Вдвое больше притворства

Хотя после Эбби мы стали более открыты друг с другом в том, с кем встречаемся, мы никогда не делились подробностями. Да и не хочу я этого! Личное – это личное. Чейзу не нужно знать, что у меня случалось несколько тройничков. Я всегда был третьей стороной – парнем, которого пара приглашает на одну ночь, чтобы подарить женщине взрыв мозга на день рождения или что-нибудь в этом духе. Никаких обязательств! Меня все устраивало.

Обычно я следовал наводке пригласившей меня пары, потому что зачастую они точно знали, чего именно хотят. Это меня тоже устраивало. Не люблю быть в центре внимания – ни до, ни после хоккейного матча, ни в постели. Но я хочу, чтобы женщины, с которыми я провожу ночь, получали неповторимое удовольствие.

– Я думаю, – отвечает Чейз и замолкает на минуту, глядя куда-то вдаль.

Хотя сейчас мы играем за разные команды, раньше были в одной. Он выглядит так, когда готовится перехватить инициативу, будь то на льду или в раздевалке.

Он выдыхает и поворачивается ко мне, полный уверенности:

– У меня есть несколько идей – в зависимости от того, чего она хочет. В целом, думаю, будет как в хоккее. Иногда ты делаешь голевую передачу, а иногда сам забиваешь в ворота. Будем меняться.

– И взрывать ей мозг до победного конца, – говорю я, решительно кивая.

– Дважды.

Усмехаюсь.

– Низко метишь, Уэстон! Ей нужно больше оргазмов, чем мужиков.

– Тоже верно. Давай сделаем это, – говорит он.

Мы продолжаем обмениваться идеями на этот вечер.

Как и в хоккее, для секса втроем нужны стратегия и правила.

А еще нам нужно узнать, чего она хочет, а чего не хочет.

В лимузине я сажусь не сбоку, как раньше, а рядом с ней, чтобы она могла быть между нами, как ей нравится.

– Нужно установить правила, – говорю я, по-деловому подходя к удовольствию.

Трина несколько раз кивает с широко распахнутыми глазами, в них читаются волнение и трепет. И то и другое меня заводит. Не могу дождаться, чтобы заставить ее забыть обо всех бедах в постели.

Но тут водитель опускает перегородку.

– Извините, что перебиваю. Куда мне вас везти?

О, точно! Точка назначения не помешала бы. Трина сейчас живет у подруги.

– Мне завтра полы меняют, поэтому вся мебель передвинута. Ко мне никак, – говорю я, потому что не переношу беспорядок.

Не хочу приводить женщину в бардак: это невежливо.

Чейз называет водителю адрес своего дома в Пасифик-Хайтс, поднимает перегородку и наклоняет голову, глядя на Трину:

– Правила. Дамы вперед!

Трина раскрывает блестящие губы – она снова накрасила их, – но ведет себя необычно тихо. Не думаю, что потому, что ей нечего сказать. Ее зеленые глаза так широко распахнуты, что у нее в голове наверняка полно непристойных мыслей.

– Ну… Первое, наверное… Вам двоим нравится друг друга трогать? – В ее вопросе нет никакого подтекста: только любопытство.

И вопрос хороший. С простым ответом.

– Не-а, – говорю я одновременно с Чейзом, отвечающим:

– Нет. Тебя это устраивает?

Она не осуждает, просто интересуется.

– Абсолютно, – легко говорит Трина. – То есть если бы вам хотелось, я бы не возражала. Но я не против побыть…

– В центре внимания, – предлагаю я.

Она опускает лицо.

– Да.

– Так и будет, – уверенно говорит Чейз. – Эта ночь – для тебя. Любая твоя неприличная фантазия будет исполнена. Так ведь, Сэмюэлз?

Я подцепляю ее подбородок пальцем и встречаюсь с ней взглядом.

– Не стесняйся. Скажи, чего хочешь. Меня заводит, когда я тебя слушаю.

– Да, это чертовски горячо, когда ты рассказываешь нам о своих желаниях, – добавляет Чейз, и, когда Трина вздрагивает, я знаю, что ей нравится, когда мы окружаем ее – телами и словами.

Она поворачивается ко мне и смотрит из-за своих привлекательных очков, потом дотрагивается до моего лица и гладит бороду. О да, это очень приятно. Я издаю низкий стон.

– Твоя борода мне очень нравится, – шепчет она, как будто в восхищении.

И я имею довольно хорошее представление о том, на что она намекает.

– Хочешь почувствовать ее у себя на бедрах? – спрашиваю я и легко трусь своей щекой о ее лицо. – Когда я раздвину твои ноги и поглощу тебя?

У Трины перехватывает дыхание. Она издает отчаянное «да», потом переключает внимание на Чейза, опускает взгляд на его руку и переплетает его пальцы со своими.

– Мне очень нравятся твои руки, – добавляет она немного завороженно.

Трина ерзает на сиденье между нами и трется о нас бедрами.

– Меня безумно заводит, когда я чувствую вас двоих, – говорит она.

– Кто-то мечтает быть в окружении мужчин, – замечаю я.

– Да, – отвечает она.

Боже, как же она неприлично прелестна! Я весь в огне.

Я уже готов наклониться и попробовать на вкус ее милый ротик. Ловить ее стоны и вздохи своим языком, в то время как прикосновения моих и его рук доводят ее до безумия.

Она опускает ладонь мне на грудь, а другой касается Чейза.

– Не знаю, готова ли я по-настоящему стать начинкой в сэндвиче из мужчин, – говорит она.

Я фыркаю от смеха.

Чейз тоже смеется.

Трина притворно стесняется:

– Я читала, к этому надо идти постепенно. К тому же, я никогда…

Она запинается, как будто давясь словами.

Чейз, как всегда готовый прийти на помощь, заканчивает за нее:

– Не пробовала член в своей заднице, в то время как другой уже находится в твоей славной мокрой киске?

Он говорит это тем же прямолинейным тоном, каким объяснял водителю, куда ехать. И слышать, как он произносит грязные словечки с таким видом, как будто дорогу указывает, просто уморительно.

– Мистер Сквернослов! – она одаривает его новым прозвищем. – Этим вечером мы так и не поиграли в пинг-понг, а я никогда не играла в двойной динг-донг. И не получала… – она останавливается и улыбается. Ее сексуальный взгляд неторопливо скользит по моей эрекции, потом – по его плохо скрываемому стояку, – пожарный шланг в задницу.

Снова целую ее в щеку.

– Молодец! Такие слова подобрала, – сухо говорю я.

Чейз гладит ее по лицу и говорит:

– Из «Меню двух мужиков» можно заказать много всего интересного, не только двойное проникновение. Я займусь списком.