Ванна с шампанским

– Может, ей жарко было!

– А может, они любовники?!

– А вот и нет, вот и нет! – Санек, ликуя, достал свой козырь. – Смотрите сами: Вика разделась – а парней от нее тошнит!

Бигмен внимательно изучил фотографии. Лицо у него сделалось задумчивым и даже обиженным.

– Вот уроды зажравшиеся, – пробормотал он. – Четвертый номер – а их тошнит!

– Может, они просто педики? – услужливо подсказал ему Санек. – Тут таких голубчиков – навалом! Короче, предлагаю подождать наших девушек у торгового центра. Думаю, они туда еще вернутся. Кстати, третья-то девица ушла не с парнями, а с пакетами!

– Тогда точно вернутся, – согласился Бигмен.

Утром выяснилось, что судьба-злодейка по-прежнему вставляет нам палки в колеса, то есть буквально пытается лишить нас средства передвижения.

Оба скейта, необходимых для транспортировки неподъемного чемодана с ванной, треснули посередине. На первом трещина была глубокой, с одного края уже сквозной, на другом – едва наметившейся, но тоже обещавшей в скором будущем открытый перелом.

– Жаль, что наш Мойдодыр – не самоходный, как у Чуковского, – посетовал Зяма, ероша кудри в поисках решения проблемы. – Купить новые скейты мы не успеем, придется как-то приспособить тот единственный, еще относительно целый.

– Только не надо дергать себя за волосы, – забеспокоилась Вика.

Чувствовалось, что ей небезразличен Зямин экстерьер.

– Пусть дергает, – хладнокровно разрешила я братику терзать собственную шевелюру. – Может, корни волос пощекочут и простимулируют его извилины.

Я не очень сильно волновалась. Вероятно, лимит моего волнения был исчерпан еще вчера. Я бестрепетно заметила:

– Приспособить-то можно, вот только треснувшая доска тоже в любой момент развалится на части.

– Так! – Зяма пробежался по комнате туда-сюда – вероятно, стимулировал мозги легкой встряской. – Мне нужна веревка!

– И мыло?! – выдохнула пугливая Настя.

– Мыло?

Зяма резко остановился, посмотрел на нее задумчиво, тряхнул головой:

– Нет, думаю, мыло не понадобится. У нас тут есть какая-нибудь веревка?

– Никак нет, – хладнокровно огорчила его я.

Накануне вечером мы с девочками перетряхнули в поисках какой-нибудь веревки все шкафы: хотели соорудить на балконе сушилку для свежевыстиранного бельишка. Не нашли и ограничились тем, что разложили сырые тряпочки по подоконникам и не работающим батареям.

– Тогда, может, шторы снимем?

Зяма пытливо посмотрел на окно.

Я присвистнула:

– Опять начинается?!

Все мое великолепное спокойствие испарилось, как разлитая жидкость для снятия лака, в один момент, оставив после себя неприятный холодок и щекотное ощущение в носу.

У моего брата-дизайнера имеется социально опасная привычка то и дело менять занавески в отчем доме. «Малой кровью» – называет этот метод малобюджетного обновления интерьера наша добрая бабуля.

Конечно, Зяма предпочел бы не мелочиться. Он мог бы воздвигать и сносить в жилых комнатах и местах общего пользования малахитовые колонны, мраморные портики и сосновые срубы. К счастью, эпический ремонт нашей семье не по карману. «Размах фантазии ограничивают тиски нищеты», – не без радости говорит по этому поводу мамуля.

Страшно подумать, как бы мы жили, если бы братец мог свободно оперировать кубометрами гранита и такими же массивами карельской березы! Ведь в его очумелых ручках даже текстиль становится оружием массового поражения психики!

Только-только наше мирное семейство привыкнет к новым портьерам из траурного черного бархата, как Зяма начинает пристраивать на окна жизнерадостные алые паруса. И простите-прощайте приятные слуху приглушенные голоса, похвальная вежливость и понимание тщеты всего сущего! Красный шелк едва проявившееся воспитательное воздействие черного бархата аннулирует напрочь.

С кумачовыми шторами фамильная жизнерадостность Кузнецовых зашкаливает за все грани разом, и в квартире наступает затяжной Первомай. Лица домашних с утра до вечера окрашены в ярко-розовый поросячий цвет, голоса звучат бодро, а разговоры ведутся преимущественно лозунгами типа «Даешь завтрак!» и «Да здравствуйте, дорогие!..».

И тут Зяма коварно пристраивает на карниз какую-нибудь невнятную кислотно-переливчатую органзу, и дезориентированная мамуля на пару дней теряет способность работать, папуля готовит на завтрак исключительно несъедобные кулинарные фантазии, а бабуля неожиданно красит свои букли раствором бриллиантовой зелени.

Что до меня, то я в эпоху перемены штор рискую больше всех, потому что именно меня командующий процессом братец загоняет на стремянку, с которой я иногда падаю, а это унизительно и больно.

В общем, возиться с занавесками в арендованной нами римской квартире мне, мягко говоря, не хотелось.

– Что начинается? – Зяма недоуменно нахмурился, но через секунду понял причину моих страхов: – А-а-а, нет! Я просто думаю, нельзя ли использовать шторы вместо веревок?

– То есть тебе нужна даже не одна веревка? – спросила Настя, так и не вырвавшаяся из плена своих пугающих фантазий.

– Две.

– Для кого?!

– Для нее одной!

Зяма наклонился и приобнял донну ванну.

– Я думаю, если крепко подвязать скейт к чемодану в двух местах – справа и слева от наметившейся линии разлома, – это в достаточной степени укрепит конструкцию.

– Тогда шторы не годятся, они шелковые – скользкие, – быстро сообразила я.

– И простыни не годятся, они ветхие, – добавила Вика.

Только о постели и думает, распутница!

Зяма тоже посмотрел на кровать, в которой скучно ночевали подружки, и созерцание широкого ложа ему что-то такое навеяло. Братец расплылся в улыбке:

– О! Я знаю, что делать!

И он принялся расстегивать «болты» на своих джинсах. Действительно, со знанием дела расстегивал – быстро и ловко.

Настя и Вика ахнули – трусиха испуганно, а распутница – томно.

Я невозмутимо отхлебнула глоток кофе и поинтересовалась:

– Что, нас спасет мужской стриптиз?

– Красота спасет мир! – оживилась Вика.

– О, пардон!

Сообразив, что он возмутительно нарушает правила приличия, братец забежал за занавеску, откуда через несколько секунд гигантской чайкой вылетели его джинсы.

Потом в прорезь между полотнищами, как между кулисами театрального занавеса, высунулась Зямина голова:

– Дюха, давай и свои джинсы.

– Зачем? Ты в них не влезешь.

– Это не для меня.

Говорящая голова исчезла, за кулисами что-то интригующе зашуршало, и Зяма выступил на сцену в саронге из полотенца.

– Бери мои! – великодушно предложила Вика и с треском расстегнула молнию на собственных джинсах.

– Спасибо, но твои не годятся, – с сожалением отказался братец. – Дюха, не жмотничай, давай сюда свои старые штаны.