Ванька-ротный

В то время я не вылезал с передовой, редко бывал в тылах и штабе, не всех штабных и тыловых знал в лицо и по фамилии. Я хорошо различал их голоса по телефону. Уж очень далеко от передовой сидели они тогда, в сорок первом. Так было заведено, что штаб и полковые тылы вставали от передовой подальше, чтобы до них не долетали снаряды.

Так вот, после фразы, — "Ну что явился!", Максимов добавил:

— Во второй батальон уже звонили! Солдат тебе выслали! Иди погуляй! Выйди на улицу, там их и обожди.

Я вышел из избы на волю, посмотрел на толстые бревна, валявшиеся за углом, огляделся кругом, подошёл к поваленному дереву около забора, стряхнул варежкой лежавший по верху снег, достал кисет, сел и закурил. Я сидел у дороги, по которой вот-вот должны были подойти солдаты моей новой роты. Часа через два на дороге появились четверо, а потом ещё двое.

Я посмотрел на них. Солдаты бывалые. Но их всего шесть. Но это не рота. По внешнему виду солдаты пришли с передка. Полкового обозника, его сразу видать с расстояния. Его по спине, по бокам и животу отличишь, по поясному ремню, по прохиндейской роже, по вороватому острому взгляду. А эти шестеро были простыми солдатами. У них на лице, как на лике святой иконы, смирение и мудрость войны.

Я сидел на стволе поваленного дерева, смотрел на дорогу и курил. Один солдат из шести, по-видимому старший, подошёл к часовому и спросил:

— Здесь, чтоль штаб полка?

— Ну, а тебе пошто его надо?

— Давай доложи! Шесть человек из второго батальона по приказу штаба явились! Вот передай! — и солдат подал часовому сложенную пополам записку.

— Садись возле забора, братва. Можно курить! — объявил он, стоявшим на дороге солдатам.

Те сошли с дороги, расселись в снегу возле изгороди, размотали свои кисеты и начали крутить |махорку в газетных обрывках|.

Я смотрел на солдат и на часового, который вышел из избы и остался стоять на крыльце, на уходящую в заснеженный лес дорогу по которой должна была подойти моя стрелковая рота.

Солдат было всего шесть. По военному времени, куда не крути, а человек тридцать солдат я должен иметь в новой роте. Я никак не предполагал, что эти шесть и есть моя новая рота. Солдаты рядом сидят на дороге и пускают дымки. Я тоже покуриваю и посматриваю на них, не подозревая, что это с ними мне нужно будет куда-то идти.

Но вот на крыльце показался тот самый штабной, к которому я прибыл по вызову. На нем был новый полушубок и валенки, загнутые под коленками на выворот. Увидев меня, он спросил, — Ты чего сидишь лейтенант?

— Видишь сам! Сижу, курю и жду роту!

— Ты, когда разговариваешь со старшими, должен встать!

— Встать, значит встать, — отвечаю я.

— Я тебя вызывал?

— Вызывал!

— Ты ждёшь солдат из батальона?

— Жду!

— А эти откуда пришли?

— Не знаю!

— А ты не можешь спросить?

— Мне ни к чему.

— Вы откуда прибыли? — спросил он солдат.

— Из второго батальона, по вашему вызову!

— Вот лейтенант! Это твои солдаты!

Я обернулся и посмотрел. Теперь я их рассматривал совсем с других позиций.

— Это твои люди. Считай, что это твоя рота в полном составе!

— Да?

— Да, да! — сказал Максимов и посмотрел на меня, — В чём, мол, есть ещё сомнения?

— Придёт пополнение, получишь ещё полсотни. А пока с полкового склада получишь патроны, гранаты и хлеб на этих солдат. Я позвоню, чтобы тебе сегодня всё выдали. Ручных пулемётов в полку нет. Рассчитывай на винтовки и гранаты.

Максимов поколотил ногу об ногу, стряхнул с валенок налипший снег и удалился в избу.

Хлеб и патроны мы получили без всякой задержки. Максимов показал мне по карте маршрут движения и поставил задачу на разведку дороги и лежащей за лесом деревни. Пока я не получил пополнения, он решил меня использовать, как разведку и сунуть вперёд.

До самой ночи мы пробирались через заносы и сугробы по заброшенной лесной дороге. Время и расстояние, пройденное нами, мы определяли на глазок. Часов у нас не было [по тем временам,] |тогда из нас никто [ручных часов] не имел|. По моим расчётам мы должны были пройти половину пути. Я решил дать солдатам короткий отдых и объявил привал. Лесная глухая дорога должна была скоро кончиться, и мы должны были выйти на очищенную проезжую дорогу, по которой ездили немцы.

Погода нам благоприятствовала. На полянах и открытых местах шуршала пурга. Порывы ветра хлестали в лицо, когда мы из густого ельника вдруг выходили на открытое место. Верхушки высоких елей метались над лесом.

Солдаты мои не молодые, почти все в годах, идут не торопливо, через каждую сотню шагов останавливаются. Объявляю привал. Все ложатся в снег. Я мгновенно засыпаю. Лежим вроде не долго. Мороз и озноб хватают за локти, колени и спину. Открываю глаза и ловлю себя на мысли, — только что лёг и сразу уснул.

Сколько времени я проспал? Сказать не могу. Солдаты лежат в снегу с закрытыми глазами. Поднимаюсь на ноги, махаю руками, ударяю себя по замерзшим бокам. Расправляю плечи, разгибаю спину.

Подаю солдатам команду "Подъём!". Переступаю через сугроб и выхожу на лесную дорогу. Впереди идут два солдата, я с остальными следую сзади. Так проходит ещё некоторое время. Но вот двое солдат попятились назад и залегли в рыхлый снег. Я подаю знак рукой, идущим сзади остановиться и пригнувшись выхожу вперёд. Подхожу к двум солдатам, они мне показывают рукой на проезжую дорогу.

|Мы могли обойти лес по другой проезжей дороге. Но мы прошли напрямик по лесной дороге сократили свой путь напрямик. Чтобы не сделать крюк вокруг леса и выиграть время. Меня с солдатами пустили вперёд по лесной заброшенной дороге. По окольной наезженной дороге, вокруг леса, пойдёт батальон и часть полкового обоза. Нам нужно было выйти вперёд, и опередив по времени их, разведать деревню. Мы так сказать должны были разведать дорогу и подступы к деревне. До деревни (Никольское? / Климово?) оставалось хода часа два, километров шесть.|

Мы могли обойти лес по другой окольной дороге. Но мы сократили свой путь через лес напрямик. Меня с солдатами пустили вперёд, а батальон и часть полкового обоза пойдёт по наезженной дороге, вокруг леса.

Мы должны выйти вперёд, опередить по времени их, разведать последний участок леса, подступы к деревне и попытаться без выстрела зайти в неё. До деревни Климово оставалось хода километров шесть, не больше.

Я вышел на дорогу, посмотрел влево и вправо, обратил внимание на свежие следы. Глубокие борозды от саней, конский помёт, следы солдатских ног были припорошенные снегом. Мне почему-то в голову пришло, что нас обогнал батальон и часть обоза.