Венера

Скрежет возобновился, казалось, будто чудовищные когти скребут по обшивке корабля. Я отшатнулся обратно, дыша так тяжело, будто пробежал тысячу метров.

–  Корабль скоро разлетится на части!
– закричал Родригес так громко, что я мог услышать его не только в наушниках, но и сквозь шлем.

Прямо у меня на глазах с жутким скрежетом разорвалась передняя секция гондолы, унося Уоллера и техников. Они завопили так, что у меня заледенела кровь. Передний конец свободно болтался в воздухе. Перед моим замершим от ужаса взором фигуры в белых скафандрах, точно призраки, разлетались в разные стороны.

–  Спасите!

В этом крике нельзя было даже понять, кто взывает о помощи - мужчина или женщина.

Я увидел, как чье-то тело стукнулось о «Люцифер», прямо под нами, оно пролетело мимо прохода с перилами и все с тем же несмолкающим криком скрылось из виду.

У меня тряслись поджилки, я едва стоял на ногах. Как меня ноги еще держали - странно, не могу сказать. Родригес, навалившись на меня сзади, зашептал испанские католические молитвы, поминая святое семейство: «Иисус, Мария, Иосиф».

Крики не смолкали, вонзаясь мне в уши всякий раз с новой силой. Даже после того, как они прекратились, в ушах продолжало звенеть.

–  Они мертвы,- глухо произнес Родригес.

–  Все до одного,- вторила ему Маргарита, едва сдерживая слезы.

–  И скоро мы к ним присоединимся,- прохрипел голос Дюшамп,- если не станем спускаться по этим канатам немедленно.

Корабль опять яростно тряхнуло, как футбольный мяч, по которому врезала бутса. Ветер играл нами, а теперь еще врывался, свистя прямо через дыру, в которую превратился нос гондолы. Глупая мысль промелькнула в моей голове, тоже, наверное, насквозь продутой ветром: «А зачем нам теперь вообще нужен воздушный шлюз? Мы теперь можем выпрыгивать с любой стороны корабля».

Я слышал стон Родригеса. К нему, наверное, присоединилась и Маргарита, и Дюшамп, думаю, была уже на полпути к нам.

–  Пшел!
– кричал Родригес, как будто радио не работало.- Вниз! По канату!

Если бы я задумался хоть на миллисекунду, страх бы снова парализовал меня. Но на это уже не было времени, и я схватился за канат двумя руками.

–  Сервомоторы поддержат тебя,- продолжал Родригес.- Вспомни, как ползут по канатам цирковые акробаты.

Я сделал неуклюжую попытку изобразить такого акробата, но только запутался лодыжкой, намотав на нее петлю. Сервомоторы с обратной тыльной стороны перчаток прочно сцепили пальцы на канате. Все, что мне оставалось,- не допустить ошибки, и постараться, чтобы меня не отнесло в сторону.

Так я и продвигался постепенно, одна рука за другой.

ПАДЕНИЕ

Непросто карабкаться вниз по сцепленным между собой страховочным тросам, которые к тому же мотаются и раскручиваются в воздухе. Холодный пот прошиб меня, сердце стучало в висках, я пытался помогать себе ногами, но тщетно - сказывалось неумение, вся нагрузка ложилась на руки. Я спускался дюйм за дюймом, пальцы судорожно хватали веревку, как будто она была намотана у меня на шее.

Казалось, «Люцифер» в тысяче километров подо мной. Конец страховочного троса болтался в районе перехода - металлической лесенки вокруг газовой емкости. Всего в десяти метрах. Но для меня это были сотни, тысячи метров. И когда я доберусь до самого низа, придется прыгать.

Если я смогу добраться до конца.

И все время, пока я сползал вниз, в ушах моих стояли крики агонии тех, кто разбился насмерть. «Спаси-и-те-е!» - провожали меня печальные вопли. И это повторялось снова и снова. А что бы кричал я, когда бы меня сорвало с палубы корабля и понесло в пропасть, навстречу неотвратимой гибели?

–  Посылай остальных. Все вниз,- раздался мрачный, хриплый голос Фукса в наушниках.- Не ждите. Начинайте эвакуацию немедленно.

–  Нет,- сказала Маргарита. Я слышал, как она борется с собой, слышал ее тяжелое дыхание.- Погодите, еще немного…

Но Родригес сказал твердо:

–  Нет времени ждать. Немедленно!

Я посмотрел вверх и увидел еще одну фигуру, спускавшуюся ко мне. В скафандре было невозможно узнать, кто это, но я сообразил, что это Маргарита.

Она спускалась несколько быстрее, ботинки ловко перехватывали канат. Кажется, она рассказывала, что занималась альпинизмом на Луне? Не помню точно: на Земле или на Луне. Глупая мысль, надо сказать, в такой момент.

Я поспешил вниз, пытаясь соскользнуть как можно дальше, чтобы освободить ей место на канате. И этим чуть не погубил себя. Я допустил ошибку - не успел схватиться одной рукой, когда другая была разжата. Дело в том, что в сервомоторах имелся некоторый момент задержки: экзоске-лет давал легкое сопротивление движениям пальцев, и сервомотор срабатывал с небольшим запозданием. Но теперь я почувствовал, насколько это жизненно важно - вовремя успеть сомкнуть пальцы: я падал, отчаянно пытаясь схватиться.

Так я и летел. Одна рука болталась в стороне, а другая старалась уцепиться за канат, то есть за жизнь.

Наконец я поймал канат, уцепился свободной рукой, сомкнув пальцы так быстро, как только мог. Мне показалось, я слышал, как протестующе взвизгнули сервомоторы, хотя, наверное, это лишь игра воображения, поскольку шлем и скафандр не пропускали звука.

Итак, я повис на одной руке, на пяти пальцах. Плечо вывернуло в сторону. В такой неестественной позе я провисел, по моим подсчетам, час или два. Затем я вцепился в канат другой рукой, сделал грандиозный вздох - наверное, самый большой в моей жизни - и снова стал спускаться.

–  Где моя мать?
– услышал я полный затаенного страха голос Маргариты в шлемофоне.

–  Она уже идет,- ответил Родригес.

Однако, подняв глаза вверх, я увидел только двоих спускающихся. Растрепанный «Гесперос», вращаясь в воздухе, буквально на глазах разваливался на части. Газовый баллон разошелся, как треснувшее яйцо. Половина гондолы уже рассыпалась, переднюю часть, ее нос - сорвало, новые трещины зигзагами пересекли ее во всю длину, насколько я мог видеть. Должно быть, заоблачные жуки устроили себе улей в металлической структуре корабля.

«Что ж,- подумал я,- недолго им осталось торжествовать. Скоро и они поджарятся, как только корабль вылетит к поверхности планеты, кипящей жаром».

Затем я вдруг представил, как «Гесперос» врезается в «Люцифера», и мне вдруг стало не по себе. Интересно, сколько Фукс еще сможет держать корабль под нами?

–  Торопитесь!
– услышал я его крик.

Маргарита уже рыдала взахлеб. Родригес хранил молчание, и слышно было лишь его тяжелое дыхание. Оба они приближались ко мне, оба настигали меня.