Ванька-ротный
Шрифт:
— Пойдешь с разведкой вперед! Пока не встретишь огневое сопротивление немцев.
— Я пойду вперед, а у меня оба фланга открыты!
— На фланги нечего обращать внимания! | — зарычал он,| — На то вы и разведчики, чтобы ходить без флангов. Отправляйся немедленно и с окраины Бондарей пошлешь мне своего связного.
Я взял с собой две группы разведчиков и перевалив через окоп стал спускаться вниз, по снежному полю. Мы пересекли большак, и подошли к окраине Бондарей. Несколько черных сараев и полуразрушенных домиков торчало в снегу. Я послал, как было условлено, своего посыльного к "Первому", оставил одну группу
Сергей лежал в снегу рядом со мной. Он вдруг поднялся на руки, закинул вверх голову и подался вперед.
— Товарищ капитан! Бензином пахнет! Где-то здесь поблизости легковая машина стоит. Разрешите пошарить в кустах? Я это дело |обтяпаю| быстро!
Я промолчал в знак согласия. Серега поднялся на ноги, немного пригнулся и еще раз повел носом. Потом легко перемахнул через сугроб и тут же в десятке метрах наткнулся на немецкий гусеничный тягач. Я встал, подошел к тягачу и оглядел его со всех сторон. Тягач по внешнему виду был совершенно новый.
— Разрешите товарищ капитан попробовать завести?
— А ты что? В тягачах разбираешься?
— Я товарищ капитан до фронта трактористом работал. Мне эта техника знакома.
— Давай, полезай! Я махнул варежкой в сторону тягача, а сам подумал: — Может исправный?
После нескольких дней оттепели ударил мороз. Люди в обороне привыкли к теплу. А теперь лежали на снегу и мерзли. Я приказал старшине доставить нам в кусты палатку. Мы отрыли до мерзлого грунта снег, поставили палатку, натянули растяжки, и настелили на дно свежего лапника. |Его из леса нам привез старшина.| Я велел ребятам лезть в палатку и не торчать зря на ветру. Раненых увезли на волокуше.
В это время Сергей сумел исправить проводку зажигания. Он сидел в кабине на широком кожаном сидении. |Сергей| нажимал на кнопку стартера. Вот мотор встрепенулся и заворчал. Сергей выжал одну и другую рукоятки фрикционов, тягач дернулся вперед и завертелся на месте. Тут же в трех метрах стояли ребята и, разинув рты, смотрели на подвиги Сергея.
— Кончай! — крикнул я.
Но Сергей за шумом мотора голоса моего не слышал. Он с возрастающей скоростью продолжал вертеться на месте.
— Глуши мотор! — закричал я и замахал руками.
Сергей увидел мое злое лицо, скину газ и выключил зажигание. Двигатель, хлебнув несколько воздуха, |поперхнулся и| затих. На меня из кабины смотали жалостливые глаза Сергея. На лице у него была изображена душевная боль, неподдельная тоска и страдание. Он глубоко вздохнул, тихо простонал на выдохе и медленно опустился на снег рядом с гусеницей. Мне нужно было сказать ему что-то.
— Дорогой Сергей, не время сейчас заводить мотор и крутиться на месте! Погоди немного! Оглядимся, освоимся, я дам тебе потом хоть полдня, крути, вертись, реви своим мотором!
Сергей еще раз посмотрел на меня, стряхнул заботливо снег варежкой с ветрового стекла, побил валенком по неподвижной гусенице и
сказал:— Жалко, товарищ гвардии капитан, правый фрикцион не работает. А то бы мы всей разведкой махнули на фрица. Пару станковых пулеметов поставить и до Витебска можно чесать. Его можно припрятать в кустах, а потом перебрать сцепление. Такая штучка часто на дороге не валяется. На нем что по снегу, что по кустам, на скорости пойдет. Сели бы мы с вами в кабину! Какая красота!
— Каждому делу Сергей время свое! Тебе тягач разбередил душу, а у меня в голове другие заботы.
Вскоре явился старшина. По рыхлому снегу они откуда-то со стороны прибежали с Валеевым. Старшина приступил к раздаче кормежки.
— Вот что старшина! Где бы не были с ребятами, горячее питание два раза доставить ты должен. Обстановка не совсем ясная. Группы наши могут быть в двух местах. Одна здесь, или чуть впереди, а другая на окраине Бондарей.
— Все понял?
— Так точно товарищ гвардии капитан! Рязанцева и его группу найдешь на окраине Бондарей.
— Луконин!
— Я тут товарищ гвардии капитан!
— Пойдешь со старшиной до окраины. Покажешь где лучше пройти!
— Ну что Сергей! Может ты с тягачом, больше не будешь возиться. Пока старшина не ушел я передам с ним в полк, что мы здесь тягач захватили, пусть артиллеристы его заберут.
— Я согласен!
— Слышь старшина! Пусть трактор пришлют, тягач нужно на прицепе увести. У него, сцепление не работает.
Старшина ушел. Немцы перестали стрелять. Я залез в палатку к ребятам. Ночь прошла тихо и незаметно. С утра немец снова ударил по нашим позициям. Теперь он бил тяжелыми |откуда-то издалека|.
Глава 41. Деревня Бондари
25 января 1944 года.
Там, где стояла деревня осталось пустое, занесенное снегом бугристое место. Посредине деревни торчат из под снега два разбитых сарая, и то что осталось от разбитых и разрушенных изб. За сугробом видны покосившиеся ворота, несколько кольев от изгороди, крыша собачьей будки и занесенный снегом колодец.
Позади ворот стоит русская печь с отбитой трубой. Белая и голая она, как раздетая баба в исподней рубахе. Изба, в которой грела печь, исчезла. От нее осталась завалинка, присыпанная снегом. Если бы дом подожгли и он сгорел — печь была бы облезлой, закопченной и черной. А бока и перед у печи были чистыми и копотью не тронутые. Вероятно, что немцы свалили крышу, разобрали на бревна стены и унесли их на дрова. Здесь, где-то под бугристой поверхностью снега должны находиться немецкие блиндажи.
За деревней, если это место можно так назвать, простирается ровная покрытая снегом снежная низина. В конце ее, перед лесом, поднимается невысокая снежная гряда бугор. Если посмотреть на него от ворот с нашей стороны, то бугор как бугор. Он тянется вдоль опушки леса и невооруженным глазом на нем ничего особенно не видно. Две покосившиеся крыши, лежащие наполовину в снегу и белая полоса бугра на фоне желтого хвойного леса.
Но стоит взглянуть туда через оптику стереотрубы, оказывается весь бугор изрыт и изъеден, как старый, трухлявый пень. Здесь видны стрелковые, пулеметные ячейки, солдатские окопы, ходы сообщения и даже кое-где железные трубы, торчащие из под накатов блиндажей.