Ванька-ротный

Артиллеристы всегда основательно зарываются в землю. Им носить на себе шанцевый инструмент не нужно. Они его перевозят на конной тяге. У них под рукой есть двуручные пилы, топоры, ломы, кирки и большие саперные лопаты. Они могут истратить любое количество взрывчатки, чтобы вскрыть где нужно мерзлый слой любой толщины земли.

Войсковые тылы довольно пестрая и живая картина. Чего тут не увидишь? Все идет вразброд. Все возникает, и строится стихийно. Одна тыловая обозная команда пришла и расположилась, к ней прилепилась другая по соседству. Еще одна, с другой стороны. Это вроде базар. Вернее Московская Сухаревка. Здесь та же толкучка, сараи и амбары, кругом тыловая братия, куда не посмотри. Здесь рядом палатки медсанбата нашей дивизии с указателями на фанерках, написанные обслюнявленным химическим карандашом. И снова за этим лесом пустой снежный прогалок, ничейная полоса земли.

Узкая полевая дорога пробивается в глубоком снегу. Мимо назад уходят кусты и снежные залысины. Впереди темнеют и слегка зеленеют невысокие сосенки бора, в котором расположен наш гвардейский полк. Там находиться штаб полка. Туда мне предстоит явиться и доложить, что я прибыл. Захожу в землянку начальника штаба. Майор здоровается со мной и говорит:

— Побудь, где ни будь у своих до вечера! Командир полка сейчас в дивизии. Как только вернется, я ему доложу о тебе.

— Хорошо! Я буду в палатке у своего старшины. Там рядом располагается Пискарев с писарями, вы ему звякните, он передаст мне.

Сегодня 29-е декабря сорок третьего года.

Нахожу палатку своего старшины. Небольшая старенькая в заплатках палатка на полметра врыта в снежную толщину. Она часто вздыхает и полошиться на ветру.

Старшина в сосняк, где расположен штаб полка, не полез. Он поставил палатку на открытом месте, накрыл ее сверху двумя простынями и пришил их через край к двухскатной крыше, а по бокам оставил куски. Пусть они на ветру полощутся. Палатку даже в хорошую оптику издали не разглядишь.

Сосняк немцами все время обстреливается. Бьют из орудий и минометов калибра восемьдесят двух.

А по голому полю, немцы не дураки, стрелять зря не будут. Ну и старшина у меня! За что он не возьмись, из всего выгоду сделает! На дно палатки и у входа положена зеленая хвоя. Железная труба из палатки не торчит. Лошадь и сани старшины стоят в тылах полка, где-то сзади.

Увидев меня, старшина изменился в лице, приветливо заулыбался и пригласил в свою обитель.

— Как в разведке дела? Чего нового? — спросил я его.

— В полк прислали нового командира полка. Говорят, что грамотный. Учился на курсах "Выстрел", фронтового опыта не имеет. Разведку поставил в охрану вокруг своего КП. Боится, что немцы могут здесь обойти. Есть в одном месте открытый фланг обороны. Рязанцев не захотел противиться несению охранной службы. Так вроде и тише и проще и ответственности никакой. Ребята на передний край совсем не ходят. Как вас отправили в госпиталь, так и пошла охранная работа! Ребята все грязные, как окопники ходят. По суткам торчат вокруг КП в снегу.

— А Федор Федорыч где?

— Федя наш в сосняке. У него конура отрыта в овраге под обрывом. Он все лежит на боку, не вылезает из нее на волю. Принесешь ему спиртного, он с утра до вечера и спит.

— Со встречей товарищ гвардии капитан положено выпить! Я сейчас организую по маленькой проглотить и нарежем сальца на закуску. Осталось немного, вот я и берегу.

— Это вам, это мне, а это Пети Хлебникову. Он у меня временно, как помощник. Валеев там, в тылах с лошадьми, а Петя здесь палатку сторожит, чтоб не сперли. Я каждый день бываю в отлучке. А у меня тут и то и се в палатке лежит. Он щас придет. Он пошел на кухню.

Петя держал кружки, а старшина наметанным глазом разливал спиртное. Петя как-то глубокой осенью провалился в замерзшее болото. Пробарахтался там всю ночь. Утром его ребята нашли и из болота вытащили. Потом по спине у него чирьи пошли. Он долго лечился в нашей полковой санроте, а жил и кормился у старшины. Так и остался он временно у него помощником.

На следующий день меня никто не вызывал и не требовал. Мы сидели в палатке у старшины. Говорили с ним о том, о сем и о разведке.

< image l:href="#"/>

12.12.1943

К ночи из штаба полка прибежал связной солдат.

— Товарищ гвардии капитан! Вас начальник штаба к себе требует!

Я поднялся, надел шапку, запахнул полушубок, затянулся ремнем, вышел наружу и вместе с солдатом отправился в штаб к майору.

Начальник штаба поздоровался со мной и сказал: — Командир полка знает, что ты прибыл, он велел тебе передать, чтобы ты этой ночью дежурил на НП командира полка. Утром, когда рассветет, явишься ко мне сюда в блиндаж, я доложу ему, и он тебя примет.

— На кой черт мне эти приемы? С какой стати я всю ночь должен торчать на НП. Я ведь никакой-то там офицер по поручениям. Я не посыльной по штабу. Мне его приказ, как слону дробиной в задницу.

— Эти приемы и приемчики они привыкли делать в тылу. А здесь он разведчика захотел, как мальчишку, заставить вести себя с послушанием. От него ко мне может быть, только один приказ, заняться полковой разведкой и привести ее в надлежащий порядок. Он на фронте вторую неделю и решил боевого офицера на побегушки заткнуть.

— Знаешь, что капитан! Не кипятись! Не советую я тебе вставать тоже в позу. Он спрашивал о тебе. Я сказал, что ты опытный и боевой офицер. Не советую тебе с первого дня наживать себе недруга. Плюнь на все, отправляйся на НП и как следует, выспись. Там два телефониста сидят и один твой разведчик. Я бы не стал с ним спорить и лезть на рожон. Он может потом тебе отомстить. Каждый прибывший на фронт мнит себя полководцем. Потом оботрется, сбросит с себя важность, гениальность и всякую шелуху. Потерпи некоторое время. Может, еще будете друзьями.

— Ладно, майор! Спасибо тебе! Ты меня уговорил! Давайте связного, пойду на НП.

Связной, с которым я пришел к майору, повел меня на НП полка.

1944 год

Глава 39. Возвращение в разведку

Январь 1944 года

Встреча с Серегой

1 января 1944 года.

Связной солдат довел меня до самого места.

— Вот, товарищ гвардии капитан, наш полковой НП [199] . Здесь каждую ночь дежурят трое. Два телефониста и один разведчик.

199

НП — наблюдательный пункт.

— Этот курятник ты называешь полковым НП?

— Да, товарищ гвардии капитан. Так приказано называть. Командир полка приказали.

— Интересно! |Ничего не скажешь!|

И я со всех сторон обошел невысокий снежный бугор, торчащий над поверхностью земли. Сложен он был из согнутых жердей и соломы. Вроде, как корзина |на морозе|, облитая водой. Деревенские ребятишки что-то подобное из старых лукошек делали. На таких ледянках, обмазанных навозом и облитых водой, они зимой катались с горок.