В твоих глазах

Лорд направляется к гаражу, расположенному на первом этаже здания рядом с итальянским кафе. Как по волшебству, медленно поднимается дверь. И тут я понимаю, что в руке у профессора маленький пульт дистанционного управления. Мы входим в помещение, заставленное коробками, сваленными у стены, места для мотоцикла почти не осталось. К стене напротив прикреплён гоночный велосипед.

— Спрыгивай, глазки цвета морской волны, — говорит он, заглушив двигатель.

— Где… где мы?

— У меня дома, естественно, — отвечает он и снова помогает мне со шлемом. — Теперь нам придётся преодолеть пять лестничных пролётов. Ты справишься? В этих старых зданиях нет лифта

Я киваю, а он берёт меня под руку и ведёт к двери в стене на противоположной стороне от той, что уставлена коробками, доходящими до потолка. Не знаю почему, наверное, это снова действие алкоголя в моём организме, но на секунду, жуткую секунду, мне кажется, что один из этих ящиков превращается в морду с острыми зубами и смеётся надо мной, как это делают гиены.

* * *

В квартире профессора на верхнем этаже очень мужественная и в то же время уютная атмосфера. Большие, высокие и без занавесок окна занимают три стены; их так много, что создаётся впечатление, будто находишься в стеклянной комнате. Стены между этими «глазами» выполнены из грубо побелённого кирпича. Пол выстлан деревом тёмного цвета ценной породы и изношен, а немногочисленные предметы мебели кажутся его разноцветными продолжениями, тоже тёмные и не новые. В квартире нет разделения на комнаты, только единое пространство, похожее на лофт, с двумя кожаными диванами шоколадного цвета, системой для прослушивания музыки, книжным шкафом, железной лестницей, ведущей в мансарду, и за низкой стеной из того же белёного кирпича, что и стены, небольшая, но броская кухня необычного цвета — насыщенной лесной зелени.

Я сразу же замечаю две большие картины. Одна выполнена из смешения ярких красок, похожих на кусочки радуги. Их словно оторвали от неба и поместили в раму. Другая гораздо более странная: она состоит из сотни компакт-дисков, приклеенных прямо к стене и образующих мерцающий цветной прямоугольник. Я подхожу ближе и понимаю, что это настоящие музыкальные диски, всем им не менее 20 лет, с именами исполнителей и оригинальным оформлением. Это победа контрастов. Например, рядом с зелёно-жёлтым диском Боба Марли стоит чёрно-белый с концертом Брамса и так далее.

— Позволь представить тебе мой дом, — говорит профессор.

И что мне теперь делать?

Допустим, я догадаюсь, где находится ванная комната. Затем я понимаю, что она располагается практически в центре лофта, а аксессуары расположены между окном и стеной, другим окном и стеной, в соответствии с уединением, которое требуется каждому предмету мебели. У стены стоит оцинкованная ванна, затем шкаф с полотенцами и солью для ванны напротив окна, затем умывальник с зеркалом у другого кусочка стены и напротив выставлена большая плетёная корзина. Туалет в соседнем углу можно отгородить перегородкой из дерева и бамбуковых тростей.

— Когда у тебя гости и кому-то приспичит, они делают свои дела там, где все слышат и видят? — спрашиваю я.

— У меня бывает мало гостей. Я нечасто встречаюсь со старыми друзьями, большинство из которых живут в Вашингтоне и Мэриленде. Когда они навещают меня, то без проблем делают это за перегородкой. А что делать с проходящими гостями, я не знаю. Не хочешь присесть? Я сварю тебе кофе.

— Ты только и делаешь, что варишь мне кофе.

Профессор улыбается и подходит ко мне. На мгновение я не понимаю, что он пытается сделать, но он приближается, шаг вперёд, ещё шаг, протягивает ко мне руки и… сдёргивает с меня парик. Он запускает пальцы в мои настоящие волосы, и я чувствую сладкую дрожь, которая доходит до ног.

