Вечная ложь

Маленький ресторанчик, должно быть, изначально был домом. Потолки внутри были низкими, а у дальней стены располагался богато украшенный каменный камин. Здесь помещалось всего полдюжины маленьких круглых столиков, а прямо за дверью находилась стойка, за которой клиенты делали заказы.

— Что ты хочешь? — спросил Лука.

— Просто обычную сосиску.

— Обычную? Без чили или квашеной капусты? Ты же, по крайней мере, собираешься намазать ее горчицей? — Он недоверчиво посмотрел на меня.

— Нет, — твердо ответила я. — Я простая и заурядная девушка. Бери или не бери.

Лука наклонился, чтобы прошептать мне на ухо. — Я очень хорошо знаю, что в тебе нет ничего простого или заурядного.

Мои щеки вспыхнули от жара, что, должно быть, было заметно, потому что Лука лукаво усмехнулся в ответ.

Сосиски были огромными, толстыми и почти вдвое длиннее булочки, и пахли они восхитительно. Мы выбрали столик в углу зала, откуда можно было наблюдать за постоянным потоком людей, приходящих на ужин.

— Квашеная капуста — лучший способ насладиться сосисками Хайрама, но у меня есть планы на тебя позже, которые не связаны с дыханием квашеной капусты, — сказал он, намазывая свой хот-дог горчицей.

Я покачала головой на его предположение, но не стала спорить. — Это место отличное.

— Да. Оно здесь с тридцатых годов. Раньше было место под названием “У Каллахана” прямо через дорогу — хот-доги были почти одинаковые, но “У Каллахана” был моим любимым из-за их убийственной картошки фри. Они продали его несколько лет назад — земля стала слишком дорогой. Они открыли еще одну в другом месте, но она так и не стала такой же хорошей. Это место постоянно занято, особенно в обед. Ты думаешь, что сейчас здесь полно народу, но это ничто по сравнению с обеденной толпой.

Мы ели нашу еду, пока в двери входил постоянный поток пожарных, строителей и других рабочих. Лука был в своей стихии - расслабленный и уютный в окружении людей — соли земли. Видя его таким и думая о нем, слушая радио, я поняла, что большая часть его юности в Нью-Джерси осталась с ним. Возможно, у него была великолепная квартира с видом на небо прямо у Центрального парка, но бедный ребенок из Хобокена все еще оставался в тени.

— Тебе ведь нравилось расти здесь, не так ли? — спросила я, когда мы возвращались к машине под небом, окрашенным в мягкие цвета сумерек.

— Безусловно. У нас с друзьями была свобода действий в этом районе — это было здорово.

— Расскажи мне об этом.

Он озорно перевел взгляд на меня, прежде чем проверить наличие машин в зеркале заднего вида. — Возле домов, где я вырос, часто стояли столбы, на которых висели бельевые веревки. Через квартал от моего дома на одном из столбов висела веревка. Мы могли добраться до веревки с этого выступа и перемахнуть на следующий выступ, но между ними было около десяти футов обрыва до низа. Если ты был достаточно смел, чтобы перемахнуть, это избавляло тебя от необходимости проделывать весь путь по нижнему уровню.

— В течение нескольких недель после того, как мы обнаружили веревку, я качался на ней каждый раз, когда мы проходили мимо, но никто из моих друзей не рисковал. Однажды мы с лучшим другом гуляли допоздна, бросая камешки во входные двери. Звучит по-идиотски, я знаю, но тогда это казалось забавным. В какой-то момент, наверное, я схватил слишком большой камень или бросил слишком сильно, но мне удалось разбить окно в верхней части одной из дверей. Я до сих пор слышу, как стекло разлетелось на тысячи осколков и разбилось о бетонное крыльцо. Мы вдвоем взлетели, как одержимые. Когда мы подошли к выступу подпорной стены, я без раздумий перемахнул через него. Сначала мой друг не хотел этого делать, но позади нас взвыли сирены, и он схватился за веревку и перемахнул. Черт побери, если бы веревка не порвалась и не отправила его вниз, на бетон.

— Боже мой, с ним все в порядке?

— Сломал лодыжку, и копы нашли его, пока я прятался в тени. Он так и не выдал меня, но был зол на меня несколько недель, — усмехнулся он про себя.

— Ты просто оставил его там одного?

— Он бы сделал то же самое. Нет смысла в том, чтобы нас обоих поймали.

Я закатила глаза и покачала головой. — Его арестовали?

— Нет. Они отвезли его в больницу и позвонили его маме. Она работала в закусочной и знала одного из полицейских, которые его нашли. Они решили, что сломанная лодыжка была достаточным наказанием, хотя родители все равно заставили его отработать деньги, потраченные на замену окна, как только лодыжка зажила.

— Ты действительно был маленьким засранцем, — поддразнила я.

— Детка, ты даже не представляешь. А как насчет тебя? Ты когда-нибудь попадала в неприятности?

— По сравнению с тобой, я уверена, что нет, но мне удавалось немного озорничать то тут, то там, — сказала я застенчиво.

— Выкладывай. Я хочу услышать, что ты считаешь озорством.

Я глубоко вздохнула, откинув голову на подголовник. — Еще в школе нас с сестрой, Софией, чуть не арестовали за то, что мы были на крыше моей школы.

— Неплохо. Что вы там делали?

— Однажды вечером она была чем-то расстроена — она никогда не говорила мне, чем. Мы пошли прогуляться и оказались возле школы. Было не так уж поздно, но поскольку это был январь, уже стемнело. В школе было несколько человек, которые занимались подготовкой к зимним танцам, и они приоткрыли боковую дверь. Мы решили проверить ее, и когда никого не увидели, она повела меня наверх, к выходу на крышу. Я даже не знала о существовании такой штуки, но ее класс одаренных и талантливых делал какой-то проект по сбросу яиц, и учительница подняла их на крышу. София хотела выйти и посмотреть на звезды, что мы и делали, пока не появилась охрана. Они допрашивали нас, спрашивали, курим ли мы сигареты и тому подобную ерунду. Они не могли смириться с тем, что у нас нет какой-то гнусной цели — это было вскоре после большой стрельбы в школе, поэтому они были слишком осторожны. Я боялась, что они позвонят моему отцу или арестуют нас, но в конце концов они отпустили нас с предупреждением.

— Ну разве ты не маленькая малолетняя преступница, — игриво сказал он.

Я шлепнула его по руке, и он разразился полноценным смехом, который заставил мою грудь трепетать от счастья. В Луке была легкая, беззаботная сторона, которая так же очаровывала, как и напряженный, стоический мужчина, которого я встретила в лифте, — эти двое идеально дополняли друг друга.

Когда мы подъехали к моему дому, я не хотела, чтобы наш вечер заканчивался. — Поднимешься со мной? — Слова сорвались с моих губ прежде, чем я успела их обдумать.

Лука ничего не прокомментировал, он просто выключил двигатель и подошел, чтобы помочь мне выйти из машины. Только после короткой прогулки до лифта меня охватило беспокойство. Что я делала, приглашая этого человека наверх? Разве не достаточно того, что я провела с ним вечер? Мои мысли пустились в бесконечный цикл тоски и ненависти к себе.

Когда двери лифта закрылись за нами, Лука прижал меня к стене. Он не прикасался ко мне, но я чувствовала его тело всем телом. — Больше никаких мыслей. Оставь свою бдительность и просто чувствуй. — Его слова, прозвучавшие рядом с моим ухом, послали электрический разряд похоти прямо в мой живот.