Верховная жрица

— Конечно, — быстро соглашается она. В ее глазах появляется беспокойство. — Теперь ты возглавишь бизнес?

Мой голос полон властности, когда я отвечаю:

— Да.

Она снова кивает, но ее подбородок начинает дрожать.

— Только будь осторожна, agapi mou. Я не могу потерять и тебя.

— Не потеряешь, — заверяю я ее и встаю с дивана, говоря: — Давай я покажу тебе твою комнату.

Тетя Марина поднимается на ноги и спрашивает:

— Когда мы поедем в Афины за вещами твоей матери и сестер? Тебе тоже понадобится одежда.

Черт.

Я останавливаюсь и, обернувшись, чтобы посмотреть на нее, потираю кончиками пальцев висок, где начинает пульсировать тупая головная боль.

— Я поеду одна. Там для тебя небезопасно.

— Хорошо.

Я веду тетю Марину в одну из трех гостевых комнат с видом на пруд с кои и наблюдаю, как она оглядывается по сторонам.

— Пока ты поживешь здесь, — предупреждаю я ее. — Ты не сможешь вернуться в Новую Зеландию, пока я не укреплю свои позиции в качестве главы организации и не решу все вопросы с Братвой.

— Я понимаю, — говорит она, после чего подходит, взяв меня за руку и нежно сжимает мои пальцы.

Я с трудом сдерживаю слезы, и мое горло сжимается, а затем шепчу:

— Спасибо. Я попрошу персонал принести твой багаж. Полагаю, он в главном здании?

Она кивает.

— У тебя так много работы. Я позабочусь о своем багаже. Не беспокойся.

Я сокращаю расстояние между нами и крепко обнимаю ее.

— Спасибо, что приехала. Я очень ценю это.

— Для тебя все, что угодно, agapi mou.

Слезы застилают мне глаза, и я отпускаю ее, выбегая из комнаты, пока не сломалась у нее на глазах. Я спешу в свою спальню и, когда поворачиваюсь, чтобы закрыть дверь, Найт заходит следом за мной. Одной рукой он тянется ко мне, а другой закрывает дверь.

Когда он прижимает меня к своей груди, я чувствую, как на меня обрушивается волна эмоций, угрожая выбить почву из-под ног.

Я бы хотела забиться в угол и месяцами оплакивать потерю своей семьи. Но, к сожалению, у меня нет такой роскоши, как время, чтобы предаваться скорби.

Вместо этого я выкраиваю десять минут и обнимаю Найта за талию, пряча лицо у него на груди.

Пока я даю волю слезам, его ладонь скользит по моей спине, и я чувствую, как он целует меня в макушку.

Этот мужчина быстро становится для меня больше, чем просто телохранителем. Он делает для меня гораздо больше, чем просто обеспечивает мою безопасность.

Но, судя по его словам, у меня сложилось впечатление, что он относится ко мне как к младшей сестре. Он делает все это, чтобы загладить вину за неудачу с Ронни.

Я не более чем его шанс на искупление.

От этой мысли я отстраняюсь.

— Спасибо, но мне нужно освежиться. Ты не против подождать в гостиной? — Я избегаю встречаться с ним взглядом, когда обхожу его и направляюсь в ванную. — Или ты можешь пойти к себе домой. После душа я планирую приступить к работе.

— Я переехал в комнату рядом с твоей, — бормочет он, заставляя меня остановиться.

Я оборачиваюсь.

— Ты переехал?

— Да. Я не отойду от тебя ни на шаг.

— Оу. — Я поворачиваюсь обратно к ванной. — Хорошо. — Я вхожу внутрь и берусь за ручку двери, добавляя: — Чувствуй себя как дома.

— Не запирай дверь, — напоминает он мне, а я в ответ бормочу: — А ты не входи.

— Пока ты там одна и не кричишь, тебе не о чем беспокоиться.

Когда я закрываю дверь, мне кажется, что я слышу его смех. Я снова открываю ее, но Найта уже нет.

Должно быть, мне это померещилось.

Глава 15

?

Найт

Я проверяю комнату, в которой буду жить, и, обнаружив у изножья кровати свою спортивную сумку, расстегиваю молнию и роюсь между тремя автоматами, Beretta и Glock в поисках свежей рубашки и брюк-карго.

С тех пор как я начал искать Ронни, я часто переезжаю с места на место, и никогда не стремился к тому, чтобы прочно обосноваться в одном месте.

У меня не было причин обзаводиться домом.

Я застегиваю молнию на сумке и иду в ванную комнату. Я кладу чистую одежду на стойку и вытаскиваю пистолет Heckler & Koch, который был спрятан за поясом моих брюк.

По привычке я извлекаю магазин и проверяю, заряжен ли он, прежде чем вставить его на место. Я кладу оружие на стойку и приседаю, чтобы достать нож K-Bar, который спрятал в правом ботинке.

Я поднимаю руку и кладу нож рядом с пистолетом, после чего начинаю снимать ботинки.

Пока я раздеваюсь, мои мысли возвращаются к Кассии. Это так чертовски печально, что она не может оплакать свою семью. Все горе, которое она пережила, просто сидит внутри нее. И неизвестно, к какому исходу это приведет: ожесточит ее, или сломает.

Я не хочу, чтобы она ожесточилась, как я.

Когда Кассия находится на работе, она может быть настоящей крутой королевой, которой ей и положено быть. Но когда мы дома, я всегда готов обеспечить ей тот комфорт, в котором она нуждается. Надеюсь, это поможет ей найти время для скорби.

Я включаю краны и, как только вода нагревается, встаю под струю. Не теряя времени, я моюсь, а через несколько минут выхожу из душа и беру полотенце.

Вытеревшись насухо, я быстро надеваю чистую рубашку и брюки-карго. Когда я надеваю ботинки, то слышу голоса и хватаюсь за оружие.

Я выбегаю из спальни и врываюсь в коридор.

Тетя Кассии испуганно вскрикивает, а мужчина, одетый в униформу острова, замирает; его глаза расширяются, когда он смотрит на меня.

— Ты доведешь меня до сердечного приступа, — смеется тетя, задыхаясь от испуга.

— Извините, мэм, — бормочу я.

— Зови меня Мариной, — предлагает она.

Я киваю, затем представляюсь ей:

— Линкольн Найт.

— Рада официально познакомиться с тобой, Линкольн, — говорит она. Ее глаза, такие же карие, как у Кассии, изучают мое лицо. — Позволь мне показать этому любезному человеку, где оставить мой багаж, а потом я приготовлю нам чай.

Хотя я и не пью чай, я киваю.

Пока Марина проводит сотрудника в свою комнату, я иду в спальню Кассии. Остановившись возле шкафов, я слышу, как в душе течет вода.