В жарких объятиях Дерзкого

— Ты тоже, я смотрю, не меняешься, — не отставал в сарказме Романов. — Я уже и забыл, какого это ходить с тобой на пару в солидное заведение. Ржёшь, словно атаман заправский. Причем, знаешь, такой… травкой обкуренный.

— Да ладно тебе. Не так уж я и громко стебусь, тем более, нефиг провоцировать, — хмыкнул ничуть не обиженный замечанием Данилов и снова заржал, только ещё громче.

— Негромко — это мягко сказано. Твоим неуёмным гоготанием можно забастовки возле госдумы разгонять. Этого никто не вынесет.

— Да ладно тебе. Ты же выносишь.

— Ну только я и выношу, и то, только из уважения к нашей дружбе.

Очередной стопарь опрокинулся в глотку опера и приятным теплом разлился по венам, достигая конечностей и будя в сознании разговаривательную функцию.

Надо заметить, что у вполне себе засекреченного, по роду службы, опера, эта функция практически атрофированна, но вот порой хочется выплеснуть не чужому человеку наболевшее.

Именно этим он и занялся, отправив следом за вторым… третий… четвёртый…

— С парнишкой я тут одним познакомился. Толковый такой. Расторопный. Байки как я любит… — начал вещать тягуче медленно, продумывая каждую очередную фразу, что слетит с его уст.

Даже не пытаясь перебивать, Данилов внимательно глядел в глаза другу и просто выжидал.

Зная хорошо Алекса, было бы проигрышным сейчас встревать и задавать неуместные вопросы.

— Так вот о парнишке. Игрок у него папаша. И постоянный клиент всем нам известной «Пиковой дамы», — тяжело выдыхает, перекидывая между зубов спичину. — Долг у него и немалый. А отдавать не собирается. Просто свалил куда-то. Трус! Дел наворотил и в кусты. А собачки Пикового к ним с визитом нагрянули. Метку оставили. Червовую. Мать в панике, а дети… дети хотят рассчитаться по папочкиным счетам и жить спокойно, — потянувшись за очередной порцией горячительного, Алекс ознаменовал завершение спича.

Данилов, последовав примеру друга, тоже промочил горло и похрумкивая хрустящей картофельной соломкой, едва слышно поинтересовался:

— Замечательно… А ты-то здесь причём? Решил в «Мать Терезу» поиграться?

— Отца… Крёстного

— Вот именно. И зачем тебе всё это надо? У тебя своих проблем не достаточно?

— Достаточно. Одной меньше одной больше… мне уже без разницы. А паренёк неплохой.

— Да мало ли таких пареньков. Ты и сам знаешь. Насмотрелся там у себя в своём… ведомстве.

— Это другое, Кам. У меня те, кто сами… добровольно вляпались в наркотическое дерьмо. А этот… этот попался волею случая. Это две большие разницы.

— Ну если большие… — голос Данилова, вновь, зазвучал с толикой иронии.

— Что делать-то думаешь?

— Хороший вопрос… правильный. Трудоустроить его надо. Этим и займусь. Правда, с таким долгом, не знаю, как быстро он сможет выволочь свою семью из этого говнища.

— Да уж. Эти игроманы долбаные берегов не видят. Просаживают и деньги, и совесть, и себя с потрохами. Идиоты!

— Вот именно. Только вот ещё одна проблемка есть.

— Какая?

— Восемнадцать ему только через месяц, а на серьёзную работу несовершеннолетнего не возьмут.

— Опять двадцать пять, — со смачным шлепком, тяжёлая ладонь Данилова опустилась на поверхность отделанной под мрамор барной стойки. — Ну, про профессию я уже и не спрашиваю. Понятно, что пацан безродный, только окончивший школу — неоперившийся птенец.

— Всё верно, но знаешь, не хотел бы я, чтобы он стал очередным парнем, что ради стремления к наискорейшему обогащению, оказался у меня в кабинете на дознании, а уж затем и в местах не столь отдалённых.

— Да тут всё яснее ясного. Только не пойму, зачем тебе это всё надо? — покачивая в руках бокал с плещущимся в нём коньяком, Данилов прищурив глаза, взирал на подозрительно подобревшего товарища. — Ещё и профессии никакой. На кой-тебе всё это? Постой… ты сказал у него байк есть? — ювелирно очерченная бровь Данилова выгнулась в откровенной заинтересованности.

— Ага. Беху делают. В мастерской у моего знакомого.

— Слушай, а… присылай-ка ты своего парня ко мне. Перетрём мы с ним кое-какие вопросики. Может он заинтересуется.

— Хочешь к себе взять?

— Почему бы и нет? Бизнес у меня легальный, проверенный, хоть и не совсем законный. Но мы же об этом никому не скажем, да Алекс?

— Не скажем. Да и платишь ты по-царски. Может это как раз то, что надо этому парню.

— Визитку мою на, передашь ему. Пусть звонит, пишет… пообщаемся.

— Добро. Передам. Ладно, пойду Марго подгоню. Надо сваливать с этой поп-вечеринки, — засобирался всегда предприимчивый опер, разумно считающий подобное времяпрепровождение пустой тратой времени.

— Моё предложение по поводу алкотрипа в силе.

— Так нет проблем. Скидывай дату и локацию и я весь твой. Это ты у нас вечно занят.

— Служба у меня такая, — буркнул Алекс поднимаюсь.

— Да я же без наездов. Всё понимаю. Потому и говорю, звони.

— Ладно, Камиль, пересечёмся ещё.

— Да я тоже хочу свинтить. Так, отметился для вида, чтобы конкуренты мою морду не забывали.

— Ох, Данилов, ты и комбинатор. Ничего не меняется.

— А зачем что-то менять? Всех всё устраивает. По обоюдному, так сказать, согласию.

— Бывай, Кам. Позвоню. Трубку только бери.

Подцепив крохотное канапе с одного из — мило сервированных — шведских столов, Алекс обвёл взглядом зал, в поисках своей королевны.

Среди сотни гостей беспечно воркующих о своих проблемах и заедая всё это изысканными яствами, сложно найти одну единственную женщину, хоть она и твоя. Забросив в себя ещё и тарталетку с красной икрой, на всякий случай, принялся проталкиваться сквозь толпу, рыская взглядом по толпе.

Первая, кого он заметил, была Вита Сакурова, которая трещала громче музыкального сопровождения.

Подкравшись поступью пантеры на охоте, пристроился за спиной своей благоверной и обжигая её шею горячим дыханием, прошептал заговорщически:

— Милая, а не пора ли нам домой?

Нервно вздрогнувшие плечи Марго ознаменовали только то, что женщина никак не ожидала подобного выпада. Ну уж извиняйте.

Всплеснув руками, она резко обернулась и уставилась растерянно на виновника своего конфуза.

— Ты нормальный? Так пугать.

— Ну знаешь ли, иные варианты не подошли. Если бы я кашлянул или просто окликнул тебя, навряд ли я был бы услышан.