Венера

–  Я что-то не поняла,- перебила ее мать.- Ты не хочешь получить Нобелевскую премию? Направь эти данные в штаб-квартиру МКА немедленно. Не жди, пока это сделает за тебя Фукс.

Маргарита понимающе кивнула. Впервые после того, как она ворвалась на капитанский мостик, она, похоже, успокоилась и вернулась к реальности.

–  Я прикажу Ризе наладить прямую связь с Женевой,- продолжала Дюшамп.- Ты отобьешь им письменную заявку, две-три строчки, чтобы зарегистрировать открытие. Но ты должна сделать это немедленно.

–  Хорошо,- согласилась Маргарита, потянувшись за своим портативным компьютером.- Я сделаю все, как надо.

Мы оставили ее в лаборатории, склонившуюся над компьютерной клавиатурой. Дюшамп поспешила на мостик, а мы с Родригесом - к воздушному шлюзу, где нас поджидали облитые керамическим составом скафандры.

–  Риза,- услышали мы голос Дюшамп по интеркому.- Немедленно на капитанский мостик.- Она никогда не повторяла команды, и в ее голосе не было ни тени колебания и сомнения, она не оставляла возможности для задержки того, Кого она призывала к себе.

–  Ничего себе,- бросил через плечо Родригес.- Жуки В облаках.- И кто бы мог подумать, что в облаках серной кислоты может существовать что-либо живое?

–  Маргарита,- отозвался я.- Она с самого начала была уверена.

–  В самом деле?

Я уверенно кивнул. Только что я стал свидетелем великого открытия. Дюшамп была права, ее дочь заслуживала за это специального Нобеля, как и те биологи, что обнаружили лишайник на Марсе.

И Маргарита заранее ожидала встретить жизнь на Венере, напомнил я себе вновь. Может, в том и состоит секрет великих открытий: настойчивое упорство и уверенность, без оглядки на чужие мнения. Удача благосклонна к тем, кто ее ждет. Кто это сказал? Какой-то научный знахарь. Эйнштейн, скорее всего. А может быть, Фрейд.

В этот раз нам помогали доктор Уоллер и Вилла Йитс. С воспаленными от напряжения глазами, напевая себе под нос, Уоллер пристально следил, как я напяливаю скафандр, словно это был какой-нибудь ответственный медицинский эксперимент. Грандиозные штанины, такие же великанские башмаки на толстой подошве, потом все остальное, включая торс и рукава. Представляю, как повлияет открытие Маргариты на его диссертацию. Я едва сдержал злорадный смех. Собрался, называется, вдали от суеты написать диссертацию - и оказался в самом эпицентре открытия, которое перевернуло ее до основания. Теперь она рассыплется на части, ваша диссертация, бедный доктор Уоллер, и вам предстоит гудеть свои музыкальные ритм-энд-блюзы над ее осколками еще много ночей. В двух метрах от меня Вилла тараторила, как автомат, наблюдая за Родригесом. Провожающие проверили ранец, шланги и провода и убедились, что все в порядке. Затем мы надели шлемы.

Родригес вступил в шлюз, как и тогда, первым. Когда я вошел следом, сердце мое снова заколотилось. Я сразу же представил себе, как Риза на капитанском мостике может услышать его стук по радио. «Расслабься!
– скомандовал я себе.- Ты уже был там. Бояться нечего».

Правильно!

«Прошлый раз Родригеса чуть не унесло с корабля. А лететь пятьдесят тысяч метров вниз лучше расслабленным».

Опять этот внутренний голос. Он явно издевался надо мной. Он издевался всегда, с самого начала путешествия, вселяя в меня неуверенность и всячески споря с моей решительностью. Он издевался надо мной с самого начала, с самого моего рождения и делал меня слабым и беззащитным.

Люк открылся, и вдруг Родригес попятился назад.

–  Что случилось?
– спросил я.- Что-то не так?

Здесь, в тесном интерьере корабля, было достаточно яркого света, чтобы разглядеть его лицо за солнцезащитным шлемом. Я увидел его смятенное, озадаченное лицо.

–  Красный свет! Красный свет на герметизации.- Внутри шлема действительно горел красный маячок внутренней диагностики, показывая, как будто что-то не в порядке.

–  Что это?
– удивился я.

–  Минуту…- отозвался он.- Где-то упало давление в скафандре. Сейчас, кажется, все в порядке.

Доктор Уоллер оценил ситуацию быстрее меня.

–  Он стал красным, когда вы стали откачивать воздух?

–  Да. Верно.

Мы потратили более получаса, закачивая воздух в скафандр Родригеса, пока он не стал напоминать воздушный шар. Щель оказалась в левом плече. Ткань скафандра содержала специальный резиновый состав, который блокировал мелкие трещины, самовосстанавливаясь в этих местах, но соединения, или суставы скафандра, были сделаны из металлокерамики, покрытой пластиком.

–  Похоже, протерлось,- удивленно и озадаченно проговорил доктор Уоллер.- Нет, скорее даже похоже на следы термического воздействия.

–  Проклятье!
– пробормотал Родригес.- Но ведь скафандр, по идее, неуязвим!

Я вспомнил старую шутку о парашютах: «если парашют не раскроется, принесите обратно, и мы выдадим вам новый». Хорошо еще, что диагностика «поймала» это повреждение в шлюзе. За бортом этой трещинки хватило бы, чтобы убить помощника капитана.

Так что Родригесу пришлось отвинтить шлем, сбросить скафандр и выбрать другой, из запасных. «Этот придется ремонтировать»,- подумал я.

Наконец Родригес был готов, и мы вошли в шлюз. В этот раз не возникло никаких проблем. Я услышал голос в наушниках:

–  Все в порядке, мистер Хамфрис. Пойдемте.

Я испытал то же самое ощущение, как будто заперт в каменном мешке, как только закрылся внутренний люк. Но вот сдвинулся наружный люк - ив моем шлеме вспыхнула красная лампочка, своим миганием предупреждая об опасности. Тревожный алый свет падал, отражаясь на затемненной поверхности шлема.

–  Эй, похоже, у меня та же проблема!
– крикнул я в микрофон.

Вылазка сорвалась. Оба скафандра оказались приведены в негодность, и Дюшамп решила отменить все выходы за борт, пока мы не определим причину столь быстрого выхода скафандров из строя.

Но я, похоже, уже догадывался, в чем тут дело.

ПИЩА ЖУКОВ

–  Не знаю,- вздохнула Маргарита, озадаченно хмурясь.- Не могу сообразить. Нужно время.

Голос ее звучал устало. Возбуждение, которое принесло открытие, улетучилось, развеялось, а я познакомил ее с новыми осложнениями, последствия которых могли быть самыми катастрофическими.

Мы двигались по коридору из ее лаборатории на камбуз, где можно было сесть рядом. Я шел первым.

–  Тут не может быть простого совпадения,- продолжал я, оглядываясь.- Должна существовать какая-то связь.

–  Вовсе не обязательно,- возразила она.

Мы достигли камбуза, я выжал из распределителя холодную порцию сока и передал ей. Взяв вторую порцию, я опустился рядом с Маргаритой на скамью.

–  Там в облаках - жуки,- сказал я.- Насекомые.

–  Микроскопические многоклеточные создания,- согласилась она, уточнив.

–  И чем же они питаются?

–  Не знаю! Понадобится время, чтобы выяснить это. Я почти целый день потратила, устраивая им термос, чтобы сохранить их живыми.