Великое кольцо (сборник)

Мвен Мас ужаснулся – что же будет, если музыка потребует еще большего убыстрения? Танцевали не только ноги, не только руки – все тело девушки отвечало на пламенную музыку не менее жарким дыханием жизни. Африканец подумал, что если древние женщины Индии были такие, как Чара, то прав поэт, сравнивший их с пламенными чашами и давший наименование женскому празднику.

Красноватый загар Чары в отсветах сцены и пола принял яркий медный оттенок. Сердце Мвена Маса неистово забилось. Этот цвет кожи он видел у людей сказочной планеты Эпсилон Тукана. Тогда же он узнал, что может существовать такая одухотворенность тела, способного своими движениями, тончайшим изменением прекрасных форм выразить самые глубокие оттенки чувств, фантазии, страсти, мольбы о радости.

Прежде весь устремленный в недоступную даль девяноста парсек, Мвен Мас понял, что в необъятном богатстве красоты земного человечества могут оказаться цветы, столь же прекрасные, как и бережно лелеемое им видение далекой планеты. Но длительное стремление к невозможной мечте не могло исчезнуть так быстро. Чара, приняв облик краснокожей дочери Эпсилон Тукана, укрепила упрямое решение заведующего внешними станциями.

Эвда Наль и Веда Конг – сами отличные танцовщицы, впервые видевшие танцы Чары, были потрясены. Веда, в которой говорил ученый-антрополог и историк древних рас, решила, что в далеком прошлом женщин Гондваны, южных стран, всегда было больше, чем мужчин, которые гибли в боях со множеством опасных зверей. Позднее, когда в многолюдных странах юга образовались деспотические государства древнего Востока, мужчины гибли в постоянных войнах, зачастую вызванных религиозным фанатизмом или случайными прихотями деспотов. Дочери Юга вели трудную жизнь, в которой оттачивалось их совершенство. На Севере, при редком населении и небогатой природе, не было государственного деспотизма Темных веков. Там мужчин сохранялось больше, женщины ценились выше и жили с большим достоинством.

Веда следила за каждым жестом Чары и думала, что в ее движениях есть удивительная двойственность: они одновременно нежные и хищные. Нежность – от плавности движений и невероятной гибкости тела, а хищное впечатление исходит от резких переходов, поворотов и остановок, происходящих с почти неуловимой быстротой хищного зверя. Эта вкрадчивая гибкость получена темнокожими дочерьми Гондваны в тысячелетия тяжелой борьбы за существование. Но как гармонично она сочеталась в Чаре с твердыми и мелкими критско-эллинскими чертами лица!

В короткое замедление адажио вплелись учащавшиеся диссонансные звучания каких-то ударных инструментов. Стремительный ритм взлетов и падений человеческих чувств в танце выражался чередованием насыщенных движений и почти полной остановкой их, когда танцовщица застывала недвижным изваянием. Пробуждение дремлющих чувств, бурная вспышка их, изнеможенное сникание, гибель и новое возрождение, опять бурное и неизведанное, жизнь скованная и борющаяся с неотвратимой поступью времени, с четкой и неумолимой определенностью долга и судьбы. Эвда Наль почувствовала, как близка ей психологическая основа танца, как щеки ее покрываются краской и учащается дыхание… Мвен Мас не знал, что балетная сюита написана композитором специально для Чары Нанди, но перестал страшиться ураганного темпа, видя, как легко справляется с ним девушка. Красные волны света обнимали ее медное тело, обдавали алыми всплесками сильные ноги, тонули в темных извивах ткани, зарей розовели на белом шелке. Ее закинутые назад руки медленно замирали над головой. И вдруг, без всякого финала, оборвалось буйное звучание повышавшихся нот, остановились и погасли красные огни. Высокий купол зала вспыхнул обычным светом. Усталая девушка склонила голову, и ее густые волосы скрыли лицо. Вслед за тысячами золотых вспышек послышался глухой шум. Зрители оказывали Чаре высшую почесть артиста – благодарили ее, встав и поднимая над головами сложенные руки. И Чара, бестрепетная перед выступлением, смутилась, откинула с лица волосы и убежала, обратив взгляд к верхним галереям.

Распорядители праздника объявили перерыв. Мвен Мас устремился на поиски Чары, а Веда Конг и Эвда Наль вышли на гигантскую, в километр шириной, лестницу из голубого непрозрачного стекла – смальты, спускавшуюся от стадиона прямо в море. Вечерние сумерки, прозрачные и прохладные, потянули обеих женщин искупаться по примеру тысяч зрителей праздника.

