Великий Ленин. «Вечно живой»

Таким образом, опасность раскола, о котором говорили соратники Ленина, хотя и заявляли о допустимости различных мнений «товарищей», привела к открытому подавлению инакомыслия в партии и в обществе в целом.

Так было в 1921 г. в конфликте секретаря Петроградского губкома партии Н.А. Угланова и председателя Петроградского Совета Г.Е. Зиновьева. На собрании партийного актива Петрограда большинство поддержало Угланова. Тогда Зиновьев обвинил его в «уклоне», тем самым «ошельмовав» Угланова и его окружение.

Хотя с «рабочей оппозицией» было покончено, в руководстве партии оставалось немало противников монопольной политики Ленина. Проявлением недовольства явилось «Заявление 22-х», которое было направлено в Исполком Коминтерна. «…Наши руководящие центры ведут непримиримую, разлагающую борьбу против всех, особенно пролетариев, позволяющих себе иметь свое суждение, и за высказывание его в партийной среде применяют всяческие репрессивные меры, – говорилось в нем. – Стремление приблизить пролетарские массы к государству объявляется «анархо-синдикализмом», а сторонники его подвергаются преследованиям и дискредитированию… Объединенные силы партийной и профессиональной бюрократии, пользуясь своим положением и властью, игнорируют решения наших съездов о проведении в жизнь начал рабочей демократии» [541] .

541

Там же. С. 749 (примечание).

Еще более жесткую и непримиримую позицию занимали большевики в отношении меньшевиков и эсеров, расценивая даже их критические замечания в адрес РКП(б) и Советской власти как незаконные действия. В результате репрессий меньшевиков и эсеров все же наметилась тенденция к усилению их влияния среди рабочих и крестьян, что тревожило большевистское руководство. Оно негативно относилось к попыткам лидеров меньшевиков пойти на компромиссы. Так, осталось «незамеченным» обращение Ю. Мартова и Ф. Абрамовича (по поручению ЦК РСДРП и Бунда) с письмом к социалистическим партиям и профсоюзам всех стран с призывом к признанию Советской России и возобновлению торговли с ней [542] . Давая показания о политике партии меньшевиков, член ее ЦК Ф.И. Дан на допросе 21 апреля 1921 г. в Петроградской ЧК заявил: «Для настоящего момента считаю необходимым, в интересах трудящихся и особенно пролетариата, сохранение советской системы, но с тем, чтобы эта система была, согласно и теории ее, и Конституции, действительным свободным самоуправлением трудящихся, а не замаскированной формой партийной диктатуры…» Что касается крестьянских восстаний, то партия меньшевиков «не только не брала на себя инициативы таких восстаний или руководства ими, но решительно высказывалась против них». В отношении рабочих забастовок он показал, что партия признает право на забастовки, на практике неустанно старается удержать рабочие массы от пользования этим правом, от всякого забастовочного движения, считая, что в обстановке крайнего разрушения производительных сил, распыленности, дезорганизованности и социально-политического упадка пролетариата забастовки неизбежно будут для рабочего класса не только бесполезны, но и вредны, а также неизбежно будут использованы классовыми врагами пролетариата» [543] .

542

Цит по кн.: Гимпельсон Е.Г. Формирование советской политической системы. М.,1995. С. 190.

543

РЦХИДНИ. Ф. 2. Оп. 1. Д. 24530. Л. 3–5.

Таким образом, партия меньшевиков придерживалась легальности и отказа от вооруженной борьбы. В конце ноября 1921 г. Бюро ЦК РСДРП приняло циркуляр о задачах партии и методах борьбы, подчеркивавший, что партия легальна, к попыткам уйти в подполье ЦК относится отрицательно. «Вы должны рассматривать себя как партию, стоящую на почве советской Конституции, партию легальной рабочей социалистической оппозиции, относящуюся совершенно отрицательно к методам вооруженной борьбы и вооруженным восстаниям, которые в настоящих условиях неизбежно повлекли бы к торжеству реакции» [544] .

544

Гимпельсон Е.Г. С. 190.

Меньшевики продолжали критиковать большевиков в проведении экономической политики, требовать отказа от диктатуры и расширения демократии, что воспринималось властями как опасность для их правления.

В отличие от меньшевиков правые эсеры допускали вооруженную борьбу. Многие из них принимали активное участие в организации антисоветских восстаний. Партия считала своей задачей готовиться к свержению большевистской власти и вооруженным путем. В августе 1921 г. очередной (10-й) Совет партии сформулировал основную задачу: «Вопрос о революционном низвержении диктатуры Коммунистической партии со всей жизненной необходимостью становится в порядок дня, становится вопросом всего существования российской трудовой демократии» [545] .

545

«Революционная Россия», 1921, № 11. С. 3.

Исходя из оппозиционных настроений политических оппонентов большевиков, в плане ВЧК «работы по ликвидации белогвардейских организаций» основной упор сделан на «доликвидации» партий меньшевиков и эсеров. В день представления «плана» Ленину, 4 июня 1921 г., Политбюро дало директиву ВЧК усилить борьбу против меньшевиков «ввиду активизации их контрреволюционной деятельности» [546] . Во второй половине 1921 г. участились случаи арестов меньшевиков и эсеров. 28 декабря 1921 г. по докладу Ф.Э. Дзержинского о меньшевиках и эсерах ЦК РКП(б) постановил: «а) Предрешить вопрос о предании суду Верховного трибунала ЦК партии социалистов-революционеров, б) Поручить комиссии в составе тт. Дзержинского, Каменева и Сталина определить момент опубликования» [547] . В соответствии с постановлением ЦК РКП(б) от 28 декабря 1921 г. готовился процесс над руководством правых эсеров. Верховный трибунал ВЦИК 8 июня – 7 августа рассматривал дела 11 членов Центрального Комитета и нескольких десятков активистов партии. Им были предъявлены обвинения в преступлениях, совершенных в ходе Гражданской войны: участие в вооруженной борьбе против Советской власти, изменнические сношения с иностранными государствами, организация убийств, вооруженных ограблений. Обвиняемым грозила смертная казнь, что вызвало бурю всеобщего возмущения. «Если процесс социалистов-революционеров будет закончен убийством – это будет убийство с заранее обдуманным намерением, гнусное убийство, – писал Горький заместителю председателя Совнаркома А.И. Рыкову. – Я прошу Вас сообщить Л.Д. Троцкому и другим это мое мнение» [548] .

