Ведьмино Наследство

 - Нус, - кивнул мне дед. – Дамы вперед!

 - Я не могу уходить далеко от дома! – шепнула в ответ. – Мне нельзя!

 - Да знаю я, Василиса, - последовал ответ. – Ведь это я наложил проклятье. Но поверь мне, некоторое время ты продержишься. Вперед, - уже зло, с нарастающей агрессией, добавило существо и, прежде чем я успела что-то сказать или сделать, снова взмахнуло рукой.

Волна незримой магии толкнула в спину, подхватило под руки, швырнуло в смерч, который, как я уже поняла, был порталом.

За спиной прозвучал крик Добрыни, а меня уже крутило и швыряло во все стороны, словно игрушку, брошенную в стиральную машинку. А затем так же жестко, как и швыряло, выбросило из темноты в полумрак. И снова колени и ладони заныли от столкновения уже с землей при падении. Ох, не мой день сегодня, не мой! Но где это я?

Встала, оглядываясь. Смерч, он же портал, выпустил следом колдуна и старика. Мы оказались на высоком холме и здесь, вопреки всему, нарушая ход времени, царила ночь, но яркая, освещенная полной луной, взиравшей круглым ликом с чистого неба. Внимание привлекло дерево там, на самой вершине. И то, что делало его и без того толстый ствол, еще более объемным. Виски сдавило, но боль почти сразу отступила, словно волна прилива. Только я знала, что она вернется снова.

 Подняв взгляд, присмотрелась к дереву.

 Так вот о чем рассказывал Добрыня!

 Ну просто сказка о мертвой царевне и о семи богатырях.

 Гроб. Не хрустальный и больше похожий на ящик, обвитый крепкими цепями, был прикреплен к дереву, и я сразу поняла, что это и есть конечная цель нашего пути.

– Ну пойдемте, - прошипел старик.

 Я оглянулась на мужчин. Поймала взгляд Добрыни. Так и хотелось спросить, почему он ничего не делает. Но молчала, так как понимала: не может. Его прочно привязал к себе Степан. Теперь они связаны кровью до того момента, пока не произойдет ритуал.

– Поднимайтесь, ну же! – не выдержал дед. – Шевелитесь. Я слишком долго ждал, чтобы теперь медлить!

 И мы пошли.

 Подъем был не так крут, как казалось на первый взгляд. Но когда поднялись на залитую луной вершину холма, сердце мое билось быстрее, а дыхание сбилось. Но даже тогда я уставилась во все глаза на железный ящик-гроб, в котором томилось, если верить моим знаниям, вселенское зло.

– Добрыня! – позвала я, когда мы остановились рядом с деревом. – Сделай что-нибудь! – взмолилась.

 Нечисть, услышав мои слова, сипло рассмеялась.

– Глупая, глупая Василиса! Он же дал клятву на крови! Пойдет против меня, умрет! – темнота повернулась ко мне, вызывая холодную дрожь. – А ведь это из-за тебя. Всегда знал, что любовь, то еще зло. Она делает человека слабее. Вот и наш Добрыня, - Степан повернулся к колдуну. – Тоже попался на крючок чувств. Я знал, что оно так в итоге и получится.

 Я промолчала. Да и что тут скажешь. А дед подошел ближе к дереву. Кажется, меня он не опасался от слова «совсем». А на Добрыню пока перестал обращать внимание.

 Бросив взгляд на колдуна, заметила, что он пытается мне что-то показать, или сказать.

Вот так и знала, что не сдался Волков! Не сдался! Это он вид только делает, чтобы обмануть деда. Но какой же у него план?

 Надо бы подойти поближе. Вот так решила и сделала пару неловких шагов в сторону своего мужчины. Добрыня кивнул, давая понять, что я делаю все правильно. А наш общий вражина уже склонился к корням дуба, выпиравшим из-под земли, и положил два ключа, мой и Волкова. На несколько секунд застыла, глядя, как нечисть извлекает из складок одежды третий, последний ключ.

 Стоило ему сделать это, как все три разом засветились, и я увидела огромный тяжелый замок, запиравший цепи, удерживающие гроб и то, что томилось в нем.

 Стоило свету подняться, разливаясь сильнее, как над холмом пробежал ветер. Дерево заскрипело, ветви застонали, роняя черные, давно мертвые, листья на землю. Сейчас происходило страшное. Я чувствовала это.

 Степан уже не обращал на нас внимания. Он соединил ключи и в ярком свете, ослепившем меня на несколько секунд, все три слились воедино, образовав один, с резными узорами, подходивший больше для ворот старинного замка.

– Мама! – прошептала я не к месту. Голова начала снова болеть еще на подъеме. Но тогда боль была терпимой. Теперь же она накатывала волнами. Ударит по вискам и отхлынет, оставив после себя боль, как выброшенную на песок рыбу. Несколько секунд, и возвращается назад.

Добрыня подбежал ко мне. Обхватил руками, прижал к груди, словно прощаясь, а на ухо зашептал быстро и горячо:

– Василиса, прости, потом поймешь. У нас всего будет один шанс, когда ключи соединены. Вспомни, чему я тебя учил. Я отвлеку, ты…

 Он не успел закончить. Степан что-то сделал. Намагичил, не иначе. Нас просто оторвало друг от друга, швырнуло в разные стороны. На этот раз упала не так больно. Вскочила проворнее, уставившись ненавидящим взглядом на нечисть.

– Так-то лучше. Будете вести себя прилично, может быть, еще намилуетесь!
– прошипел дед. – А теперь, Добрыня, иди сюда. Без тебя и без твоей ведьмы мне никак не справится.

 Удерживая рвущийся с губ крик, сжала пальцы рук в кулаки, глядя, как Волков подходит к существу.

 Что он пытался мне сказать? Почему извинялся? Он ведь сделал все ради меня. И ключи эти треклятые отдал. Так…кажется я не о том думаю.

 Стиснув зубы, увидела, как нечисть закатала, в прямом смысле, широкие рукава балахона, явив противные тонкие руки, и всунула ключ в скважину на огромном замке. Провернула. Раздался звук подобный грому. Сердце забилось быстрее. Холм содрогнулся, земля качнулась под ногами.

«Он научил меня создавать пламя!» – вспомнила и невольно закусила губу.

 Кажется, теперь я все поняла. И то, почему он извинялся. Да и как ему было не извиняться, если все это, что сейчас происходит с нами, он сам и подстроил!

«Мог бы и предупредить!» - простонала мысленно и разозлилась уже не на Степана, а на Добрыню. Нет, наверное, он не мог мне все рассказать. Я бы выдала нас. А так…

 Интересно, знала ли Маруся? Ох, сомневаюсь.

 Но думать и злиться некогда. Добрыня сказал ясно, что у нас один шанс не выпустить нечисть из ее ловушки.

– А теперь ты, - прошипел дед и отошел в сторону, пропуская Добрыню вперед.