Ваш ход, мистер убийца

На пороге стояла Марсия Райдаут, трезвая как стеклышко. В белоснежных шортах и огненно-красной шелковой блузке она представляла собой ослепительное зрелище. Судя по ее сияющей улыбке, настроение у нее было превосходным.

— Не могла противиться желанию увидеть вас снова, — заявила она.

Эта женщина умеет следить за собой, не без зависти подумала я, окинув Марсию взглядом. Цвет помады подобран идеально, тени на веках почти незаметны, но в то же время делают взгляд более выразительным, волосы тщательно уложены, но кажется, будто они лежат с природной естественностью. На гладких загорелых ногах — ни единого волоска, на белых теннисных туфлях — ни пятнышка.

— Привет, Марсия, — торопливо сказала я, спохватившись, что разглядываю гостью так бесцеремонно, словно она выставленный в витрине манекен.

— Я отниму у вас совсем немного времени, — заверила Марсия и протянула мне маленький конвертик. — В ближайшую среду мы с Торренсом хотим устроить небольшую вечеринку в саду. Отпраздновать появление новых соседей.

— Нет-нет, зачем же, — попыталась воспротивиться я.

— А по-моему, идея отличная. Мы с Торренсом давно хотели устроить вечеринку с барбекю, да все как-то не было повода. А теперь повод наконец подвернулся — в вашем лице, моя дорогая. К тому же у нас появились и другие новые соседи, молодожены из дома напротив. Они тоже придут, и у нас всех будет прекрасный случай познакомиться поближе. Понимаю, вам может показаться, что мы слишком спешим. Но в пятницу Торренс уезжает по делам и вернется только в субботу вечером.

Марсия, стоявшая передо мной сейчас, ничуть не походила на апатичную пьянчужку, с которой я несколько дней назад разговаривала в саду. Перспектива вечеринки вдохнула в нее жизнь.

Разумеется, я не могла ответить отказом. Мне ничуть не улыбалась мысль оказаться в центре всеобщего внимания вместе с Линн и Артуром. Но обидеть Марсию было бы слишком жестоко.

— Если хотите, можете захватить с собой своего молодого человека, — заметила Марсия.

— Вы и правда не будете возражать, если я приду не одна?

— Мы с Торренсом будем только рады. Можете не сомневаться, барбекю хватит на всех. Уже решили, с кем придете? — спросила Марсия, многозначительно вскинув бровь.

— Да, — кивнула я, сочтя за благо воздержаться от дальнейших объяснений.

Про себя я горячо надеялась, что Обри предпочтет нашему обществу общество котят. Если бы он предстал сейчас перед Марсией в черном пасторском сюртуке, ее брови, чего доброго, вспорхнули бы с лица и улетели прочь.

Уж лучше пусть моя новая соседка умирает от любопытства.

— Мне что-нибудь принести с собой? — осведомилась я.

— Только себя.

Марсия ответила в точности так, как я и ожидала. Она ни кем не собиралась делиться даже малой частью хлопот, связанных с вечеринкой. Я догадывалась, что благодаря этим хлопотам она в течение ближайших трех дней будет чувствовать себя счастливой.

— Увидимся, — бросила она на прощание и, сбежав по ступенькам крыльца, направилась к своему дому.

Сжимая в руке конверт с приглашением, я вернулась к Обри.

— Хочешь пойти со мной? — без дальних предисловий спросила я, вручая ему конверт.

Если он откажется, я окажусь в затруднительной ситуации, пронеслось у меня в голове. Никаких других кандидатов на роль бойфренда у меня не имеется. А явиться на вечеринку с участием Линн и Артура в гордом одиночестве означало обречь себя на незаслуженную пытку.

Обри извлек приглашение из конверта и прочел его вслух. Оно было написано на открытке, предназначенной специально для подобных случаев. На открытке красовался жизнерадостный тип в фартуке для барбекю, с длинной вилкой в руках.

«Какой аппетитный запах!» — гласила надпись под картинкой. «А вкус еще лучше», — было приписано от руки. «Вы сможете в этом убедиться, если в среду, в семь часов вечера, придете в дом Марсии и Торренса Райдаутов. Ждем вас с нетерпением!»

— Очень мило, — проронила я по возможности безразличным тоном. Мне вовсе не хотелось, чтобы Обри счел меня навязчивой.

— Я очень хочу пойти с тобой, Аврора, — закивал головой Обри. — Вопрос в том, свободен ли у меня этот вечер, — добавил он, извлекая из кармана пухлый черный блокнот. — Это расписание церковных служб, — пояснил он. — Каждый епископальный священник всегда носит его с собой. — Обри пролистал блокнот и расплылся в улыбке. — В среду я свободен как птица, — заявил он.

Я с трудом сдержала вздох облегчения. Обри тем временем вытащил карандаш и записал в блокноте время вечеринки и адрес Райдаутов. На той же странице, он, к моему немалому изумлению, вывел: «Заехать за Авророй». Неужели он боится про меня забыть, задалась я неприятным вопросом.

Засунув блокнот и карандаш в карман, Обри поднялся на ноги и заявил, что ему пора уходить.

— Вскоре в церкви соберутся подростки, — сообщил он, направляясь к дверям.

— И что ты намерен с ними делать? — поинтересовалась я.

— Попытаюсь внушить им, что у них есть бездна преимуществ перед баптистами. По воскресным вечерам мы собираем подростков по очереди — лютеранская церковь, пресвитерианская и епископальная [4] . Сегодня мой черед.

Мысленно я порадовалась, что наши отношения еще не зашли слишком далеко и я свободна от обязательства участвовать в мероприятиях подобного рода.

Обри открыл дверь, потом с видом человека, забывшего что-то важное, резко повернулся, обнял меня за плечи и поцеловал. Я почувствовала, как по всему моему телу, от губ до пяток, пробежала искра. Несомненно, Обри тоже ощутил нечто подобное. По крайней мере, когда он выпустил меня, вид у него был сияющий.

4

Различные ответвления протестантизма.

— На следующей неделе непременно тебе позвоню, — пообещал он, едва переведя дыхание. — С нетерпением жду среды.

— Я тоже, — улыбнулась я. Сердце мое радостно замерло, когда я заметила, что занавески в доме напротив шевелятся. Похоже, Артур и Линн стали свидетелями нашего нежного прощания.

«Съели?» — удовлетворенно подумала я, закрывая за Обри дверь.

Глава восьмая

Понедельник оказался куда более хлопотливым днем, чем я ожидала. Когда я явилась в библиотеку, намереваясь проработать всего четыре часа, выяснилось, что одна из моих коллег слегла с летней ангиной.

«Чрезвычайно опасная штука», — повторяли умудренные опытом библиотекарши, сочувственно качая головами.

Сэм Клеррик, наш босс, попросил меня отработать полных восемь часов. После недолгих колебаний я согласилась. При этом я чувствовала, что совершаю настоящий акт милосердия. Ведь мое новое финансовое положение — или, скажем так, мое потенциальное финансовое положение — давало мне возможность не работать вообще. Отвечая на вопросы читателей и читая вслух дошкольникам, я упивалась сознанием собственного благородства. Самодовольство — чрезвычайно приятное чувство, так что все утро я буквально витала в облаках.