В тупике бесконечности

***

С сознанием вернулась боль. Ощупав языком зубы, Татья обнаружила, что один передний сколот, острые выступы лезвием резали язык. Разлепив веки, она уставилась на наливной пол. Он был стилизованным под паркетную древесину, с потрескавшимися широкими щелями. Чуть дальше – четыре ножки стола, под столом бутылка из-под вина. Откуда здесь бутылка? Да… она же пила вино с мужчиной, за которого еще недавно мечтала выйти замуж… Который пытался ее изнасиловать и избил. Кажется, это было в другой жизни.

– Приезжайте, – прорычал рядом Крюк. – Нет, не сказала. Придется действовать жестче.

Татья вздрогнула от звука его голоса, внутренне сжалась. Он вызывает своих... ОН ВЫЗЫВАЕТ СВОИХ.

Медленно, стараясь не привлекать внимание, она потянулась за бутылкой. Перед глазами все расплывалось, к горлу волнами подкатывала тошнота. «Кажется я сейчас опять отключусь!» – с ужасом подумала Татья и нащупала языком сколотый зуб, надеясь, что боль хоть ненадолго оставит здесь, в сознании. Вот и бутылка.

– Она еще в отключке, – сказал Крюк. – Да, жду.

Татья испуганно зажмурилась. Шорох шагов, тишина.

Приоткрыв глаза, она увидела возле своего лица его ноги в черных носках. Один был спущен гармошкой, и Татья уставилась на носок, не в силах отвести глаз. Ударить по пальцам ноги? Этой, в спущенном носке. Но хватит ли у нее сил для хорошего удара?

Крюк хрустнул коленями, сел рядом на корточки. Теперь в поле зрения попала его рука: уродливая, скрюченная. Пальцы плотно прилегали друг к другу и собирались в ковш, точно Крюк хотел что-то зачерпнуть. На запястье широкий браслет телесного цвета. Он так слился с кожей, что Татья никогда бы не заметила, не окажись рука прямо у нее перед глазами.

– Зачем ты все испортила, Танюша? – спросил Крюк. В голосе сквозила печаль.

Она молчала, собираясь с силами. Нужно бить наверняка, другого шанса не будет.

– Не надо звать их, – прошептала она. Челюсть ломило, было очень трудно шевелить губами.

– Что? – спросил Крюк, взглянув на нее.

– Не надо звать. Их. Я тебе скажу, – повторила Татья, крепче сжав бутылку. Стекло скользило в потной руке.

Крюк наклонился над ней. Царапина у левого глаза потемнела, кожа припухла.

Сейчас! Бить сейчас!

Татья перевернулась на спину. Метя в царапину, со всей силы ударила Крюка по голове. Бутылка разбилась, по лицу Игоря потекла кровь, он упал на пол и замер.

Не проверяя, жив или нет, Татья тяжело поднялась на ноги, осмотрелась в поисках пиджака. Тот лежал на кровати. Придерживаясь за стол, тумбочку, стену, Татья пересекла комнату. Ее штормило, пространство плыло и раскачивалось, как после хорошей попойки. Ощупав пиджак, она достала из кармана пистолет, сняла с предохранителя. Услышав за спиной шорох, обернулась – нет, показалось. Крюк по-прежнему лежал под столом без движения. На полу собралась лужица крови, волосы влажно блестели красным. Татья поразилась тому, что ее это не пугает. Словно кто-то отключил все чувства. Она окинула себя взглядом: платье превратилось в грязную тряпку, одна из лямок оторвана, на плечах синяки.

Пиджак оказался почти как раз, разве что рукава немного свисали. Больше всего Татье хотелось лечь под одеяло и спать-спать-спать. Но она знала, что расслабляться нельзя: Крюк уже вызвал легионеров, каждая минута на счету. Нужно бежать!

Вот только она не выполнила задание ради которого перевоплотилась в Клариссу. Долбаный чип, с необходимой «Анти-гену» информацией, все еще где-то у Крюка или его сообщников. Татью не посвятили в подробности, что именно на чипе, словно она обычный курьер – возьми, принеси. Но сейчас получить устройство стало для нее делом принципа. Слишком многое произошло, чтобы уйти с пустыми руками.