546

В.И. Ленин и ВЧК. Сборник документов (1917–1922 гг.). М., 1975. С. 469.

547

Там же. С. 546.

548

См. «Соц. вести», 1922, № 3 (14). С. 12.

В письме в Политбюро 17 марта 1922 г. Ленин требовал «самой беспощадной борьбы» с меньшевиками и эсерами и самого максимального недоверия к ним (как к опаснейшим фактическим пособникам белогвардейщины) [549] . К этой борьбе был привлечен и Исполком Коминтерна. 18 апреля 1922 г. Президиум ИККИ обсуждал вопрос «О литературной кампании против меньшевиков, эсеров и анархистов» и постановил признать «задачей первой необходимости издать целую серию брошюр и листовок с тем, чтобы этой работе отдать предпочтение перед всеми остальными» [550] .

549

Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 45. С. 50.

550

РЦХЦИДНИ. Ф. 2. Оп 1. Д. 23887. Л. 61.

При обсуждении на 3-й сессии ВЦИК IX созыва (12–26 мая 1922 г.) проекта Уголовного кодекса РСФСР Ленин предлагал добавить к проекту УК статьи, суть которых состояла в расширении применения расстрела как высшей меры наказания с правом замены высылкой за границу «по решению Президиума ВЦИК (на срок или бессрочно)». Относилось это, в частности, «ко всем видам деятельности меньшевиков, с.-р. и т. п.». Предлагалось «найти формулировку, ставящую эти деяния в связь с международной буржуазией и ее борьбой с нами (подкупом печати и агентов, подготовкой войны и т. п.)» [551] .

551

Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 45. С. 189.

17 мая последовала вторая ленинская записка Д.И. Курскому: «Открыто выставить принципиальное и политически правдивое (а не только юридически узкое) положение, мотивирующее суть и оправдание террора, его необходимость, его пределы», что «карается высшей мерой наказания, с заменой, в случае смягчающих вину обстоятельств, лишением свободы или высылкой за границу» – «пропаганда или агитация, или участие в организации, или содействие организациям, действующие (пропаганда и агитация) в направлении помощи той части международной буржуазии, которая не признает равноправия приходящей на смену капитализма коммунистической системы собственности и стремится к насильственному ее свержению, путем ли интервенции, или блокады, или шпионажа, или финансирования прессы и т. под. средствами» [552] .

552

Там же. С. 190.

В 1922 г. были произведены массовые аресты среди меньшевиков. Многие из них отправлены в отдаленные районы страны, видные меньшевики получили разрешение эмигрировать. Волне возмущения в Западной Европе Президиум ИККИ противопоставил сфабрикованные материалы о терроре в отношении коммунистов в буржуазных странах. 6 мая 1922 г. он постановил: «Добиться того, чтобы каждый член ИККИ дал в письменном виде подробнейший материал о своей стране, указывающий на гонения коммунистов, аресты, убийства, проявления белого террора и главную роль социалистов 2 и 2 1/2 Интернационала во всем этом» [553] . Трибунал ВЦИК 3 человек оправдал, 12 приговорил к расстрелу, остальных – к различным срокам заключения. Президиум ВЦИК 10 человек помиловал. 8 августа 1922 г. ВЦИК утвердил приговор, но отсрочил его исполнение. «Если партия социалистов-революционеров, – говорилось в декрете ВЦИК, – фактически и на деле прекратит подпольно-заговорщическую, террористическую, военно-шпионскую, повстанческую работу против власти рабочих и крестьян, она тем самым освободит от высшей меры наказания тех своих руководящих членов, которые в прошлом этой работой руководили и на самом процессе оставили за собой право ее продолжать» [554] .

553

РЦХИДНИ. Ф. 2. Оп. 1. Д. 23887. Л. 64–65.

554

Процесс ПСР. Речи государственных обвинителей. М, 1922. С. 243–244.

Таким образом, большевики вынуждены были держать руководителей эсеровской партии в тюрьме, сохраняя им жизнь за отказ эсеров от антисоветской деятельности. «Перебежчики из лагеря самих эсеров раскрыли нам, – писал Л.Д. Троцкий, – что важнейшие террористические акты были организованы не одиночками, как мы склонны были думать сначала, а партией, хотя она и не решалась брать на себя официальную ответственность за совершавшиеся ею убийства. Смертный приговор со стороны трибунала был неизбежен. Но приведение его в исполнение означало бы неотвратимо ответную волну террора. Ограничиться тюрьмой, хотя бы и долголетней, значило просто поощрить террористов, ибо они меньше всего верили в долголетие Советской власти. Не оставалось другого выхода, как поставить выполнение приговора в зависимость от того, будет или не будет партия продолжать террористическую борьбу. Другими словами, вождей партии превратить в заложников» [555] .

555

Троцкий Л.Д. Моя жизнь. М., 1991. С. 451.