Вечная ложь

Каждое его слово тянуло меня все дальше на его сторону, и я не была уверена, убеждает он или манипулирует. Мне нужно было время, чтобы избавиться от его убеждающего влияния. — Я слышу, что ты говоришь, но мне нужно подумать об этом самой. Думаю, мне пора идти. — Я поднялась с дивана, и Лука встал передо мной.

— Ты действительно этого хочешь? — спросил он тихо, его голос потерял свою требовательную горячность.

Да. Нет. — Я не знаю, чего хочу, — вот в чем проблема. Ты преступник, но у меня такие чувства... Я так запуталась, и мне нужно самой во всем разобраться.

— Я знаю, что ты хочешь уйти, но я не могу позволить тебе уйти, не после того, что случилось. — Он поднял руку, чтобы остановить мои протесты. — Дай мне закончить. Мне нужно уладить кое-какие дела. Я принесу тебе что-нибудь переодеться — ты можешь посидеть здесь, а когда я закончу работу, я отведу тебя на ужин. Это даст тебе время подумать, и я буду чувствовать себя лучше, зная, что ты здесь в безопасности.

Как я могу с этим спорить?

Проведя теплой рукой по моей пояснице, он направил меня в свою спальню, где выбрал для меня футболку и боксеры.

— Они могут быть тебе велики, но они подойдут. Я хочу, чтобы ты расслабилась, пока меня не будет — все будет хорошо. Тебе не нужно принимать никаких решений в эту секунду. — Он поцеловал меня в лоб. — Я вернусь через несколько часов; устраивайся поудобнее. — Когда он отстранился, его большой палец провел по моим губам — мягкий, интимный жест, который заставил мою грудь сжаться от противоречивого желания.

Его прикосновение не только успокаивало, его заверения были именно тем, что мне нужно было услышать. Как получилось, что сам предмет моего смятения стал для меня главным источником утешения? Лука был всем, чего я хотела, и самым худшим для меня. Логика и эмоции боролись внутри меня, и я не знала, что победит в этой битве.

Послушав, как закрывается входная дверь, я пошла в большую хозяйскую ванную комнату, чтобы переодеться. Это помещение идеально дополняло остальную часть квартиры — белые шкафы с красивыми серыми мраморными столешницами и большая белая отдельно стоящая фарфоровая ванна у дальней стены. За ней по всей длине задней стены располагался проходной душ с дюжиной душевых насадок для двух человек.

Дверь его шкафа была открыта, что я восприняла как приглашение заглянуть внутрь. Одна стена была увешана костюмами, что не удивило меня, поскольку я видела его в разных костюмах каждый день, когда мы были вместе. Проходя вдоль ряда одежды, я провела кончиками пальцев по богатым тканям, и его пряный аромат окутал меня в замкнутом пространстве. Мои глаза ненадолго закрывались, когда я вдыхала его, томясь иллюзией того, что он рядом.

Здесь было несколько пар кроссовок, все поношенные, но ухоженные — нежелательное напоминание о его тренировках. В шкафу была коллекция дорогих галстуков, которыми гордился бы Нимен Маркус, — все почти однотонные, сильных цветов, таких как красный, черный и королевский синий. Мне не хватило смелости заглянуть в его ящики, хотя я отчаянно этого хотела.

Когда меня оставили в покое, чтобы просмотреть его личные вещи, все мои нервные окончания затрепетали от возбуждения. Мне нравилось находиться в его пространстве, и это была опасная перспектива. Мой логический ум твердил, что я должна выйти за дверь и никогда не оглядываться, но мое тело не подчинялось. Несмотря на то, что я сказала, я не была уверена, что есть какая-то разница, есть ли у меня пространство от него или нет — он был в моих венах, со мной всегда.

Мое тело пульсировало от потребности в нем. Разлука только обострила мое осознание его присутствия, мой разум терзали мысли о нем, а тело тяжелело от чувства потери. Когда его не было рядом, я чувствовала пустоту. Моя потребность в нем искажала мои мысли, и я придумывала причины, чтобы держать его рядом с собой.

Я была наркоманкой.

Осознание этого факта обрушилось на меня с силой арктического ветра, и все мое тело задрожало. Достаточно было одного удара — одного рокового разговора в лифте, и я попалась на крючок. Могу ли я избавиться от этой привычки? Хотела ли я этого? Как я могла думать о том, чтобы остаться с ним, когда он был в мафии?

Круговые споры и постоянное внутреннее смятение были изнурительными. Я даже не осознавала, насколько устала, пока не вернулась в его спальню. Шторы закрывали окна, освещая комнату мягким светом, делая ее спокойной и привлекательной. Кровать выглядела просто великолепно. Она не была застелена, но и покрывала не были в беспорядке. Было видно, что Лука спит на ближней стороне, где на тумбочке стояли часы и стакан. Наклонившись, я понюхала подушку — она пахла им. Запах притянул меня ближе, и я забралась под одеяло, чтобы окунуться в его тепло и безопасность. Я не была уверена, что мне когда-либо в жизни было так комфортно, и мои тревоги улетучились, когда я закрыла глаза.

Ласковое поглаживание по длине моей руки пробудило меня ото сна.

— Мужчина может привыкнуть возвращаться домой, где его ждет такой вид. — Лука сидел рядом с кроватью, где я лежала, его глаза были мягкими, как теплый молочный шоколад. — Пора вставать. Я забираю тебя.

Я взглянула на часы. — Шесть! Я проспала дольше, чем ожидала. — Я встала, осторожно потирая глаза, чтобы не размазать макияж, пока не вспомнила все свои слезы. Мне повезло, если макияж глаз еще не размазался по всему лицу.

— Это было насыщенное событиями утро; тебе нужен был отдых.

Я безучастно кивнула, и он усмехнулся.

— Одевайся, соня, хотя я получаю огромное удовольствие, видя тебя в моей одежде. — Его голос стал глубже, и когда я встретилась с ним глазами, его взгляд был скрыт за пеленой.

Я опустила ноги на пол и покачала головой. — Я переоденусь, но не могли бы мы пойти в какое-нибудь обычное место? Я не готова к официальному ужину.

Его лицо расплылось в широкой ухмылке. — Я знаю как раз такое место.

Лука вез нас вдоль реки Гарлем и по мосту Джорджа Вашингтона в Нью-Джерси. Весна наступила достаточно поздно, солнце еще освещало небо, и я наслаждалась тем, как город проносится мимо, пока мы ехали в дружеской тишине. Вместо спутникового радио или телефона у Луки играла местная радиостанция, что показалось мне интригующим, но я не стала спрашивать об этом. Было ощущение, что мы находимся в пузыре, отстраненные от ожиданий и обязанностей жизни, и я не хотела нарушать этот момент.

Мы заехали на стоянку у забегаловки под названием “У Хайрама”. В небольшом здании были неоновые вывески в каждом окне и выцветшая деревянная табличка с названием хот-дога.

— Ты ведь любишь хот-доги, не так ли? — поддразнила я, вспомнив наш ужин с хот-догами на острове Кони.

— Хороший хот-дог невозможно превзойти. Я вырос на них и никогда не мог избавиться от этой привычки.

— Я слышала об этом месте, но никогда там не была, — заметила я, когда мы вышли из машины.

— Детка, если ты не пробовала хот-доги “У Хайрама”, значит, ты еще не жила, — игриво поддразнил он, заставив меня рассмеяться.