Великий Ленин. «Вечно живой»

Председатель ЧК Восточного фронта М.И. Лацис (Судрабс Я.Ф.) инструктировал подчиненных: «Не ищите в деле обвинительных улик: восстал ли он против Советов с оружием или на словах. Первым долгом вы должны его спросить, к какому классу он принадлежит, какого он происхождения, какое у него образование и какова его профессия» [501] . И это была не отсебятина чекиста. Так, председатель Реввоенсовета республики Троцкий с нетерпением ожидал «законных» оснований уничтожения белогвардейского офицерства и дождался. 28 июля 1920 г. он получил телеграмму от И.В. Сталина: «Приказ о поголовном истреблении врангелевского комсостава намереваемся издать и распространить в момент нашего общего наступления». Вот так, без суда и следствия – истребление лишь по принадлежности к комсоставу (Большая рукопись. Переписка. С. 150).

501

Там же.

Массовый террор применялся по любому поводу и даже против простых тружеников. Постановление Совета рабоче-крестьянской обороны от 15 февраля 1919 г. предписывало: «…взять заложников из крестьян с тем, что, если расчистка снега не будет произведена, они будут расстреляны» [502] .

«В своей деятельности ВЧК, – гласила директива Дзержинского, – совершенно самостоятельна, производя обыски, аресты, расстрелы, давая после отчет Совнаркому и ВЦИК» [503] .

502

Декреты Советской власти. М., 1968. Т. 4. С. 627.

503

Еженедельник ВЧК. 1918. № 2. С. 11.

Таким образом, от имени Советской власти в систему государственного управления вводится несправедливая, безжалостная мера наказания безвинных людей. Исходя из вседозволенности, чекисты захватывают заложников сотнями, многие из которых были расстреляны.

В циркулярном письме ЦК РКП(б) ко всем членам партии – комиссарам, командирам и красноармейцам осенью 1918 г. указывалось: «Нужно железной рукой заставить командный состав, высший и низший, выполнять боевые приказы ценою каких угодно средств… Красный террор сейчас обязательнее, чем где бы то ни было и когда бы то ни было… Командный состав должен быть поставлен перед единственным выбором: победа или смерть» [504] .

504

В.И. Ленин и ВЧК. Сборник документов (1917–1922 гг.). М., 1975. С. 108–109.

«– Без серьезных и опытных военных нам из этого хаоса не выбраться, – уверял Троцкий Ленина, на что следовало сомнение:

– Да как бы не предали…

– Приставим к каждому по комиссару, – предлагал наркомвоенмор.

– А то еще лучше двух, – соглашался председатель Совнаркома» [505] .

Получив от Ленина одобрение своим действиям, Троцкий телеграфирует: «Казань Реввоенсовет. Раскольникову.

…При сомнительных командирах поставьте твердых комиссаров с револьверами в руках…» [506]

505

Троцкий Л.Д. О Ленине. Материалы для биографии. М., 1924. С. 106.

506

ЦГАСА, Ф. 33987. Оп. 1. Д. 11. Л. 229.

Ленин – Троцкому: «Удивлен и встревожен замедлением операций против Казани… По-моему, нельзя жалеть города и откладывать дальше, ибо необходимо беспощадное истребление…» [507]

Одной из причин казанской катастрофы председатель Реввоенсовета республики считал «отсутствие револьверов». «Поддерживать дисциплину, не имея револьверов, нет возможностей» [508] . Троцкий наводил «революционный порядок» в войсках пулеметами и пушками именного бронепоезда, в котором имел и «золотой» фонд партии – «рукастых коммунистов».

507

Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 50. С. 178.

508

ЦГАСА. Ф. 4. Оп. 14. Д. 7. Л. 11.

«…Нам необходимы крепкие заградительные отряды из коммунистов и вообще из боевиков, – уверял Троцкий Ленина. – Надо заставить сражаться. Если ждать, пока мужик расчухается, пожалуй, поздно будет.

– Конечно, это правильно, – отвечал Ленин, – только опасаюсь, что и заградительные отряды не проявят должной твердости. Добер русский человек; на решительные меры революционного террора его не хватает…» [509]

Хорош разговор руководителей Советской России, загородившихся отрядами «из коммунистов и вообще из боевиков» от русского народа, который «добер» и «на решительные меры революционного террора его не хватает». Большевистские вожди были правы, ибо русские никогда не были палачами, предпочитая быть освободителями.

