Верховная жрица

Когда я спускаю ноги с кровати, в бедре появляется пульсация, которая распространяется вверх по ягодицам и отдается в поясницу.

Найт качает головой, но ничего не говорит, когда я осторожно поднимаюсь на ноги. Опираясь одной рукой на кровать, я беру подставку для капельницы и, используя ее как костыль, медленно направляюсь к двери.

У меня начинает кружиться голова, и не успеваю я выйти в коридор, как появляется медсестра.

Ее глаза расширяются, когда они останавливаются на моем лице.

— Вы слишком бледны! Вам следует вернуться в постель, пока вы немного не окрепнете.

— Оставьте ее, — раздается голос Найта прямо у меня за спиной.

Медсестра переводит взгляд с Найта на меня, затем бормочет:

— Только не переусердствуйте.

Я киваю и, шаркая ногами, продолжаю идти к выходу из палаты. Когда мне удается заглянуть в другое окно, я вижу Элени, лежащую на кровати, к которой подключено всевозможное медицинское оборудование.

— Господи, — шепчу я, и мои глаза наполняются слезами при виде моей сестры, лежащей без сознания.

У меня снова кружится голова, но я иду вперед, пока не оказываюсь в палате Элени.

Встав рядом с ее кроватью, я слышу движение, и в следующую секунду что-то прижимается к моим ногам, а Найт грубым тоном приказывает:

— Сядь.

Я опускаюсь на стул и поднимаю на него взгляд.

— Спасибо.

Мужчина лишь кивает и скрещивает руки на широкой груди, отчего его мускулистые бицепсы напрягаются под тканью коричневой рубашки с длинными рукавами.

Я перевожу взгляд на Элени и, потянувшись к ней, нежно провожу кончиками пальцев по ее волосам.

— Я здесь, — тихо бормочу я, мои эмоции грозят перерасти в хаос.

Осознание того, что я должна быть сильной и выглядеть как глава греческой мафии, не дает мне разрыдаться.

Чувствуя, что Найт стоит чуть позади меня, я говорю напряженным голосом:

— Спасибо за все, но ты можешь идти.

— Нет.

Я поворачиваю голову и снова смотрю на него.

— Я ценю все, что ты сделал, но теперь мы в порядке. Тебе не обязательно оставаться здесь.

На его лице мелькает нетерпеливое выражение, и меня охватывает замешательство, когда я смотрю на мужчину, который, похоже, не собирается уходить.

— Если Сантьяго приказал тебе охранять нас, то на острове в этом нет необходимости, — говорю я ему.

— Сантьяго ничего мне не приказывает, — бормочет он, и от его глубокого и грубого голоса у меня по рукам бегут мурашки.

— Оу. — Я не могу смотреть ему в глаза дольше нескольких секунд, поэтому отворачиваюсь. — Все в порядке, если ты уйдешь. Я хочу побыть наедине с сестрой.

Чтобы не сломаться перед тобой.

— Притворись, что меня здесь нет.

Я фыркаю и снова встречаюсь с ним взглядом.

— Это трудновато сделать, когда ты стоишь прямо за мной. Ты можешь хотя бы подождать в коридоре?

Секунду он размышляет, глядя на открытую дверь. Затем, кивнув, выходит.

Черт, этот мужчина слишком напряжен, и ему нужно расслабиться.

Я снова обращаю внимание на сестру, и пока смотрю на нее, разрушительные эмоции наполняют мое сердце одно за другим.

Я чувствую себя виноватой из-за того, что Элени пострадала, а затем меня охватывает полное опустошение, когда воспоминания обрушиваются на меня с новой силой.

Кики убивают выстрелом в голову.

Папу убивают у подножия лестницы.

Понятия не имею, что случилось с мамой.

Крики и выстрелы.

Паника и ужас от мысли, что следующая пуля оборвет мою жизнь.

Кровь, скопившаяся под головой Элени и вытекающая из ее носа.

Мой взгляд скользит по лицу сестры, и я прижимаю руку к ее голове, наклоняясь ближе. Желая узнать, как у нее дела, я оглядываюсь через плечо на Найта, который стоит в коридоре, прислонившись спиной к стене и скрестив руки на груди.

— Доктор что-нибудь говорил об Элени? — Спрашиваю я его.

Он отталкивается от стены и встает в дверном проеме.

— Помимо того, что она была ранена и пуля попала в левое легкое, у нее также был проломлен череп и развился отек мозга. Ее вывели из искусственной комы одновременно с тобой.

Его тон резкий, будто он сообщает официальную информацию, и это меня нервирует.

— Ты можешь позвать доктора? — Спрашиваю я, снова глядя на Элени.

— Кассия хочет видеть доктора Энтони, — кричит он, заставляя меня перевести взгляд на него, все еще стоящего в дверном проеме.

Медсестра спешит по коридору, и ей приходится подождать несколько секунд, прежде чем Найт отступает в сторону, чтобы она могла пройти.

— Здравствуйте, — говорю я, переводя взгляд с Найта на женщину. — Я хотела бы узнать, как дела у моей сестры.

— Мы наблюдаем за отеком ее мозга. Мы узнаем больше, только когда она очнется.

— Сколько времени это займет?

— Мы не можем сказать наверняка, — отвечает медсестра.

Я смотрю на Элени, и мой голос дрожит, когда я спрашиваю:

— Но она же очнется, правда? С ней все будет хорошо?

Медсестра кладет руку мне на плечо.

— Будет лучше, если вы поговорите с доктором Энтони. Он уже в пути.

Беспокойство сжимает мое сердце, пока я продолжаю смотреть на Элени.

— Вам следует вернуться в постель, — говорит медсестра. — Слишком сильная нагрузка на ваш организм может замедлить процесс восстановления.

Я качаю головой.

— Мне и здесь будет хорошо.

В разговоре возникает пауза, затем она говорит:

— Если понадоблюсь, я на посту медсестер.

Я киваю, не сводя глаз с сестры.

Некоторое время слышны только звуки, издаваемые медицинским оборудованием.

Внезапно волна шока обрушивается на меня с такой силой, что я резко втягиваю воздух, и физическая боль пронзает мое тело.

Кики, мама, папа, дядя Джордж, тетя Васалики... охранники.

Мой голос дрожит от непролитых слез, когда я спрашиваю:

— Сколько времени прошло?

— Девять дней. — Найт прочищает горло. — Мы смогли забрать вас из Греции только после того, как состояние вашего здоровья стало достаточно стабильным для перелета.