В змеином кубле

— Но он говорил…

Еще не хватало мучительно покраснеть! Из-под языка Ирии легко слетало что угодно, а краснела всегда старшая сестра.

— Что хочет купить Жюли? Это правда. Что устроит ей трепку? Давно пора, но здесь я в его словах сомневаюсь. Разве что символически, а против этого Жюли возражать не станет. Я уже говорила: она даст фору половине моих девочек. Не будь такой доверчивой, Эйда.

Она и не доверчива. Давно уже. Верит ли Эйда сейчас бордель-маман? И да, и нет. До сих пор та не лгала. Но и Жюли лгуньей не показалась.

А даже если… Разве бедняжка — первая, кто придумал себе фальшивую судьбу? Каждая вторая девушка бордель-маман так делает. Даже если Жюли лжет — это означает лишь, что она хочет быть дочерью священника, до последнего защищающей свою честь. И что Жюли вовсе не рада нынешней роли любовницы знатного кавалера.

— Он еще и меня был не прочь прихватить вместо Жюли.

— Вполне возможно. Ты — красавица, и сама это знаешь. Но почему — вместо? В компанию к Жюли, когда она найдется. Всё равно после такого скандала Лилит вышвырнула бы тебя на улицу. Что ты уже теряла? Насколько я наслышана о молодом Веге, он мог рассчитывать на твое здравомыслие. Прости, Эйда, но ты была готова скорее стать одной из моих девочек, чем ночевать в канаве и проснуться с перерезанным горлом. Предложи тебе тогда Вега поселиться у него — ты разве отказалась бы? О свободе выбора любит рассуждать Дженни. Ей действительно так нравится больше. Но другие девочки — почти все — предпочтут одного любовника разным. Разве нет?

4

Тук-тук-тук. Тук-тук-тук.

Это еще кто? Эйда сонно встряхнула головой. Мирабелла мирно спит — значит, настоящей опасности нет.

Тук-тук-тук-тук. Тук-тук-тук.

Не в дверь, а в окно. Второго этажа.

Тусклый свет ночных фонарей — сквозь листву раскидистого вяза. Рукой дотянуться можно. Вот Жюли и дотянулась.

А по деревьям хрупкая с виду девица лазает не хуже белки. Или Ирии. А ломает комедию — не в пример лучше не только сестры, но и Полины. Про Эйду уж и речь не идет. Ей вообще врут все, кому не лень. А вот сама она до сих пор, увы…

Деваться некуда — спасительница беглых дочерей священников приоткрыла окно.

— Ой, спасибо! — хрупкий цветочек резво сиганул в комнату. Куда увереннее, чем тогда в борделе. В другом. Более опасном. — Эйда, спасибо! Можно у тебя спрятаться?

— Кровать — там, — протирая глаза, локтем указала Эйда.

Жюли ловко юркнула в указанном направлении. Насколько успела в свете фонарей заметить Эйда — никаких повреждений у девушки нет. По крайней мере, на лице.

Да и лазает, не поморщившись. Захваченные солдатней пленницы так не могли. Да и сама Эйда тогда…

В полутьме Жюли высунула из-под одеяла изящную головку:

— Ты — настоящая подруга! — пылко пробормотала беглянка. — Моя жизнь — твоя жизнь. Мы с тобой одной крови…

— Это из какого романа? — усталым полушепотом уточнила Эйда. — Говори тише, а то сейчас сюда прибегут моя хозяйка и твоя погоня. Кстати, кто это на сей раз — очередная бордель-маман, Игнасио Вега или твой дядя — продавец племянниц? Кстати, он на самом деле существует?

— Существует, — не менее устало усмехнулась Жюли. Так невесело, что Эйда прикусила язык. Как бы ни смотрелось поведение Жюли со стороны, самой ей оно удовольствия не доставляет. — Все фигуранты этой истории существуют. Ну да, я — шлюха, а не невинная жертва? И что?

Хорошо, Мирабелла спит. И не слышит таких слов. А если и услышит — не поймет. Хотя бы их. Пока еще.