– Не напрасно я сразу заметила Чару Нанди, – заговорила Эвда Наль. – Она замечательная артистка. Сегодня мы видели танец силы жизни! Это, вероятно, и есть Эрос древних…

– Я теперь поняла Карта Сана, что красота в самом деле важнее, чем нам кажется. Она – счастье и смысл жизни, он хорошо сказал тогда! И ваше определение верное, – согласилась Веда, сбрасывая туфли и погружая ноги в теплую воду, плескавшуюся на ступенях.

– Верное, если психическая сила порождена здоровым, полным энергии телом, – поправила Эвда Наль, снимая платье и бросаясь в прозрачные волны.

Веда догнала ее, и обе поплыли к огромному резиновому острову, серебрившемуся в полутора километрах от набережной стадиона. Плоская, вровень с уровнем воды, поверхность острова окаймлялась рядами навесов в форме раковин из перламутровой пластмассы достаточного размера, чтобы укрыть от солнца и ветра трех-четырех людей и полностью изолировать их от соседей.

Обе женщины улеглись на мягком, колышущемся полу «раковины», вдыхая вечно свежий запах моря.

– С тех пор как мы виделись на берегу, вы сильно загорели! – сказала Веда, оглядывая подругу. – Были у моря, или это пилюли загарного пигмента?

– Пилюли ЗП, – призналась Эвда. – Я была на солнце только вчера и сегодня.

– Вы в самом деле не знаете, где Рен Боз? – продолжала Веда.

– Приблизительно знаю, и этого мне достаточно, чтобы беспокоиться! – тихо ответила Эвда Наль.

– Разве вы хотите?.. – Веда умолкла, не закончив мысли, и Эвда подняла лениво приспущенные веки и прямо посмотрела ей в глаза.

– Мне Рен Боз кажется каким-то беспомощным, еще незрелым мальчишкой, – нерешительно возразила Веда, – а вы такая цельная, с могучим разумом, не уступающая никакому мужчине. У вас внутри всегда чувствуется стальной стержень воли.

– Это мне говорил и Рен Боз. Но вы не правы в его оценке, такой же односторонней, как и сам Рен. Это человек смелого и могучего ума, громадной работоспособности. Даже в наше время немного найдется равных ему людей на планете. В сочетании с его способностями остальные его качества кажутся недоразвитыми, потому что они как у средних людей или даже более инфантильны. Вы правильно назвали Рена – он мальчишка, но в то же время он – герой в точном смысле этого понятия. Вот Дар Ветер – в нем тоже есть мальчишество, но оно просто от избытка физической силы, а не от недостатка ее, как у Рена.

– А как вы расцениваете Мвена? – заинтересовалась Веда. – Теперь вы лучше познакомились с ним?

– Мвен Мас – красивая комбинация холодного ума и архаического неистовства желаний.

Веда Конг расхохоталась:

– Как бы мне научиться такой точности характеристик!

– Психология – моя специальность, – пожала плечами Эвда. – Но позвольте мне теперь задать вам вопрос. Вы знаете, что Дар Ветер очень привлекает меня?..

– Вы опасаетесь половинчатых решений? – зарделась Веда. – Нет, здесь не будет гибельных половинок и неискренности. Все до звонкости ясно… – И под испытующим взглядом ученого-психиатра Веда спокойно продолжала: – Эрг Hoop… наши пути разошлись давно. Только я не могла подчиниться новому чувству, пока он в космосе, не могла отдалиться и тем ослабить силу надежды, веры в его возвращение. Теперь это снова точный расчет и уверенность. Эрг Hoop все знает, но идет своим путем.

Эвда Наль обняла тонкой рукой прямые плечи Веды.

– Это значит – Дар Ветер?

– Да! – твердо ответила Веда.

– А он знает?

– Нет. Потом, когда «Тантра» будет здесь… Не пора ли вернуться? – воскликнула Веда.

– Мне пора покинуть праздник, – сказала Эвда Наль, – отпуск кончается. Предстоит большая новая работа в Академии Горя и Радости, а мне надо еще повидать дочь.

– У вас большая дочь?

– Семнадцать. Сын много старше. Я выполнила долг каждой женщины с нормальным развитием и наследственностью – два ребенка, не меньше. А теперь хочу третьего – только взрослого!

Эвда Наль улыбнулась, и ее сосредоточенное лицо засветилось лаской любви, изогнутая крутым луком верхняя губа приоткрылась.

– А я представила себе славного большеглазого мальчишку… с таким же ласковым и удивленным ртом… но с веснушками и курносого, – лукаво сказала Веда, глядя прямо перед собой.

Ее подруга, помолчав, спросила:

– У вас еще нет новой работы?

– Нет, я жду «Тантру». Потом будет долгая экспедиция.

– Поедем со мной к дочери, – предложила Эвда, и Веда охотно согласилась.