Она ощупала карманы, в правом обнаружилась пачка сигарет, в левом магнитный ключ от неизвестной двери. Скорее всего, это универсальный ключ, которым снабжали жильцов подобных домов. Он давал доступ к подъезду, парковке, своей квартире и местам общего пользования: в подвал, где находилась прачечная, на чердак с обзорной площадкой. Надо обыскивать Крюка.

Кое как совладав с собой, Татья наставила на него пистолет. Неуверенно ступая, подошла, затем наклонилась и проверила жилу на шее. Мертв? Под пальцами едва ощутимо пульсировала жизнь. Тогда она направила пистолет ему в грудь. Лучшим решением было убить Крюка, но Татья не могла заставить себя нажать на спусковой крючок. Она быстро ощупала карманы его рубашки и брюк. Пусто. Где же чип? И тут она вспомнила о браслете на покалеченной руке. Не выпуская пистолет, Татья перевернула мужчину на спину, осмотрела руку. Браслет по-прежнему был на запястье, но никакой застежки нет. Как же его снять? Взгляд упал на разбитую бутылку: неровный край напоминал зубастую пасть неведомой рыбы. Не отводя глаз от Крюка, Татья потянулась за бутылкой, взяла ее и принялась срезать браслет. Рука дрожала, к тому же работать предстояло левой – выпустить из правой оружие она боялась.

Стекло поцарапало кожу мужчины, потекла кровь. Татья в испуге уставилась на его лицо: сейчас очнется! Но Крюк по-прежнему не шевелился, глаза были закрыты.

А легионеры все ближе. Возможно, в этот момент они уже подъезжают к дому…

Пот тек по лбу, выедал глаза, проклятый браслет понемногу поддавался и теперь висел лохмотьями. На руке Крюка царапин сильно прибавилось, но Татью это не волновало, для нее перестало существовать все, кроме этой полоски техноткани.

Крюк открыл глаза и схватил ее за запястье. Хотя Татья и ожидала нападения,но все равно оказалась застигнутой врасплох. С залитой кровью половиной лица, Игорь выглядел жутко.

– Проклятая сука, – прошипел он и вывернул ее руку со стеклом.

Татья зажмурилась и нажала на спусковой крючок.

Звук выстрела оглушил, казалось, все другие звуки в мире исчезли. Несколько мгновений ничего не происходило, только в голове пульсировала мысль: «Промахнулась. Мне конец». Потом Крюк разжал пальцы и выпустил ее запястье.

Он лежал на полу, лицо превратилось в кровавое месиво. Татью чуть не вывернуло. Все поплыло перед глазами, к горлу подкатили рыдания. Давясь слезами, она еще несколько раз полоснула стеклом по браслету, разрезая последние нити. Дернула техноткань, сжала браслет в кулаке.

Сунув пистолет в карман пиджака, Татья проковыляла через комнату и вышла в коридор. У стены стояли ботинки Крюка, они были размера на три больше, но все же лучше, чем бегать босиком, наступая на камни и стекло. Шаркая ботинками, Татья вышла на пустую площадку. На светящемся табло лифта одна за другой загорались цифры «7», «8», «9», «10». Неужели это «Легион»? Так быстро?!

Спускаться опасно, внизу могут поджидать. Вспомнился универсальный магнитный ключ. Если выйти на крышу, то есть шанс спрятаться! Окрыленная этой мыслью Татья рванула на верх по лестнице.

Восемьдесят второй этаж, восемьдесят третий...

Решив, что бежать босиком гораздо легче, Татья сняла проклятые ботинки. Восемьдесят четвертый, восемьдесят пятый, восемьдесят шестой. Дыхание сбивалось, язык прилип к нёбу. Татья остановилась на площадке чтобы перевести дух. Цифры на табло лифта неумолимо росли. «43», «44», «45». Ее охватило отчаяние: «Мне не победить в этой безумной гонке… Может…»

Она не позволила себе даже додумать эту мысль до конца. Не может.

– Давай, Кларисса, вперед! – прорычала она самой себе и рванула дальше.