Верь мне

— Я не в твоем вкусе? — тихо спросил он.

Да разве в этом дело? Пусть и пьяна она сейчас, но пока еще понимает, что можно делать, а что нет. Вот парня этого трогать — нельзя. Он пьян, ему плохо — он сам сейчас не понимает, что мелет!

— Рууус, — протянула Марина, склонившись к лицу несчастного парня. — Не дури. Лика — моя подруга, и я не могу смотреть на тебя как на мужчину. Отпусти, Рус, не надо.

— А при чем здесь Лика? Я теперь мужчина свободный. Забыла? Или мы ей что-то задолжали?

Он что, серьезно сейчас? Нет, парень, пить тебе нельзя категорически! Но полные горечи глаза с решимостью смотрели на нее и просили о ласке.

— Твоей подруги для меня больше не существует. Не говори мне о ней. Это не я ее бросил.

— Рус, не делай то, о чем завтра будем жалеть оба…

— А вдруг не пожалеем?

Руслан поддался чуть вперед, и теплые его губы со вкусом выпитого вина коснулись губ девушки. А потом она почувствовала, как ее обняли и притянули к себе еще ближе.

— Рус, миленький, не надо, — едва успела прошептать Марина, но… Как же он целуется! Сколько нерастраченной нежности, ласки, тепла в его поцелуе! Он будто бы боится, что сделает что-то не так, будто опасается, что будет отвергнут — все еще видит он перед собой любимую невесту и ждет, когда от него увернутся и напомнят: «Руслан, ты же знаешь, не люблю я всего этого…» Но сегодня перед ним не Лика. Марина вдруг обняла парня в ответ и со всей своей нерастраченной, не нашедшей применения нежностью ответила на поцелуй.

Черт! Как это все неправильно! Марину не покидало чувство вины перед подругой. Да, Лика сама сделала выбор. Но еще утром этот парень был ее женихом; сейчас они должны были лететь в Испанию, где все еще ждут молодоженов в шикарном отеле. В эту минуту пить вино он должен с Ликой, и целовать, обнимать он должен свою молодую жену, а не ее подругу! И ладони эти осмелевшие должны не к ней, Марине, лезть под платье, а к Лике! Ее он должен раздевать, ее нести, счастливый, на широкую кровать и с ней провести эту ночь — щемящую от нежности, долгожданную, вымоленную…

— Рус…

— Мне остановиться? Скажи, и я уйду.

Да, так будет правильно. Вот сейчас ему лучше уйти, чтобы завтра ни ему, ни ей не стало слишком горько и стыдно за эту пьяную ночь. И уж если начинать все с чистого листа, то не по пьяни и не в день своей несостоявшейся свадьбы. Но Марина оттолкнуть его так и не решилась.

— Я не знаю, Рус…

— Марин, мне уйти?

Глаза-маслины терпеливо ждали ответа. Марина посмотрела на парня и вдруг качнула головой… Нет.

***

Влад вернулся рано. Мрачный Власов сидел на лавочке возле дома и курил.

— Макс, а ты чего один? Где Лика?

— У тебя в комнате, — буркнул Макс.

«Хорошенькое дело! А что она там делает?» И что-то не видно счастья на лице Власова… До чердака, похоже, они так и не добрались. Ну неужели опять поругались? Закат, покой, никто им не мешает — вот чего этим двум не хватает? Им что, наедине заняться больше нечем, кроме ругани? В отеле, помнится, они нашли себе более интересное развлечение. Вот что им надо? А ведь помнит Влад, как сияли эти двое, когда из отеля убегали! Как жались друг к дружке, как смотрели друг на друга с нежностью, какой еще ни разу не видел он ни у Лики, ни у Власова. Парень плюхнулся на соседнюю лавочку и с укором посмотрел на Макса:

— Ну, рассказывай.

— Что тебе рассказывать?

— Что вы опять не поделили?

— Влад, а можно, ты не будешь лезть не в свое дело? — разозлился Макс, обдавая парня злым холодом в глазах.

— Вообще-то, это мое дело. Я обещал Арине Сергеевне…

— Передай своей Арине Сергеевне, что задача выполнена — ее завравшаяся дочь замуж не вышла. А меня забери завтра с собой в город — в моем присутствии здесь больше нет никакой необходимости.

— Макс, да подожди ты, что случилось-то?..

Но Макс, давая понять, что не намерен ничего обсуждать, просто выкинул окурок, встал и ушел.

Понимая, что от Власова ничего не добиться, Влад отправился к Лике. А там не лучше: сбежавшая невеста сидит в его комнате, забравшись с ногами на диван, и хлюпает носом.

— Эй, ну а ты чего плачешь, а?

— Отвезешь меня завтра к маме? — всхлипнула Лика, спешно вытирая слезы.

Ну вот, и эта туда же… А у самой в глазах заплаканных столько боли, обиды и немой мольбы: «Помоги! Сделай что-нибудь!» Влад уселся рядом и притянул к себе девушку.

— Так, мне кто-нибудь здесь объяснит, что произошло? Лик, давай рассказывай, хватит носом хлюпать!

— Я не знаю, — опять заплакала Лика. — Я ничего не понимаю…

— Так, перестань реветь!

И вот как им помогать? Один в молчанку вздумал поиграть, а другая, похоже, и сама не поняла, что случилось. Но несколько минут назад в порыве злости Макс назвал Лику «завравшейся»… Значит, Лика ему в чем-то соврала? Зачем? Ей ли не знать, что ложь для Макса подобна красной тряпке для быка?

— Лик, давай вспоминай, в чем провинилась? Что ты соврала ему?

— В чем я ему соврала?!

— Вот и я спрашиваю: в чем и, главное, зачем?

— Влад, с чего ты взял?

— Макс сказал, что ты завралась.

— Я ему не врала… Я ему не врала! — выкрикнула Лика. — Влад, что за ребусы? Вы меня с ума свести хотите?!

Влад смотрел на нее и терпеливо ждал, пока она возьмет себя в руки и воспользуется подсказкой. Но Лика, правда, не врала. А как вспомнить то, чего не было? Все ведь хорошо было, Макс начал ее раздевать, а она всего лишь попросила…

— Он привел меня сюда, мы целовались, потом…

Лика примолкла, понимая, что постороннему парню, пусть даже другу и в каком-то смысле соучастнику сегодняшнего приключения, не нужно знать все эти интимные подробности.

— Да говори уже, — улыбнулся, подбадривая, Влад. — Я мальчик взрослый и догадываюсь, чем вы тут занимались.

— Ничем мы не занимались. Я попросила его быть аккуратней, потому что у меня еще не было мужчин. Все. Потом он ушел. Как-то резко, будто все перегорело у него в один момент.