509

Троцкий Л.Д.

О Ленине… С. 121.

Единодушие Ленина и Троцкого в разговоре о необходимости радикальных мер при взятии власти и ее удержанию стало основой их альянса. Троцкий не только рьяно претворял в жизнь ленинские идеи революционной борьбы, но и значительно их обогатил. В работе «Терроризм и коммунизм» Троцкий, еще недавно именуемый Лениным «каутсканцем», менторски отвечал К. Каутскому летом 1920 г. на его замечание в книге аналогичного названия о том, что оправдание террора соображениями «революционной целесообразности» – есть извращение марксизма [510] . «Революция требует от революционного класса, чтобы он добился своей цели всеми средствами, какие имеются в его распоряжении: если нужно – вооруженным восстанием, если потребуется – терроризмом. Террор вытекает из природы революции, – утверждал революционный практик, – цель (социализм) при известных условиях его оправдывает. Кто отказывается принципиально от терроризма, т. е. мер подавления и устрашения по отношению к ожесточенной и вооруженной контрреволюции, тот должен отказаться от революционной диктатуры… и ставит крест на социализме» [511] .

510

Kautsky К. Terrorismus and Kommunismus: Ein Beitzag zur Naturgeschichte der Revolution/ – В /? 1919/.

511

роцкий Л.Д. Терроризм и коммунизм. Пг., 1920. С. 23.

Все это было ладно на словах, хотя и не соответствовало гуманным целям и лозунгам коммунистов. На деле же террор, объявленный официальной политикой правящей партией, не обеспеченный законодательной основой, проводимый против большинства населения России, был преступен. И никакого оправдания у юридически образованных вождей большевизма – Ленина и Троцкого не было. Политика ликвидации инакомыслящих, устрашение оставшихся в живых проводилась Лениным и его соратниками сознательно. Необходимо было сломать волю личности, превратить народ в толпу, заставить его умирать за «новую Россию».

«Пугать террором и погромами людей, – считал Горький, – которые не желают участвовать в бешеной пляске г. Троцкого – над развалинами России, – это позорно и преступно. Все это не нужно и только усилит ненависть к рабочему классу. Он должен будет заплатить за ошибки и преступления своих вождей – тысячами жизней, потоками крови» [512] .

«…Наши руки обагрены кровью», – признавался нарком просвещения А. Луначарский в ответ на жалобы писателя Короленко о терроре красных.

512

«Литературное обозрение», 1988, № 10. С. 106.

Наиболее показательным фактом безнравственности, беззакония и жестокости новой власти являлось расказачивание. На протяжении веков крупнейшее военное сословие России – казачество служило оплотом государственной власти, получая за свою верность землю и различные льготы. И все же чаяния и мечты их в основном были схожи с крестьянством. Они так же, как и все, устали от войны и стремились решать свои проблемы собственными силами. 10 января 1918 г. в станице Каменской собрался съезд представителей вернувшихся с фронта казаков. Прибыли делегаты от 21 казацкого полка, 5 батарей и 2 запасных полков. В работе съезда приняли участие прибывшие из Воронежа руководители Донского областного ВРК С. Сырцов, А. Френкель, представители Московского Совета и ВЦИК М. Янышев и А. Мандельштам. Съезд принял резолюцию, по которой власть в Донской области переходила к избранному делегатами съезда казачьему Военно-революционному комитету во главе с вахмистром Ф. Подтелковым и прапорщиком М. Кривошлыковым.

Таким образом на Дону возникло двоевластие, так как в Новочеркасске заседало Донское войсковое правительство во главе с атаманом А. Калединым.

Многие казачьи полки все более и более отходили от Каледина, признавая Каменский ВРК, который готов был установить связь с командованием советских войск, блокировавших Донскую область. Казаки считали, что Советская власть не принесет им вреда и не затронет их обычаи и сословный уклад жизни. Не достигнув компромисса с Донским войсковым правительством, Каменский ВРК устами Ф. Подтелкова ультимативно заявил: «Мы требуем передачи власти нам, представителям трудящегося народа, и удаления всех буржуев из Новочеркасска и Добровольческой армии с Дона…» [513]

513

Цит. по кн.: Иоффе Г. Семнадцатый год… С. 222.