Великий последний шанс (сборник)

Но когда речь идет о спасении жизни больного, врач не может соблюдать стыдливость и приличия. Врач обязан знать анатомию и физиологию и делать все необходимое для спасения больного. Если же ему будет просто запрещено ставить определенный диагноз или запрещено прописывать какие-то лекарства, не следует ждать успешного лечения.

Так вот. Сегодня нам предписано отрицать существование народов. Народ, по сегодняшним официальным правилам, — это люди, которые сегодня и сейчас живут на одной территории, говорят на одном языке и имеют одно гражданство. Различия этнические, религиозные, ментальные, культурные — значения не имеют.

Тогда. Если я приезжаю в Бельгию, учу французский и получаю гражданство — я бельгиец? Через три года я еду в Германию, учу немецкий, получаю гражданство — женюсь на немке, предположим, — и становлюсь немцем? Еще через три года я еду в Америку, английский знаю, получаю гражданство — я американец?

А вам не кажется это бредом? Нет народов — есть язык и гражданство, а это легко сменить много раз в жизни.

А если я поеду в Китай, и выучу китайский, и получу гражданство — должны ли вы будете называть меня китайцем? Я могу стать сомалийцем или бушменом? Я могу стать эскимосом?

Категорически отрицая понятие народа как общности, сплавившейся воедино за многие века совместной жизни, трудностей, бед, преодолений, успехов, — мы отрицаем сами понятия народного характера, национальной психологии, национальной ментальности. Мы же исходим не из принципа равенства народов — но из принципа одинаковости народов, а это, как говорил Наполеон, хуже, чем глупость, — это ошибка. Мы утверждаем, что в одних и тех же условиях представители любых и всех народов будут вести себя абсолютно одинаково. Характер, традиции, верования, темперамент — это все неважно, это легко меняется, это не имеет значения.

Из этого следует, по сегодняшнему политкорректному разумению, что если любым людям создать те же политические и социальные условия, что сегодняшним европейцам или американцам, — и они будут жить по тем же разумным и справедливым правилам, что и мы, себе же самим во благо. Так же трудиться, увеличивать свое благосостояние, реализовывать свои возможности и крепить свою демократию — самый справедливый и самый продуктивный политический строй?

Вот от этой глупости, от этой злонамеренной ошибки, в которой сегодня упорствует западная цивилизация, я бы и попытался вас предостеречь — настолько, насколько хватит моего ограниченного ума и словарного запаса.

В Либерии конституция скопирована с американской, и флаг скопирован с американского, и существует Либерия уже третий век — и нищета там полная, и закона не существует, и работать никто не хочет, и создать экономику не получается никак, и вообще недавно оказалось, что президент этого милого государства, на которое при создании возлагалось столько надежд, что вот теперь угнетенные народы Африки пойдут по пути прогресса и вольются как равные в семью цивилизованных народов, — а недавно оказалось, как вы знаете, что президент у них все-таки людоед. Ну — и хорошо им от вашей демократии в той форме, в которой они внедрили ее у себя? А в другой форме у них не получилось.

Вот поэтому и сейчас американцы, блестяще выиграв военную кампанию в Ираке, с ожесточенным упорством год за годом проигрывают кампанию политическую. Собственные политические убеждения, гордость великой державы и высокомерие политических лидеров планеты — не позволяют им понять и признать, что по модели американской демократии Ирак как страна, как государство не может существовать в принципе! Потому что демократически — сунниты, шииты, курды и богатый юг — ненавидят друг друга и хотят жить по отдельности. И только беспощадная рука единого владыки типа Саддама Хусейна, или шаха, или иного диктатора была способна держать их в едином государстве.

И Франция, и Германия, и Италия, и Англия, и Испания — были созданы жесткой вооруженной рукой, которая беспощадно подчиняла центру всех несогласных, беспощадно брала себе всю власть, беспощадно распоряжалась судьбами всех, кого сумела покорить. Демократия пришла потом — когда все завоеванные народы переплавились в единый вместе с народом-завоевателем.

Если страна стремится развалиться на части — демократия не просто не работает. Демократия губительна, демократия влечет за собой кровопролития, разруху, отбрасывание страны назад.

Вот так демократия в России в 1917 году оказалась бессильна и вредоносна, и ввергла развалившуюся на клочья страну в пучину страшной гражданской войны и своими руками, фактически, отдала ее большевистской диктатуре. Мы знаем, о чем говорим.

Нет вечных рецептов на все исторические ситуации. Нет единого лекарства от всех недугов. Нет одного политического строя, наилучшего для всех народов и во всех ситуациях. Полагать иначе — означает абсолютно не считаться ни с историей, ни с собственным разумом.

Наша великая цивилизация и культура созданы курящими людьми. А сейчас мы гоняем их предаваться своему вредоносному пороку в эдакие уличные туалеты.

Наша цивилизация и культура созданы людьми, почитавшими брак святой ценностью, а гомосексуализм — извращением и грехом. Сейчас нам запрещено даже порицать гомосексуализм.

Наша цивилизация презирала и отвергала бездельников. А сейчас бездельники выходят на демонстрации за свои права получать еду, одежду, жилье и деньги из рук тружеников, и полиция охраняет эти демонстрации бездельников.

В таких условиях людям военным, солдатам, чрезвычайно трудно выполнять приказы своего гражданского, политического руководства, и если вести военные действия, то делать это в белых перчатках.

Военные люди знают, что в случае войны враг должен быть не просто побежден — но в результате полностью лишен любой возможности воевать в дальнейшем. Его политическое устройство, экономический уровень, состояние населения — не должны позволить ему впредь воевать. Все иное — смертельная ошибка. И все полководцы всех времен отлично это знали, это писалось во всех наставлениях: не добить врага — это смертельная ошибка и смертельная угроза в будущем.

И вот сегодня мы живем под дамокловым мечом формулировки «чрезмерное проявление /применение/ силы». Террористы, юные пацаны с автоматами Калашникова, стреляют и взрывают по всему миру — и тут же прячутся за спины собственного мирного населения. А наши правозащитники тут же поднимают крик о гуманитарных катастрофах и чрезмерном применении силы.

В любой миг террорист может сделать миролюбивое заявление — и это спасет его от уничтожения. Вроде как ребенок может сказать: «Я больше не буду». При этом террористы должны считать нас за полных идиотов и презирать наши умственные способности.