Венец лжи

— Черт, я хочу быть внутри тебя.

Я отдалась его дикому поцелую, позволив ему меня направлять. Его пальцы теребили мои подвязки, снимая с меня чулки, пока не стянули с бедер. Пенн терся об меня своим членом — единственной разделяющей нас преградой, были два куска ткани.

Удовольствию мешал прокрадывающийся страх — мысли о защите, контрацепции, и о необходимости сказать ему, что у меня это в первый раз.

Но от смущения я промолчала.

Пенн был опытным. Это было очевидно, исходя из того, с каким знанием дела он управлялся с моими губами и телом.

Если Пенн и заметил, что я больше не лидер, каким всегда была, то его это не волновало, и он об этом не упомянул. Я просто надеялась, что он возьмет на себя заботу о защите, и, если слишком быстро в меня войдет, тогда я что-нибудь скажу, но не раньше.

Я вцепилась в его черный свитер, чтобы поскорей его снять. Мне хотелось прикоснуться кожей к его коже.

Он это понял и, оторвавшись от моих губ, стянул через голову последнюю деталь одежды.

Мои руки сами собой взлетели вверх. Я провела ими от его крепкого пресса до груди. Пенн не пытался меня остановить, и роскошь, привилегия коснуться его наполнили мою кровь горячим желанием.

Пальцами одной руки он схватил мои трусики и потянул их вниз. Я вцепилась в них с другой стороны, питаясь прикрыться. Не знаю почему, но внезапно мною овладела застенчивость.

Пенн стиснул зубы.

— Отпусти.

Я прикусила губу, демонстрируя молчаливый отказ.

— Элль, — его рычание пересилило мою неготовность.

На мгновение закрыв глаза, я разжала пальцы и позволила ему стянуть с моих ног кружевные трусики. Пенн снял их с моих лодыжек и бросил за спину. Сжав мощной рукой внутреннюю часть моих бедер, он раздвинул мне ноги.

— Такая чертовски красивая.

Я задрожала, почувствовав, как он провёл кончиками пальцев по моей влажной коже.

— Господи, Элль.

Он медленно ввел в меня палец, и я невольно приоткрыла рот.

У меня заныла грудь, и я потянулась, чтобы расстегнуть лифчик. Когда я полностью обнажилась, лицо Пенна дернулось от мучительного желания. Он тяжело сглотнул, увидев, как реагирует на него мое тело, как приподнимаются бедра навстречу его пальцу.

— Возьми рукой мой член, — приказал он.

Его палец выгнулся у меня внутри, и я прерывисто втянула воздух. Затем слепо потянулась к нему, не представляя, что делать и насколько сильно нужно его сжать.

Пенн слегка наклонился, давая мне доступ к его боксерам.

С бешено колотящимся сердцем я отодвинула плотную хлопковую ткань и сунула туда руку.

Когда мои пальцы сомкнулись вокруг его члена, Пенн вздрогнул.

— Господи, — он склонил голову, когда я крепко его сжала, не зная, как ему больше нравится — мягче или жестче.

Я решила действовать так, как он сам — не проявлять нежности и не давать ему времени привыкнуть к прикосновениям.

Его палец дернулся вверх, надавив на чувствительное место у меня внутри, от чего все превратилось в жидкое золото. Я сильнее сжала его член, и Пенн, с низким рыком просунул в меня еще один палец.

Натяжение. Ожог. Не давая мне времени привыкнуть, он слегка царапнул меня ногтем.

Я скопировала его действия и, задев ногтями его член, задвигала рукой с той же силой, с какой он вонзался в меня.

— Черт возьми, — Пенн опустил голову и приоткрыл рот. — Твою мать, как приятно.

Его ненасытный член скользил у меня в руках, требуя большего. Когда я прошлась пальцами по его головке, на них осталось то-то теплое и липкое.

Пенн погрузил палец глубже, от чего я забилась на кровати. Мой голос сорвался на вздох.

— О, Боже.

— Наконец-то ты заговорила.

Пенн дразнил и гладил; я, задрожав, снова ушла в себя. Мне казалось, что слова раздавались где-то за миллион миль отсюда, в царстве людей и разговоров. Я была где-то глубоко внутри, где разрешались только чувства и ощущения.

— Я не думала, что тебе нужно, чтобы я говорила.

— Я хочу знать, как тебе это, — его глаза вспыхнули.

— Как?

Его большой палец опустился на мой клитор.

— Тебе это нравится? Тебе нужно больше? Меньше? Скажи.

В ответ я сжала его член.

— А тебе это нравится?

Пенн застонал.

— Ты и впрямь считаешь нужным это спрашивать? — его бедра толкнулись мне в ладонь. — Да я сейчас кончу на твои чертовы пальцы.

Это признание разожгло во мне вожделение, желание и головокружительное, головокружительное счастье, искрящееся, словно фейерверк.

Мое тело медленно таяло, становясь все более привлекательным, влажным, горячим.

Пенн это заметил.

У него во взгляде появился темный блеск.

— Элль, я не собираюсь всю ночь удовлетворять тебя пальцами. Точно так же, как не хочу, чтобы ты мне надрачивала, — не прекращая своих изощренных ласк, произнес он. — Я хочу тебя трахнуть. Мне нужно быть внутри этого.

Пенн согнул пальцы, нажав на что-то интимно связанное с какой-то секретной кнопкой внутри моего живота.

Еще одно нажатие, и я могла оказаться на самом пике удовольствия, к которому подбиралась все ближе и ближе. Но каждый раз, толкая к нему, Пенн немного возвращал меня назад, от чего я задыхалась и отчаянно желала оказаться на вершине, где, наконец, смогу передохнуть и получить награду.

Он отстранился, лишив меня своих прикосновении и оставив после себя пустоту.

— Скажи сейчас, если это будет проблемой, — Пенн сжал кулаки, глядя мне между ног. — Если у тебя есть сомнения, то говори сейчас, потому что, как только я окажусь внутри тебя, уже не смогу остановиться.

Теперь у меня был последний шанс признать, что я не готова. Что все это слишком рано. Слишком быстро. Так разумные женщины не поступают.

Но слова не шли.

Единственное, что я смогла произнести, это:

— Я этого хочу. Хочу, чтобы ты меня трахнул.

Пенн закрыл глаза и напрягся.

— Твое желание для меня закон.

Пошире раздвинув мои бедра, он стянул с ног боксеры и швырнул их на пол. Потянувшись к своим брошенным на пол джинсам, Пенн вытащил упаковку презервативов и передал ее мне.

— Я так понимаю, ты не на таблетках.

Я взяла в руки гладкую фольгу.

— Нет.

— Прекрасно, — он стиснул зубы, и его взгляд остановился на моих дрожащих руках. — Тогда надень его на меня.