Великая Испанская империя

На Эболи можно было положиться. А вот его знаменитая одноглазая красавица жена Ана доверия не внушала, хотя принадлежала к семейству Мендоса и была правнучкой кардинала-архиепископа, который, как уверяла молва, был третьим правителем Кастилии при католических монархах Фердинанде и Изабелле⁹². Ана располагала множеством сведений о людях и местах. Похоже, Эболи немного отодвинули от трона в 1564 году, когда его назначили камергером дона Карлоса, но Филипп заверял секретаря, что питает к нему величайшее доверие и просто не может себе позволить приставить к сыну менее ответственного человека. Так или иначе, Эболи изрядно огорчился. Он скончался в 1573 году, и приблизительно в это же время его жена стала конфиденткой (по меньшей мере) Антонио Переса.

В составе королевского «кабинета» присутствовали и другие важные чиновники и советники; прежде всего следует назвать Фернандо, третьего герцога Альбу⁹³. В 1559-м Альбе исполнилось пятьдесят два года. Он достиг могущества в правление императора Карла, который после победы при Мюльберге стал считать герцога единственным заслуживающим доверия полководцем и попросил его стать майордомо королевского двора; эту должность он сохранил при Филиппе, и она позволяла ему эффективно управлять двором. Кроме того, Карл поручил Альбе ввести при дворе строгий бургундский церемониал, и герцог преуспел и здесь, хотя сам эту затею не одобрял. У Альбы всегда были хорошие итальянские связи, поскольку его дядя Педро, маркиз Вильяфранка, многие годы являлся вице-королем Неаполя, а дочь Педро Леонора вышла замуж за Козимо де Медичи, первого великого герцога Тосканы. Другой дядя Альбы, Хуан, занимал кардинальскую должность в Риме.

За Альбой закрепилась слава непреклонного аристократа, который никогда не избегал жестких решений, и он в полном соответствии с этой репутацией посоветовал королеве Екатерине Французской в 1565 году казнить всех вожаков-протестантов. Он и вправду отличался суровостью нрава, но у герцога было не отнять и многих человеческих качеств. Насколько известно, он разделял с простыми солдатами все тяготы армейской жизни, а потому в войске его любили. Он водил дружбу со многими шалопаями, вроде придворного и мемуариста Энрикеса де Гусмана. В молодости Альба был другом, а также покровителем Гарсиласо де ла Веги, поэта куртуазного рыцарства, который вывел герцога (не слишком лестно) в образе пастуха Альбанио в своей второй эклоге⁹⁴. В пожилом возрасте Альба умело сочетал достойное величие и невозмутимую неформальность, скажем так, духа.

Детство самого Альбы было необычным, ибо его отец дон Гарсия погиб (со славой) при Гельвесе в Северной Африке в 1510 году, и мальчика воспитывал дядя Фадрике, второй герцог Альба. Наставником мальчика был поэт Хуан Боскан Альмогавер (Жуан Бош), близкий друг Гарсиласо де ла Веги. Выполненный Бошем перевод «Придворного» Кастильоне [18] оказался одной из важнейших книг в Испании эпохи Возрождения, и эта книга оказала сильное влияние на будущего герцога. Кроме того – и это удивительно для испанского аристократа, – Альба владел несколькими иностранными языками, знал итальянский и латынь и мог изъясняться на немецком и на французском. Еще он выделялся среди знати своими познаниями в искусстве⁹⁵. Подобно своему господину, Альба был библиофилом, и в его переписке встречаются упоминание о подаренной Библии, а также о картине с изображением архангела Гавриила. В 1570-х через Альбу проходила большая часть королевской корреспонденции с Нидерландами. В 1580 году он заявил, что труд королевских секретарей должен хорошо оплачиваться во избежание коррупции⁹⁶.

18

Этот трактат Б Кастильоне считается одним из шедевров итальянского Возрождения: в сборнике диалогов выведен образ идеального придворного и показаны изысканные придворные правила. Испанский перевод трактата увидел свет в 1534 г.

Среди прочих советников 1560-х годов необходимо упомянуть кардинала Диего де Эспиносу, прибывшего из города Лас-Посадас в окрестностях Сеговии и происходившего из знатного, но обедневшего рода. Он родился в 1512 году, много лет состоял в различных судебных советах, а затем сделался аудитором инквизиции в Гранаде и главой Королевского совета (1565). В последующие несколько лет многим казалось, что при дворе все вращается вокруг фигуры высокомерного Эспиносы. В 1568 году он стал великим инквизитором. Король возвысил Эспиносу, поскольку тот доказал свою полезность, хотя бывал неучтив и хамоват со знатными персонами. В 1572 году он умер от апоплексии, завещав Филиппу своего умелого секретаря Матео Васкеса.

Васкес оставался главным секретарем Филиппа на протяжении большей части последних лет жизни короля. Он не обладал смелым воображением и не испытывал тяги к новизне, зато полностью справлялся с возложенными на него обязанностями и потому идеально подходил своему монарху. Придворную жизнь он начал капелланом Кастильского дома, прежде чем перейти на службу к Эспиносе. После смерти Эспиносы Васкес написал в 1573 году сугубо практичное письмо королю. «Создается впечатление, будто у Вашего Величества вовсе нет секретаря, хотя налицо множество бумаг, которые подлежат прочтению или составлению. Это ремесло сулит огромные затраты времени и приложение немалых сил, а потому мы должны опасаться ущерба здоровью, коим чревато сие ремесло для большинства людей, что имеют дело с бумагами». Далее Васкес предлагал себя как человека, который в состоянии справиться со всей входящей корреспонденцией, адресованной королю. Тем самым, уверял он, удастся избежать повторного прочтения для изрядного количества документов. Васкес прибавлял, что будет докладывать королю о любых предложениях, содержащихся в письмах, а также записывать ответы Филиппа и отсылать обратные письма.