— Брюнеткой тебе идёт больше. Если хочешь сходить в туалет — иди, из кухни я не смогу наблюдать, даже если захочу. Однако гарантирую тебе, — я человек воспитанный. И буду смотреть, только если сама попросишь.

— Этого… не… случится… никогда, — протестую я, морщась от начинающейся головной боли.

— Я уже говорил тебе, что «никогда» — понятие переоценённое. Я и сам совершил ошибку, переоценив его. — Профессор улыбается мне и на мгновение задерживает палец на моей щеке, на месте раны, что нанёс Род. Касается её контура с мягкостью, которая не причиняет мне боли, хотя шрам ещё свежий.

— Почему я здесь?

— Потому что ты не хотела возвращаться в свой дом, помнишь?

— Да, но… здесь… это неправильно.

— Есть битвы, которые суждено проиграть, — загадочно говорит он. — Сейчас я сварю тебе кофе. Не предлагаю тебе средство от похмелья моих университетских лет. Просто знай, в него входил вустерширский соус и сырые яйца. Но у меня такое чувство, что тебя снова стошнит.

Я качаю головой и слышу в черепе звон, похожий на столкновение стеклянных шариков. Во рту пересохло и вкус помойки. Подхожу к зеркалу странной ванной комнаты и не могу не ужаснуться. Бледная, волосы взъерошены, макияж размазан. Похожа на Джокера из «Тёмного рыцаря». Это заставляет меня задуматься об Эрике. Интересно, заметил ли он, что я ушла? Может, мне стоит ему позвонить…

«Но кого волнует Эрик.

Я хочу остаться здесь.

Проклятье, я хочу остаться здесь с профессором.

Нет никаких сомнений — я надралась до чёртиков».

Умываю лицо с мылом. Вообще-то, мне нужно в туалет, но я чувствую себя неловко. Я на самом деле нелепая. Что это за девственная скромность? Разве он уже не видел всё, что там есть? Я брала его в рот и позволила проникнуть в себя, так что не понимаю, чего мне стыдиться. Поэтому я смотрю на перегородку, оставляю всё как есть и делаю то, что должна сделать.

Мне хочется везде заглянуть, не знаю почему. Но, может, будет лучше, если я сяду и перестану озираться по сторонам, словно попала в страну чудес. Это всего лишь квартира. И я не хочу больше ничего узнавать о мужчине, который в ней живёт.

«Это неправда, но я делаю её правдой».

Кроме того, у меня кружится голова. Я сажусь на диван, спиной к нему. Я могла бы сесть напротив и наблюдать за ним, но не хочу. Слышу, как он передвигается по маленькой тёмно-зелёной кухне. Мне даже нравится его тишина, звук вещей, к которым прикасается, нравятся его шаги по дереву. Мне нравится, что он существует.

Надеюсь, завтра я не вспомню ни одной из этих мыслей. Надеюсь, что завтра мне всё будет нравиться гораздо меньше. Завтра я замечу, насколько снобистская эта квартира, насколько несносен он с его атмосферой принца-бунтаря, рокера с полотенцами, пахнущими марсельским мылом и лавандой, насколько анахронична, сконструирована и, конечно же, фальшива его жизнь, составленная из модных контрастов, огромных колец и японских ширм, коллекций дисков Led Zeppelin и целых собраний Королевского филармонического оркестра.

«Профессор, что ты за тип?»

Пока гадаю, ненавидя себя за то, что задаюсь этими вопросами, я откидываю голову на подлокотник дивана. Боже, как удобно. Вот ещё один контраст. Сексуальный, быстрый, офигенный мотоцикл Guzzi Nevada Aquila Nera и диваны, на которых обычно большие семьи, как медузы, разваливаются перед телевизором.

Кстати, телевизора у него нет.

И, пока размышляю над этим вопросом, я очень боюсь заснуть.