Вера в чудеса

А Иван Петрович тем временем все говорит и говорит, про то, что так нельзя, что есть определенные нормы морали, и так далее, и тому подобное. В результате мне хочется послать его в пешее путешествие. Далеко. Судя по лицу Гордеева, он хочет послать его еще дальше. Наконец директор спрашивает, обращаясь ко мне:

— Что будем делать, Дина Витальевна?

Отвечаю честно:

— Да ничего не будем. Через месяц господин Гордеев выпустится наконец из лицея, и наступит тишь и благодать.

Кирилл смотрит на меня, сощурив глаза, и спрашивает:

— А дочь Вы воспитывать не пробовали?

— А она у меня воспитанная. Не она же у тебя трусы первая стащила?

Парень чуть не задыхается от возмущения:

— Я не таскал ее трусы.

— Ну, лифчик. Какая разница? Если бы ты не трогал ее белье, то и она бы не стала тебя раздевать и пристегивать к лестнице.

Давлатов хмыкает.

Кирилл раздраженно сопит, а я добавляю:

— Вообще не понимаю, из-за чего столько шума. Будем считать, это был внеплановый урок анатомии.

Директору это тоже не нравится, поэтому он мычит:

— Но…

Я его перебиваю:

— Иван Петрович, не переживайте Вы так. У Кирилла и Лены просто психологическая несовместимость. Вот разойдутся через месяц, и будет все у нас хорошо. У меня, у Вас, у Кирилла, у Лены. Главное — не драматизируйте.

Теперь недовольно сопеть начинает уже директор:

— Но я бы попросил, чтобы Вы такого поведения не допускали больше.

— Конечно, конечно, о чем речь, — успокаиваю я его.

— Кирилл, я очень надеюсь, что ты меня понял.

— Да, — цедит парень сквозь зубы, ни на кого не глядя.

Что он там понял, это большой вопрос, тем более, что такие встречи продолжаются с завидной регулярностью последние месяцы. Мне Иван Петрович уже как родной, я ему скоро пирожки приносить начну.

Директор встает, давая понять, что разбор полетов закончился. Я тоже встаю и бодро топаю к двери. Давлатов не спешит. Он уверен, что верный Воропаев все уже сделал, как надо. Но сейчас будет нежданчик.

В коридоре Еленка занимается ловлей Матвея. Главное, что оба заняты. Я без всякого удивления замечаю еще трех мужчин охранной наружности, помимо Воропаева. Подготовился…

Хочу пойти к Еленке, как вдруг обнаруживаю на своем локте руку Сергея. И держит он меня совсем не нежно.

— Куда собралась, Дина-а-а, — тянет мое имя, — А поговорить?

Кирилл тоже приходит к выводу, что происходят странные вещи:

— Вы знакомы, что ли?

Но Сергей не в духе:

— Тебе какое дело?

Я борюсь с желанием — нет, не вырвать свою руку, а сломать ему его конечность — да, этому меня тоже научили. Оказывается, это не сложно на самом деле. Но Матвей… Он маленький. А такие вещи детей пугают.

Поэтому отвечаю вопросом на вопрос:

— О чем?

Мужчина мне улыбается, но так, что я боюсь, что у него заболят скулы:

— О разных вещах.

К нам подходят Еленка и Матвей. Дочь переводит взгляд с меня на Сергея, рассматривает его чуть дольше, чем принято, потом выразительно смотрит на руку Сергея на моем локте:

— А что это Вы мою маму за руки хватаете?

Давлатов отвлекается, а я выдергиваю локоть из его хватки.

Потом Еленка, явно издеваясь, обращается уже к Гордееву:

— Кирилл, ты лифчик-то мне верни.

Мне почти жалко парня, который от злости белеет. Видно, что все слова, которые он сейчас помнит, они матерные:

— Ты вообще, мелочь, обнаглела? — отвечает, правда, без мата.

— Это мой любимый лифчик, синенький, — продолжает стебаться Еленка, — Как-то ты его на потолок пристроил? Вот, значит, и снять сможешь.

Кирилл, не сдержавшись, делает шаг по направлению к ней, но что собирается делать остается мне неизвестным, потому что я вижу Лекса и еще двух ребят. Эти — без официоза, в джинсах и футболках, но наверняка — с оружием. Они направляются к нам.

Лекс, конечно, узнает Давлатова, поэтому с ходу спрашивает:

— Проблемы?

Я кивком головы указываю на плечистых ребят в костюмах. Лекс поворачивает голову и смотрит на Воропаева и его людей.

В это время Матвей, крутящийся то у моих ног, то у Лениных, задирает головку и спрашивает:

— Дядь Лёсь, а ты с нами на пони кататься идёсь?

Лекс подхватывает мальчика с пола, передает его мне и отвечает:

— Я на работе, малой, — а сам оттесняет меня и детей от Давлатова.

На Сергея страшно смотреть, видно, что он в ярости, потому что до него дошло, что я с ним явно никуда не поеду, не пойду и разговаривать не буду.

— Значит, поговорить нормально ты не хочешь, — рычит он.

— Да не о чем нам говорить, Сергей Владимирович. Удачи! — бросаю я ему, как собаке кость, и иду на выход.

Костюмы вроде собираются оживиться, но ребята делают так, что становится видно, что у них стволы.

Перестрелка в школе — это не то, что нужно Давлатову, поэтому мы уходим под скрип его зубов.

Синий лифчик Еленке придется купить другой.

Глава 17. Преимущества.

Сергей.

Су*а-а-а. Я смотрю ей вслед и мечтаю переломать хмырю, который их забирает ноги. И руки тоже. Как придурок, жду, надеясь на то, что Дина оглянется. Ага. Три раза.

Зато оглядывается ее дочь, расплывается в ехидной улыбке и показывает Кириллу конфигурацию из среднего пальца. Наблюдая за выражением его лица, озвучиваю свою догадку:

— Нравится, что ли?

Жду, что сейчас поднимется ураганом возмущение, но племяш смотрит на меня серьезно:

— Нравится. Сначала бесила, а потом… Только маленькая она еще. За ручку ходить — для меня смешно. А для нее все по-взрослому рано.

Вот так он озвучивает свое видение проблемы. Не мое дело, но все-таки спрашиваю: