Венера
Шрифт:
– Но разве у нас есть время на проверку? Дюшамп ледяным тоном ответила:
– Фукс раньше нас зашел в этот облачный слой. Почему же эти ваши пресловутые «жуки» не съели его корабль?
– А почему вы считаете, что этого не случилось?
– парировал я.
– Я знаю Ларса,- сказала она с легкой усмешкой.- Он не глуп. И никогда не полезет навстречу опасности.
Я перевел взгляд с нее на Родригеса и Ризу, которая уставилась широко раскрытыми глазами на командный пульт связи, затем мой взгляд вернулся к Дюшамп.
– Добро,- сказал я наконец.- Я возвращаюсь в биологическую лабораторию,
– Несколько часов,- ответила Дюшамп.
– Йитс уже одевается. Она пойдет вместе с Акирой. Они начнут работу изнутри обшивки,- объяснил Родригес.- Так будет безопаснее.
– Но от жуков обшивка их не убережет, не так ли?
– спросил я.- Ведь если атмосферный газ проникнет внутрь, туда же попадут и вездесущие жуки.
– Не забывайте, что в баллоне поддерживается давление,- возразила Дюшамп.- И, стало быть, газ только выходит оттуда, но никак не проникает.
– И все же не держите их там слишком долго,- попросил я настойчиво и властно, как хозяин судна.- А то неровен час…
– Час не только неровен, но и быстро проходит, мистер Хамфрис. Хочу заметить вам, что дорога каждая минута.
– Действуйте,- сказал я напоследок.
Существовал только один быстрый, хоть и несколько примитивный способ определить истинный аппетит жуков, на котором мы с Маргаритой и остановились. Я срезал небольшую пластину с коленного сустава скафандра, того самого, в котором уже дважды (второй раз неудачно) выходил в облака. Этот кусочек скафандра должен был стать жертвой эксперимента. Надо сказать, что начальная стадия опыта оказалась самой трудной: материал оказался Твердым и неподатливым. Пришлось пустить в ход электропилу.
Когда я вернулся с пилой в лабораторию Маргариты, она уже сидела над термосом, оборудованным, как инкубатор для венерианских организмов.
Но когда я наконец протянул ей отпиленный кусок скафандра, вид у нее был разочарованный и подавленный.
– Они умирают,- сказала она, как будто речь шла о ее потомстве.
– Но я думал…
– Я пыталась создать им все условия, максимально близкие к естественной среде,- объяснила она, обращаясь одновременно к себе и ко мне.- Температура в холодильнике близка к нулю, точно такая же, как за бортом. Я понизила давление и даже добавила испарений серной кислоты. Но ничего не помогает! Все до единого существа, которых я показывала, погибли.
Я вложил ей в ладонь кусочек скафандра.
– Действуй, Маргарет. Засунь это в свой холодильник, и посмотришь, какой у них здоровый аппетит.
Она проделала грандиозную работу, превратив запасной термос-холодильник в настоящий лабораторный аппарат с плотно запечатанной крышкой, под которой скрывался десяток различных кабелей, ведущих к сенсорам. В результате получилось хитроумное самодельное устройство, из ряда тех, что ученые называют «самоваром». Я слышал о таких устройствах от одного такого изобретателя, ученого Рубена
Гольдберга, но видел впервые. С обеспокоенным видом Маргарет проворно нашинковала с таким трудом отпиленный кусок на полоски толщиной в волос, с помощью алмазной пилки, а затем направила половину полученного материала по одной из трубок в свой хитроумный агрегат.– Зачем тебе алмазная пилка?
– спросил я.
Вопрос вызвал у Маргарет улыбку.
– А как ты думаешь?
– Ну… не знаю. Ума не приложу.
– Я собиралась набрать коллекцию венерианских минералов. И посмотреть их срезы под микроскопом.
Нет, я положительно пустился в экспедицию с истинными учеными. Такими же неугомонными, трудолюбивыми и готовыми отдавать науке хоть целые сутки напролет. Интересно, они-то когда-нибудь спят?
– Ах да, конечно,- сказал я.- Я помню, ты рассказывала, просто о другом задумался.
– А я думала, что уж кто-кто, а ученый-планетолог должен иметь с собой набор геологических инструментов,- продолжала она, даже не спросив, о чем я задумался.
Я почувствовал, как у меня на лбу собираются складки. , - Кажется, сейчас я припоминаю… Да, я действительно прихватил его с собой. Она рассмеялась.
– Я знаю, Ван, уж ты-то, конечно… За тобой не заржавеет. Я позаимствовала его из твоих ящиков на складе.
Она обокрала меня!
Чтобы скрыть свое замешательство, я склонился над узким глазком-окошечком термоса. Но там не было видно ни черта, кроме серого тумана.
– Там что, натуральный воздух Венеры?
– Да,- ответила она, слегка хмурясь.- Я вытянула его из основной забортной пробы, которую мы брали для нефелометров и масс-спектрографов.
Я обратил внимание, что последние слова она произнесла с нажимом.
– А в чем дело?
Она раздраженно фыркнула, совсем как мать.
– Пробы брать запрещено. Приказ капитана.
– Но почему она? Какое она имеет…- И тут я понял.- Она не хочет рисковать. Жуки могут проникнуть на борт.
– Верно,- вздохнула Маргарита.- Так что мне больше не удалось раздобыть для них свежего воздуха.
– И тем не менее она делает вид, что не верит ни в каких жуков, и выставила меня дураком, когда я заговорил про поручень и скафандры. Дырку-то в газовом баллоне она признала, потому что это такой очевидный факт, от которого не отвертишься. Его зафиксировали даже хваленые датчики и сенсоры Йитс.
– Естественно, она не хочет допустить паники среди команды.- Она пожала плечами, как будто речь шла об очевидном.
Но не для меня. Для меня это не было очевидным.
– Она говорила, что является первоклассным капитаном. Лицемер она первого класса,- сказал я несколько запальчиво.
– Она капитан корабля,- жестко ответила Маргарита.- Ей решать, что делать. Ведь что бы ни случилось, за все будет отвечать она. На ее плечах ответственность за наши жизни.
В словах Маргарет был определенный смысл. Но все же…
– Она послала Сакамото вместе с Йитс латать обшивку газового баллона.
– Никуда не денешься. Без этого нам не выйти из облаков.
– Возможно,- неохотно признал я.- Но нельзя позволять им там задерживаться.
– А сколько они уже там?
– А сколько мы с Родригесом были за бортом? И вернулись с прорехами.