— Но я не соврала ни единым словом. Меня действительно зовут Жюли. Я — дочь священника. Меня продал в бордель родной дядька, чтоб ему в Бездне гореть. Полгода назад меня выставляли на лотерею в… Неважно, тот бордель уже сгорел. Просто мадам Лилит считает себя наследницей прежней хозяйки. И когда я ей попалась…

Не то ли заведение для клиентов с особыми вкусами?

— И Игнасио меня купил. Я — не такая уж дура, не думай. И не хуже вашей Дженни понимаю, что лучше уж он, чем старик с рыбьими глазами. Или еще один мерзкий тип… они друг у друга цену перебивали. Один — чернокнижник, второй — маньяк. Жертвы за обоими только успевают из Тенна вылавливать. Но я бы всё отдала, чтобы снова стать просто Жюли, дочерью священника. Готовить отцу ужин, слушать его скучные проповеди и… Ты ведь всё понимаешь?

— Да, к сожалению. А здесь ты какими судьбами?

— Я вчера пыталась узнать о младшей сестре. Дядя и ее продал, сволочь, хоть ей всего тринадцать. Гореть ему… это я еще устрою! Марианну выставляют на лотерею, а я не успела узнать когда. Знаю только, что в том борделе, куда я проникла…

Проникла.

— А ты не пыталась попросить… — Эйда осеклась.

Она сама предпочла бы умереть, но не просить у Роджера Ревинтера. Хуже — только у матери или Леона.

— Игнасио? Я бы не попросила, а потребовала. Или предложила что взамен… Но он шлялся невесть где — запросто с другой бабой. А время — дорого. Пришлось переться самой. А там мой дядя как раз приволокся и меня опознал. Да еще и до кучи — тот самый маньяк. Хорошо хоть не узнал, скотина. Насилу ноги унесла. А тут еще Игнасио до кучи нарисовался.

— А сегодня ты здесь зачем? Только не говори, что в этом борделе тоже продают малолетних и захаживают на огонек маньяки?

— Да нет… Просто я же хотела здесь пожить, всё разузнать про эту кухню, внедриться. А бордель-маман меня мигом раскусила и собралась отправить обратно к Игнасио…

Тук-тук-тук. На сей раз — в дверь.

— Кто там в такой поздний час?

— Всеобщая мама. — Эйда и сквозь дверь явственно разглядела знакомую усмешку бордель-маман. — Открывай, Эйда. Погоню твоей подруги я уже спровадила.

Эйда устало распахнула дверь. К окну было идти ближе.

— Жюли, негодная девчонка, живо вылезай из-под кровати! Или ты там и намерена спать? Если твой любовник в этот раз не задаст тебе трепку — это сделаю я. И на сей раз тебе точно не понравится, обещаю. А сейчас — марш в горячую бадью и спать. Можешь лечь у Эйды.

— А моя сестра?

— Придумаем что-нибудь с твоей сестрой. В конце концов, я тоже хотела прикупить себе новых девочек. Пора расширять заведение. И значит, понадобится прислуга. Всё, Жюли, быстро мыться. И попробуешь возразить хоть слово…

Последствий дочь священника предпочла не дожидаться.

Глава 7

Глава седьмая.

Эвитан, Лютена.

1

Людская фантазия — неисчерпаема. Впрочем, очередная легенда из личной библиотеки Алисы Ормхеймской — даже довольно забавна. На первый взгляд.

Правда, явная переделка позднейшего драматурга. И, увы — без драконов, волков и загадочных созвездий. А весь сакральный смысл заключается в каких-то древних святилищах.

Вдобавок автора легенды интересовала лишь одна роль природных храмов — их пригодность для заключения брака. Да и текст сохранился явно не сначала, что путает всё окончательно.

«И тогда бежали они от гнева отца на зачарованный остров. Чтобы там, вдали от всех, пред ликом богов, связать свои судьбы…»

Для начала — чьего отца? Жениха или невесты? Не общий же он у них. Впрочем, приемные дети были во все времена.

«Ибо союз, заключенный в святилище, не расторжим ни божескими, ни человеческими законами. А если даже одного из супругов заберет смерть — и второму не жить…»