Ведьмы Алистера

— Он никогда не жил в городе Кровавых Вод, — пояснила старуха со шрамом. — Когда мальчик родился, Демьяна сбагрила его отцу, как только поняла, что в нём нет никакой силы. Иногда забирала, когда хотела поиграть в мать, а потом отправляла обратно. Госпожу Гертруду это дико злило — всё-таки мальчик был частью ковена, хоть и не обладал магией. Тогда-то она и приказала его забрать в город. Демьяна забрала… но мальчик не продержался и пары месяцев — мать из Демьяны была не ахти. В итоге мальчик оставался в городе лишь на летние месяцы, а остальное время жил с отцом.

— В голове не укладывается, — устало произнёс заросший бродяга Коул. — Жених моей сестры был сыном ведьмы.

Элиот толкнул его локтем здоровой руки и спросил:

— А ты сам, случаем, не колдун?

Коул выпучил глаза. Выглядел он, как человек, для которого столь простой вопрос оказался унизительным. Словно его подозревали чуть ли не в сговоре с дьяволом или кем-то подобным.

— Нет, конечно!

— А он? — Элиот кивком головы указал на джентльмена.

— Тоже нет.

— Отлично, — протянул Элиот, чувствуя себя чуточку увереннее. Всё-таки он не один здесь в качестве обычного человека. — А кто вы тогда? Я вот бухгалтер.

— Я-то? — в голосе Коула прозвучали нотки чёрного юмора. — Собирался стать охотником на ведьм. Скажем, чуть-чуть не дотянул до сдачи экзамена. А мистер Рудбриг… м-м-м… отец ведьмы. Но, кажется, он тоже бухгалтер.

Элиот со свистом втянул воздух.

— Ну а Рой? Он-то хоть обычный?

Коул рассмеялся, привлекая к себе внимание остальных.

— Ну да, обычный… обычный ведьминский принц.

— Я не принц, — возмутился Рой.

В тот момент Элиоту очень захотелось домой. Сесть в Рольф и уехать, куда глаза глядят.

— Ну да, не принц. Так, сын королевы.

Кеторин тяжело вздохнула.

— Глава Шарпы не имеет статуса королевы, да и короны у неё нет. Вот только это к делу не относится, — поправила она, прежде чем вернуться к разговору. — Это зелье, о котором говорит Джилс… Я впервые о нём слышу. Зачем оно вообще Демьяне? Не помню ни одного слуха о том, что кто-то из кровавых Старейшин был проклят. Она что, сделала его про запас?

— Вполне в её духе, — безжизненным голосом произнесла Джилс. Взгляд у неё был потухшим. — Воспользовалась подвернувшейся возможностью.

— Это неприемлемо! — возмутилась Кеторин, ударив рукой по столу так, что часть её супа покинула тарелку.

— У нас часто убивают детей, — Джилс устало потёрла переносицу. — Я понимаю, как это звучит. Но раньше это было для меня нормой. Дети ковена принадлежат ковену. Кровь в их жилах также принадлежит ковену.

Элиот содрогнулся. В каком жутком месте выросла Джилс, если ребёнком считала, что убивать детей во имя общего блага — это норма. Элиоту было её жаль.

— Нет ничего удивительного в том, что Демьяна воспользовалась этим шансом.

Элиоту показалось, что Джилс готова была вновь разрыдаться. Но она столько плакала за последние дни, что, похоже, её слёзные железы просто не могли вырабатывать такое количество слёз. И потому она лишь горько вздыхала, закусывая нижнюю губу так, что, не ровен час, могла её и прокусить.

— Я никогда не встречался с родителями Сэма. Ада говорила, что он не особо распространялся по поводу своей семьи. Не удивлюсь, если со своей свекровью она познакомилась лишь незадолго до смерти.

— Сомневаюсь, что даже тогда твоя сестра знала, кто именно её убивает, — Джилс подпёрла подбородок ладонями, склонившись над тарелкой супа, к которой так и не притронулась.

— Это ещё почему? — удивился Коул.

— Когда я видела её в последний раз — а это было меньше недели назад — она выглядела немногим старше меня. Хотя на деле она не многим младше моей бабушки.

Слова Джилс, казалось, не удивили в этой комнате никого, кроме Элиота. Чувствуя себя новичком на продвинутом курсе информатики, он спросил:

— Это как?

Он думал, что ему ответит Джилс, но эту роль на себя взяла старуха. Она с невероятной точностью нашла его за столом и, обратив к мужчине лицо, принялась растолковывать:

— Это всё магия. Для ведьмы это главный источник жизненных сил. Если её много, то ведьма остаётся молодой долгое время; стареет, конечно, но очень медленно. Вот только стоит магии, скажем так, перестать вырабатываться или по каким-то причинам начать вырабатываться в меньшем количестве, и процесс старения продолжается, а иногда даже ускоряется. Однако если запас силы изначально мал, то процесс старения не многим отличается от обычного человека или же не отличается вовсе.

— И сколько вам лет? — спросил Коул.

Морщинистые губы ведьмы изогнулись в улыбке.

— Столько, насколько я выгляжу, — она подняла руку и сложила большой и указательный пальцы, а потом развела их так, что между ними появился небольшой зазор. — Магии во мне самые крохи. Хватает на то, чтобы поддерживать это тело живым, да на какие-нибудь лёгенькие заклятия. Только на кой оно мне? Двадцать лет в темноте отучили меня и от магии, и от времени. Ещё, быть может, пару лет протяну — погляжу, как Маргарет третирует своих внуков — и уйду на покой.

В словах Джослин сквозила такая усталость, что Элиоту стало немного не по себе. Так мог говорить лишь человек, который смертельно устал от жизни и которого уже ничего толком на этом свете не держит. Марта — девушка со злым взглядом, как изначально показалось мужчине — с тоской и сожалением молча смотрела на пожилую женщину. Поймав взгляд Элиота, она лишь пожала плечами и уткнулась в свою тарелку, которая тоже была наполовину полной. Всё происходящее в той или иной степени напоминало театральную постановку «Делаем вид, что мы едим».

Элиот внимательнее осмотрел стол и понял одну вещь: он и Коул оказались единственными людьми, которые действительно ели. Остальные же были в таком эмоциональном раздрае, что им кусок в горло не лез. Элиот не мог сказать, что нервничал меньше остальных — чёрт возьми, за каких-то пару дней его привычная жизнь встала с ног на голову и помахала ему свободной рукой, другой тщетно пытаясь удерживать равновесие!

Да уж, сменил место жительства, ничего не скажешь.

Коул, кстати, тоже был напряжён. Только они с Элиотом явно относились к тому типу людей, кто любой стресс заедает. И брюшко над поясом джинс Элиота это подтверждало, в отличие от подтянутого и худощавого телосложения охотника.