Вечная ложь

Зловещий холодок поселился во мне, заставляя мурашки бегать по рукам и ногам. Использовал ли Лука свои мафиозные связи, чтобы убить Роджера? Какова вероятность того, что смерть Роджера была случайностью? Накатывающие волны тошноты заставили мой желудок подскочить к горлу, когда я столкнулась с тем, что, скорее всего, было уродливой правдой.

Лука убил Роджера.

Или все было еще хуже? Неужели Лука сделал это сам?

Борясь с настойчивой потребностью вырвать, я опустила голову на колени и сделала дрожащий, глубокий вдох. Лука был не из тех людей, которые оставляют преступления Роджера безнаказанными. Самое простое решение, скорее всего, было правильным.

Лука был преступником. Лука был зол на Роджера. Роджер был убит. Лука убил Роджера.

Я должна была знать, что Лука слишком легко отпустил этот инцидент. Я должна была последовать своему инстинкту и покончить с ним в ту минуту, когда обнаружила его связь с мафией. Я ненавидела Роджера, но я не хотела, чтобы он умер из-за меня. Избить кого-то — это одно, а убить — совсем другое.

Облако эмоций нахлынуло на меня, как разъяренные осы. Пытаясь освободиться от их удушающей хватки, я встала и начала расхаживать по маленькой комнате. Мне нужна была помощь, но я как никогда боялась втягивать в этот беспорядок кого-либо еще. Прежде чем я впаду в полную панику, мне нужно было узнать правду. Мне нужно было противостоять Луке. Как бы мне не хотелось бежать и никогда не оглядываться назад, я обещала ему прийти к нему со своими проблемами, и он был единственным, кто мог подтвердить мои подозрения.

Не давая себе шанса струсить, я дрожащими пальцами набрала номер Луки. Я была в ужасе и ярости одновременно, находясь на грани невозврата.

— Алессия, все в порядке?

Я сделала дрожащий вдох, чтобы успокоить нервы. — Это ты убил моего босса? Отрывистые и не громче шепота, слова пробили оглушительную тишину в моем маленьком убежище.

— Я буду у твоего здания в десять. Встретимся на улице.

Линия замолчала, и вместе с ней колющая боль пронзила мою грудь.

Он не стал отрицать.

Он точно знал, о чем я говорю, и не отрицал этого.

Я чувствовала, как распадаюсь на части, словно лист стекла, раскалывающийся до трещин. Достаточно было одного прикосновения, и я рассыпалась на части, как пазл, разбросанный по полу.

Я попыталась сделать глубокий, успокаивающий вдох, но легкие не поддавались. Они сжимались в конвульсиях при каждой попытке, заставляя воздух втягиваться и выходить зыбкими струйками. Слезы застыли в горле, и я почувствовала сильное давление стен, смыкающихся вокруг меня. Не в силах больше выносить это сокрушительное напряжение, я вырвалась из комнаты и столкнулась лицом к лицу с двумя коллегами.

Они смотрели на меня округлившимися глазами, рассматривая мой растрепанный вид и наполненные слезами глаза. В тот момент, когда до них дошло, кто я и почему я расстроена после того, как узнала, что моего босса убили, их брови поднялись от жалости, а губы растянулись в неловких улыбках. Если бы они только знали — мои проблемы были гораздо серьезнее, чем траур по погибшему боссу.

Я подпрыгнула, когда лифт звякнул позади меня, и оглянулась, когда двери открылись.

— Ты иди вперед, дорогая. Мы можем попасть на следующий.

Я не была уверена, кто из них говорил; я даже не могла вспомнить ни одного из их имен. Я молча кивнула и вошла в ожидающую меня кабину. Поездка на лифте и прогулка по вестибюлю прошли как в тумане. Возможность того, что Лука может причинить мне вред, даже не приходила мне в голову. Все, о чем я могла думать, — это то, что мне нужно услышать, как он произнесет эти слова, и тогда все будет кончено.

Я уйду навсегда.

То ли от страха, что я подозреваю, что он убийца, то ли от страха, что мне придется его бросить, я не знала, но что-то заставило мой мозг перегреться и отключиться. В оцепенении я прошла мимо стойки охраны и вышла на улицу, где присела на одну из клумб и стала ждать.

Новые весенние листья на деревьях надо мной трепетали на ветру, а постоянный поток людей на тротуаре проносился мимо меня. Жизнь продолжалась, даже когда мне казалось, что мой мир рушится вокруг меня. Это напоминание помогло мне отпустить бразды правления своими хаотичными эмоциями, так что к приходу Луки я немного пришла в себя.

Мои глаза смотрели прямо перед собой, не видя, когда он подошел и присоединился ко мне, где я сидела.

— Полагаю, ты не согласишься проехаться со мной, чтобы мы могли обсудить это более приватно?

Я покачала головой, только намек на движение, но этого было достаточно.

Он выдохнул с покорным вздохом. — Алессия, он причинил тебе боль. Я не мог остаться в стороне и оставить это. — Он говорил тихо, пытаясь сохранить приватность нашего разговора на оживленном тротуаре.

— Люди будут причинять мне боль — это просто жизнь. Такое случается. Ты не можешь пойти и убить кого-то только за то, что он меня обидел.

— Я могу и сделаю это, если решу, что это необходимо — если кто-то тронет то, что принадлежит мне. К тому же, этот человек был подонком. Он заслужил то, что получил, и даже хуже. Думаешь, ты была единственной женщиной, на которую он напал? — злобно прошипел он.

Это была правда. Я очень сомневалась, что была единственной жертвой Роджера, но это не оправдывало его убийства. Отправив его в тюрьму, можно было бы так же эффективно обезопасить и других женщин. Конечно, это была моя работа — сообщить о нем властям. Но что я должна была им сказать? Мой босс сказал мне, что у меня отличные губы? Полицейские со смехом выгнали бы меня из участка.

Мои мысли уходили по касательной к чувству собственной вины. У меня будет много времени позже, чтобы поразмышлять о своей роли в случившемся. Сейчас мне нужно было разобраться с Лукой. Он дал мне признание, которого я добивалась; пришло время найти опору.

— Я не могу этого сделать; я не могу быть с тобой. Я думала, что смогу игнорировать твою ситуацию, притвориться, что ты обычный человек с обычной работой, но я не могу. — Я заставила себя говорить так спокойно и уверенно, как только могла.

— Ты не понимаешь, что говоришь. Ты расстроена...

— Не обращайся со мной как с ребенком, — шипела я, поворачиваясь, чтобы посмотреть на него. — Неважно, расстроена я или нет, я не согласна с тем, что ты убиваешь людей. То, что я расстроена, ничего не меняет.

— Мы не можем обсуждать эти вещи на людях. Нам нужно уединиться. — Он встал, возвышаясь надо мной.

— Я никуда с тобой не пойду.

Он наклонился, и я замерла, когда он тихо заговорил рядом с моим ухом. — Либо ты идешь со мной добровольно, либо я перекидываю тебя через свое чертово плечо и уношу отсюда. Мы собираемся поговорить об этом, и я не собираюсь делать это там, где половина Нью-Йорка может подслушивать. — Когда он отступил, его черные глаза смотрели на меня с ледяной яростью.