В змеином кубле

— Наверняка прирезала этого кузена… а его папаша убил ее! Отец этого предателя Мальзери терпеть не мог и правильно делал!

Могла ли Элгэ убить нелюбимого мужчину, защищая свою честь? Запросто.

Кармэн многажды твердила, что жизнь — дороже. Лучше выжить, чтобы потом отомстить. Лучше лечь в постель с последней свиньей, но спасти себя и родных. Виктор, связавшись в Мэнде неизвестно с кем, явно мать слушал внимательно. Он ведь и Мишелетту терпит. Потому что королевская родственница.

Но сама советчица в юности всадила в ухо Гуго Амерзэну шпильку. И не задумалась, выживет сама после такого или нет.

Впрочем, если бы тогда не всадила и не вырвалась — не выжила бы всё равно.

И всё же — что случилось с Виктором? Кроме смерти Элгэ. Плел какую-то интригу? Или просто поступил как почти любой на его месте? Напился. И затащил в постель первую попавшуюся бабу.

Змеи! Кармэн наконец узнала аромат. Неужели больше было некого? В целом «цветнике», а заодно и при Мэндском дворе не нашлось ни одной дамы свободных нравов? Хоть бы и Мишелетта.

— Виктор, почему Эленита?

Зря вырвалось. Ему и так нелегко.

Он невидяще взглянул на мать. Устало. Всё с той же болью:

— Какая разница? Она или другая — мне уже всё равно.

— Ей — не всё равно.

— Потому я ее и выбрал. Я сейчас не могу быть один, мама. Или свихнусь.

3

Вот и дождалась своего счастья Элен! И как же грустно, что для этого пришлось погибнуть Элгэ… И они все оказались в такой беде!

Ведь смерть может настичь их в любой миг! И когда об этом вспоминаешь — ледяной озноб пробирает насквозь, а чья-то колючая лапа стискивает сердце.

Только бы всё было хорошо! Только бы обошлось! И… только бы Виктор не разлюбил Элен! Это уже будет хуже всего! И так всё вокруг плохо. Больше просто незачем жить.

В мрачном, слишком роскошном дворце Мэндского герцога — страшно и холодно каждый миг! Даже когда любимый рядом. Потому что и он — пленник. И тоже может погибнуть! Как Элгэ. И… как Белла, хоть Кармэн в это и не верит. И хорошо. Иначе Виктор никогда не простил бы Элениту.

Но раньше было просто холодно, а теперь волной кидает из стужи в жар. Ведь только вчера… Да, лишь вчера Виктор пришел к Элен… и остался до утра. Краска заливает всё лицо при одной мысли об… этом. Виктор был здесь, он любит Элен, иначе бы не пришел. И он обязательно вернется!

А если… нет?

Элен то металась из угла в угол в выделенной ей комнате, то бессильно опускалась на кровать. А если опять поселят вместе с суровой графиней? Прежде Элениту пугало одиночество и мрачные тени в углах, но теперь… теперь глазастая соседка станет пыткой хуже любого мэндского ужаса. Потому что Элен живет от встречи до встречи. А иначе — зачем жить вообще? Чтобы просто дрожать взаперти? Ждать смерти? Или вечно страдать в заточении, как несчастные девы из легенд?

Эленита с ногами забралась в кресло — огромное, рассчитанное на рослых, пышных красавиц, вроде герцогини Кармэн. Теперь осталось лишь обнять руками колени, прижать подбородок к груди. И ждать. Как и все эти годы. Только прежде — случайного взгляда Виктора, а теперь…

Только сердце устало ждать. Вот-вот выскочит из груди!

…Виктор пришел, когда часы Главной Башни пробили одиннадцать. Перешагнул порог — и, еще не затворив дверь, заключил в объятия прильнувшую к любимому Элен.

Как же горячо от его рук! И не страшно сгореть дотла. Потому что сначала ты будешь счастлива, а что потом? Оно может не наступить!

Как Элгэ вообще могла флиртовать с другими? Как, любимая Виктором, не превратилась в его покорную рабу? Элен так не сумеет никогда…

4

Небо пылает огнем — жар вот-вот спалит! Но это чудесно — сгореть, чтобы любимому стало теплее…

— Элен… Эленита, проснись.

Это не сон — это его голос! Виктор здесь, рядом. Как прежде в мечтах, а теперь — в почти счастливой реальности!

Горящих небес нет — только полутьма комнаты. И вспыхивает легкий огонек свечи. Колеблется дыханием любимого.

До утра еще далеко — чернота за окном в разгаре. Почему он не спит?

— Вик… что случилось?!

— Тсс, — любимый прикладывает палец к губам. Чуть поморщившись.

Это Элен виновата — надо было не вскрикивать. Сразу понять, что нельзя поднимать шум. Но Виктор ведь простит ее? Она впредь будет осторожна, очень осторожна!

— Вик… — даже шепот ее слишком громок. И испуган.

Вдруг Виктор…

— Мне нужно сейчас уйти. Но утром я вернусь. — А вот его голос шелестит совсем бесшумно. И так же гаснет свеча. — Слышишь, Эленита? Мне необходимо сейчас уйти, и об этом никто не должен знать.

Он доверяет ей! Потому что любит… Кому верить, если не возлюбленной?

— Ты же знаешь: я сделаю ради тебя всё! — Не задохнуться бы от счастья! — Даже умру, если захочешь…

— Ни за что, моя Эленита. Ни в коем случае. Смертей близких с меня хватит… — горячие губы опалили ее шею.

Он назвал ее близкой!

— Жди. Я вернусь…