Последним из значимых секретарей Филиппа заслуживает упоминания Антуан Перрено, граф Гранвель, сын Николя Перрено, первого графа Гранвеля, выходца из довольно скромной бургундской семьи. Николя, возможно, был сыном кузнеца из местечка Орнан в красивой долине Луэ в Ду [19] . Начинал он как латинист и доктор права в парламенте Доля, а затем поступил на службу эрцгерцогини Маргариты, правительницы Нидерландов и любимой тетки императора Карла. Первый Гранвель был посланником империи при французском дворе и провел некоторое время в Испании в качестве представителя эрцгерцогини. Позже он сделался главным информантом Мартина де Салинаса, посла короля Фердинанда, терпеливого брата императора Карла и правителя Австрии. Когда Гранвель умер в 1550 году, император обронил, что у него такое чувство, словно он «потерял свою душу».

19

Ду – департамент на востоке Франции, бывшая провинция Франш-Конте, до того территория графства Бургундия и владения Австрийского дома (Габсбургов).

Первому Гранвелю во всех отношениях наследовал его сын Антуан, который, будучи титулярным епископом [20] Арраса, сочинил, судя по всему, похоже, благородную речь Филиппа для церемонии отречения от трона его отца. С тех пор Филипп неизменно привлекал его в качестве советника, причем не только в политике, но и в сфере искусства: например, он познакомил короля с фламандским художником Антонио Моро. Антуан, второй граф Гранвель, затем сделался главным советником Маргариты де Фарнезе из Пармы, регента Нидерландов. Местная знать возмущалась Гранвелем, жалобу на которого графы Эгмонт и Хорн (Филип де Монморанси) направили испанскому королю в 1562 году. Более того, брат Хорна, барон де Монтиньи (Флорис де Монморанси), лично отправился в Испанию, чтобы представлять интересы голландской знати⁹⁷. Гранвель перебрался в Безансон, на восток Франции, якобы чтобы навестить больную мать, но фактически на несколько лет удалился в добровольную отставку. Вернулся он в 1572 году, уже как вице-король Неаполя. Оттуда он признавался относительно инструкций из Мадрида: «Если бы кому-то грозила смерть, хотелось бы, чтобы она грозила из Испании, поскольку это значит, что она не придет никогда». Гранвель оставался доверенным советником Филиппа по международным делам, и, к слову, его отличала способность бегло диктовать на пяти языках.

20

То есть епископом без соответствующей епархии; такие епископы нередко выступают как апостольские викарии, управляя территориями, на которых по каким-либо причинам пока невозможно учреждение епархии.

В начале правления Филиппа в Испанском королевстве насчитывалось одиннадцать советов, из которых старейшим и важнейшим был Consejo Real e Supremo de Castilla (Королевский и верховный совет Кастилии). У этого совета имелись глава и шестнадцать членов, а в его ведении находились все вопросы внутренней политики. Диего Сааведра Фахардо, плодовитый автор и полемист начала семнадцатого столетия, которому выпало представлять Испанию при подписании Вестфальского договора 1648 года, называл Кастильский совет ojos de poder (очами власти)⁹⁸.

Впервые мы находим упоминание об этом совете в 1385 году, после поражения кастильцев от Португалии при Альжубарроте. Во времена Филиппа совет заседал по несколько дней в неделю, но король посещал заседания только по пятницам. Созданный при этом совете Секретариат Кастилии рассматривал просьбы и помилования (gracia y merced).

Почти столь же важным для управления страной был Государственный совет (Consejo de Estado), созданный в 1526 году и отвечавший за международные дела⁹⁹. На протяжении многих лет секретарем этого совета, его ушами и глазами был печально известный и прославившийся многими умениями Франсиско де лос Кобос. Его преемниками стали поочередно Гонсало Перес и сын последнего Антонио. Спустя некоторое время Антонио Перес передал ответственность за отношения с Западной и Центральной Европой Габриэлю де Зайасу, а сам сосредоточился на Средиземноморье, в том числе на важнейших итальянских начинаниях. Позже за обоими направлениями приглядывал Хуан де Идьякес, первый из многочисленной когорты баскских чиновников, которые трудились на кастильскую монархию. Король посещал все заседания этого совета и был, безусловно, самым опытным и наиболее информированным человеком в его составе. Главной сферой ответственности совета оставались международные дела, однако порой он занимался и другими вопросами: в частности, завещание императора Карла V вскрыли именно на заседании этого совета¹⁰⁰.

Государственный совет также контролировал сеть посольств, которые отчитывались перед королем: три в Италии – в Риме, Венеции и Генуе; одно в Вене, «штаб-квартире» Священной Римской империи; и три в монархиях Европы, во Франции, в Англии и Португалии. Большинству посланников приходилось оплачивать свои расходы из собственного кармана¹⁰¹.

Совет сословий и совет казначейства также являлись важнейшими звеньями системы управления. Первый контролировал большую часть экономики, тогда как совет казначейства ведал средствами, которые выделялись короне кортесами (равно Кастилии и Арагона)¹⁰², включая сюда налоги с торговли, арендную плату за имущество короны и сокровища, вывезенные из Вест-Индии. Еще имелись пошлины на шелка из Гранады, на соль и на рудники, таможенные сборы, лицензии на посещение Вест-Индии и на доставку туда рабов¹⁰³.