В змеином кубле

Стоп. У Ирэн глаза — не белые, не алые, не розовые и даже не золотые. А зеленых роз еще не научились выращивать даже в Мидантии.

Ладно, всё равно не поймет. Зато красиво получилось. Ирэн будет в восторге.

«А когда я слышу шум моря — вспоминаю твой дивный голос. И серебристый смех…»

Глава 9

Глава девятая.

Конец месяца Сердца Лета.

Эвитан, Лютена.

1

Риккардо не является второй день — что само по себе странно. И хотелось бы обрадоваться ослаблению интереса некоего министра финансов к некоей юной фрейлине — она же племянница некоего покойного герцога… Но как подумаешь, что для невнимания тоже есть причины… И серьезные.

И Алисины курицы притихли. А с другой стороны — веселья тут никакого. Балов Ормхеймская Лилия не устраивала и раньше. А теперь — в трауре! — и подавно. Внимания петухов… то есть кавалеров не хватает — вот куры… дамы и соскучились.

Ладно, «илладиец» опять не пришел — уже неплохо. А еще лучше — что больше не появлялся Всеслав.

Плохо лишь одно — от Клода тоже нет вестей. А у Ирии больше нет Алана — прятаться, если близко пройдет некий словеонский князь. Констанса, что ли, с собой таскать — исключительно для этого? Так Соланж не поймет. Не оценит юмор.

В Лютене поэт и так общается с бедняжкой, как с малознакомой дальней родственницей. Но это отнюдь не значит, что и бедняжка столь же легко вырвет из сердца любовь и ревность. Сама Ирия сколько забыть Всеслава не могла? А ведь у нее причины — посерьезнее, чем флирт любимого с другими дамами.

Ну вот что это вообще за штука такая страшная — любовь, а? Р-раз — и ты привязан надолго, если не навек, к кому-то, кто тебя запросто на дух не переносит. И теперь тебе плевать — добр он или зол, благороден или беспринципен. Для всего или почти всего ты найдешь оправдания. Наделишь объект своей нежной и пламенной страсти всеми мыслимыми и немыслимыми достоинствами. И даже если вдруг поймешь, что принял ледяной блеск луны за жаркие лучи солнца, — всё равно не враз сумеешь разлюбить.

И где после этого справедливость? Впрочем, если сравнить любовь с неким обрядом венчания на некоем легендарном острове, то «прекраснейшее в подзвездном мире чувство» — еще цветочки. С лепесточками и нежным ароматом. Тут тебя принуждают хотя бы собственные чувства, а не чужая воля.

Хорошо еще, тот жуткий остров — выдумка сочинителей легенд. И будем надеяться — не такая, как оборотни, Призрак Дочери Лорда и еще один пропавший без вести… михаилит.

И хоть убей — из Лютены нужно уезжать. Драпать.

И хоть убей — как оставить здесь одинокую беременную Алису, которой в отсутствие мужа смеет угрожать каждый первый словеонский князь?

Никуда не деться. Даже если в случае чего сама Алиса действительно и пальцем не шевельнет, чтобы спасти Ирию. Или хоть облегчить ее участь.

2

Граф Мальзери не понравился Констансу еще с первого знакомства. И вовсе не по той причине, по какой поэт презирал, к примеру, принца Гуго.

Нет, Валериан Мальзери — аристократ до мозга костей. Один Творец знает, в каком поколении. Утонченнейший патрикий, истинный выходец из Мидантии. В его присутствии застывает кровь в жилах и самый бойкий язык во рту.

Но деваться некуда. Гамэль стал настоящей проблемой. И здесь отец прав: иногда проблемы нужно решать.

Только, увы, не все они поддаются решению. И не во все стоит посвящать отцов. Даже самых понимающих. Иногда стоит рискнуть самому. Чтобы и дальше спокойно писать стихи.

И, похоже, удача поэтов любит. От Гамэля — ни слуху, ни духу. Небось, локти кусает со злости.

И от отца — ни одного тревожного письма. Похоже, всё и впрямь утряслось.

Отвезти в Лютену Соланж с сестрой было несложно. Особенно — в обществе дуэньи. В отличие от большинства сверстников, Констанс с огромным уважением относился к пожилым дамам.

А иногда они и вовсе — истинное спасение для кавалеров. Ни одну девицу не объявят скомпрометированной — если в той же комнате (или карете) пристроилась такая вот милая старушка. Причем неважно, спала бабуля или бодрствовала, хорошая ли у нее память. И вообще — в своем ли она уме. Почтенная родственница присутствовала — значит, ничего предосудительного случиться не могло.

Хуже, что теперь Соланж — в одном доме с обворожительной Ирэн. Увы, Констанс так и не смог забыть свою Даму из Драконьего Замка. И вблизи она не растеряла и тени очарования — скорее, наоборот. А этот пьянящий, едва уловимый флёр тайны… Неужели Констансу впервые в жизни вдруг захотелось ее разгадать?

Даже странно — прежде он так очаровывался лишь дамами старше Ирэн лет на десять, а то и на все пятнадцать. Опытной, расцветшей красотой, таящей десятки страстей.

А тут — такая глубина в девушке столь юных лет. Впрочем, при ее-то полной приключений жизни… На любую зрелую даму хватит.

Соланж — по-прежнему прелестна… и по-прежнему — пресна и скучна, как будущая жизнь с ней. Ее сердечко до самых его глубин принадлежит Констансу, но какое же оно простое и маленькое!

А вот дразняще-ироничная баронесса… Блистательная, остроумная Ирэн! Любовница Анри Тенмара, потом — его отца. И то, и другое слегка затуманено вуалью приличий. Но ведь вуаль всегда больше подчеркивает, чем по-настоящему скрывает… Все знают, но ни у кого нет доказательств. Ни малейших.

Прекрасную Ирэн принимают и будут принимать в свете. Может, она даже сделает блестящую партию. Если найдется смельчак, готовый разделить свое имя с дамой, чья девственность существует лишь официально. Богатого наследства-то Тенмар Ирэн не оставил. У Дамы есть лишь ее приданое (ненамного богаче, чем у Соланж, но и здесь баронесса кузину обошла)… и красота. А с ней Ирэн может составить и состояние. Завести знатнейшего любовника для нее не в новинку. И при этом сохранить репутацию.

Может, пока смельчака-жениха и не найдется. И прекрасная Ирэн и впредь будет шокировать свет дерзкими нарядами и туманной репутацией. И появляться в свете без дуэньи и пожилых родственниц. Пока не выиграла состояние, Например, в карты. В свете всё облачается в драпировку приличий — если очень пожелать. Ирэн пожелает.

Констанс мечтал, жаждал рухнуть к ее ногам. Но не в присутствии же Соланж! Как чудесно проживать в одном доме с воплощенной грезой, какие сладкие мечты вот-вот станут явью! И какая пытка — если за стенкой та, с кем ты флиртовал на глазах у нынешней дамы сердца. Та, кто как назло — в тебя влюбилась.

Но ничего. Скоро всё изменится.

3

Сказано — сделано! Истинный кавалер не колеблется — когда речь идет о даме. Особенно — о столь прекрасной!