Еще один дом. Кажется, или между дверью и косяком небольшой зазор? Татья толкнула дверь, та со скрипом открылась. После яркого солнечного дня внутри оказалось темно и прохладно. Ежась от звука собственных шагов, Татья вошла в дом. Маленькая, скудно обставленная комната: только стол, сундук, холодный полный золы очаг.

За спиной вновь раздался женский смех. Татья резко повернулась, и заметила, как за дверью исчезает шлейф платья: словно кто-то показывал язык. Она бросилась следом, но тут же застонала от боли в ушибленном копчике. Похоже, с быстрыми движениями придется повременить.

Шлейф исчез за дверью. Болезненно морщась, Татьяа вышла на улицу. Пусто. Она посмотрела направо, налево. За крайним домом мелькнул ярко-зеленый хвост птицы. Как могла быстро, она пошла следом и вышла к переплетению нескольких улиц. Татья остановилась, не зная, какую выбрать. Внезапно на той, что слева, появилась женщина в развевающейся легкой одежде. Короткие светлые волосы дразняще топорщились на ветру, на щеках играли ямочки. На плече женщины сидел большой попугай точь-в-точь как Раймонд. Наверняка она вышла из какой-то двери, но у Татьи возникло ощущение, что из стены.

– Подождите! – крикнула она и, превозмогая боль, поспешила к незнакомке, боясь, что она исчезнет.

Женщина бросила на нее лукавый взгляд и пошла по улице легкой походкой. Она не ускорялась, но, тем не менее, догнать Татья не могла. Вот незнакомка остановилась, будто забыла что-то. Попугай расправил крылья, гортанно крикнул и перелетел с ее плеча на балкон. Тяжело дыша, Татья прибавила ходу. Она совсем упарилась в этом ужасном платье; пот ручьями стекал по лицу и спине, голова раскалывалась от зноя, казалось, воздух подрагивает. Женщина толкнула дверь и исчезла внутри дома. Придерживаясь за стену, Татья дошла до той двери – старой, с рассохшейся древесиной и потемневшим кольцом-ручкой. Сердце замерло от страха: неужели закрыто?

Она взялась за кольцо, потянула на себя. Дверь открылась, в ноздри ударил тяжелый запах медикаментов.

– Не бузи, – сказал справа голос Молчуна.

Что?! Не бузи?

Татья прищурилась, привыкая к полумраку и, наконец, увидела твинстера. Он сидел у стены на низком табурете и чинил деку. На нем был надет средневековый сюртук, короткие панталоны и чулки сомнительной чистоты, на ногах деревянные башмаки.

– Где Егор? – спросила она. Голос сиплый, язык словно присох к нёбу. Попить бы.

– Там, – твинстер махнул на малиновую портьеру, закрывающую вход в другую комнату.

Теперь, когда глаза окончательно привыкли к темноте, Татья увидела, что помещение напоминало комнату, в которой недавно побывала. Тоже стол, сундуки, погасший очаг в углу. Она решительно направилась к портьере.

– Не мешай, там идет операция, – сказал за спиной Молчун, но Татья уже отодвинула тяжелую ткань.

За шторой обнаружился большой деревянный стол, на котором лежал голый по пояс Егор, рядом таз с кроваво-багряной водой, масса склянок и инструментов, о назначении коих можно только догадываться. Возле стола, с закатанными по локоть рукавами стоял крепкий абсолютно лысый мужчина. Одет как Молчун: в панталоны и рубаху, сюртук валялся в углу. Лицо мужчины наполовину прикрывала остроклювая маска чумного доктора, а в руках – портативный сканер последней модели.

Мужчина строго посмотрел на Татью, черные как маслины глаза блеснули в прорези маски.

– Простите, – пробормотала она и смущенно задвинула портьеру.

– Я же сказал, не бузи, – равнодушно проронил Молчун.

Она подошла и встала над ним, глядя сверху вниз. Твинстер продолжал с невозмутимым видом ковыряться в деке.

– Я требую объяснений! – сказала Татья. – Что здесь происходит?!

– Не видишь, что ли? Лечим твоего другана.

– Кто он такой? В смысле, лекарь.

– Один мой знакомый.

– Он всегда здесь живет?

– Нет, приходит погостить, как мы.

– Это временной конструкт, – раздался из-за портьеры мужской голос.

Молчун поморщился.

– Не поняла, что? – недоуменно спросила Татья.

– Конструкт. Молчун раньше такими для Федерации баловался, – опять раздалось из-за портьеры.

– Я бы попросил, – возразил твинстер. – Не баловался, а вел серьезную работу. Это сейчас всякие бездари по готовым лекалам делают всякие пылевые бури на Марсе. А ваш покорный слуга был создателем этих лекал. Я творец.

– За то тебя, творца, и поперли, – насмешливо заметили за портьерой. Лязгнул инструмент.

– Ответил бы я тебе, непопертый наш, но, боюсь пациенту во гневе что-нибудь не то отрежешь. Его девушки любить перестанут, – презрительно откликнулся Молчун.

Слушая их разговор, Татья подошла к стоящей в углу бочке и заглянула внутрь. На поверхности воды плавал деревянный ковш. Пусть это выдуманный мир, но пить хотелось по-настоящему.

– Пить ее можно или козленочком стану? – спросила она.

– Пей.

Врач за портьерой не возражал. Зачерпнув воду, она сделала несколько глотков. Вкусная!

.– А что, тебя правда изгнали с Марса? – спросила она, вытерев губы.

– Было дело, – нехотя признал Молчун. – Но по мне, быть свободным художником лучше. Никто не стоит над душой, не заставляет делать что нужно, а не что хочется.

Он взглянул на Татью с улыбкой:

– Кстати, как тебе воссозданный мной городок?

– Мрачно, – искренне сказала она. – Кошка, кормящая крысят, это мракобесие какое-то.

– А я что говорил! – поддакнули из-за портьеры.

Молчун выдвинул вперед подбородок и с достоинством сказал:

– Средневековье и должно быть мрачным, неучи. Memento mori[1], как говорили древние.

– Сам ты неуч, – раздался плеск воды, наверное врач мыл руки. – Кошки спасали средневековые города от чумы, съедая крыс. А твоя, сплошное извращение истории и здравого смысла.

Татье вдруг стало жаль твинстера, чтобы хоть немного поднять Молчуну настроение, она сказала:

– Зато ослик очень милый.

Молчуну не удалось сдержать довольную улыбку.

– Женщина с попугаем тоже ничего, – добавила Татья.

К ее удивлению, это вызвало у твинстера легкое раздражение.

– А, навигатор Кларисса, – небрежно бросил он. – Давно хочу поменять ее на что-нибудь другое, но все руки не дохо…

– Кларисса? – перебила Татья. – Кто она?

– Одна знакомая. Я подпустил ее ближе, чем нужно, но теперь…

Татью не интересовали лямурные истории творца. Гораздо важнее было другое.

– А почему она с попугаем?