Верните себе здравомыслие: Применение нестандартного подхода общей семантики
Шрифт:
2. Прочтите статью в журнале или газете. Определите каждое утверждение как констатацию факта или заключающее утверждение. Какого соотношение? Возьмите другой журнал или газету и повторите эти шаги. Есть ли разница в соотношении?
3. Сравните две истории об одном событии или ситуации. Какие факты вы нашли в обеих историях? Какие заключения? Как вы оцениваете схожести и отличия? Какие выводы вы можете сделать?
4. Что, вы считаете, вы знаете достоверно? (Признайтесь в этом, по крайней мере, себе. Почти всегда есть что-то, что мы считаем достоверным.) Откуда вы знаете?
5. Как вы себя определяете? По каким свидетельствам? Как сходящиеся заключения повлияли на это определение?
6. Оцените следующие утверждения как истинные (И), ложные (Л) или неопределённые (?).
Первое предложение в этой
Эта книга – о производстве компьютеров.
Моему другу понравятся истории из этой книги.
У Съюзан и Брюса есть сад.
Альфред Коржибски утверждает: «Карта – это территория».
Земмельвайс был хорошим врачём.
Из-за предположений возникают неприятности.
Используя науку, мы можем доказать то, что мы утверждаём.
Все лебеди – белые.
Мы можем быть объективны, когда используем науку.
Людей тошнит от змеиного мяса.
Подумайте над тем, какая информация вам нужна, чтобы сделать «неопределённые» утверждения более вероятно истинными или ложными. Обсуждение этих оценок можно найти в разделе Ссылки к этой главе.78
7. Как эти эксперименты и вопросы помогают вам работать над вашими личными проблемами?
Глава 10
Структура языка
Сколько сгинуло добрых, благих начинаний, сколько замков воздушных рассыпалось в прах из-за тоненькой линии предначертаний, о которую мы спотыкались впотьмах.
14
Перевод с английского Г.Л. Варденги
И здесь мы находим очень важный факт; конкретно, тот факт, что в языке, любом языке, в основании, присутствует определённая метафизика, которая приписывает, сознательно или неосознанно, этому миру структуру некоего рода…Мы не понимаем, какой силой обладает структура любого привычного языка. Не будет преувеличением сказать, что она порабощает нас за счёт механизма с.р. [семантических (оценочных) реакций], и структура, которую язык выражает и внушает нам неосознанно, автоматически проецируется на мир вокруг нас.
В параграфе Применения главы о невербальной осознанности мы просили вас поэкспериментировать с обращением внимания на структуру звуков вокруг вас. Когда мы практикуем это на семинарах, иногда мы получаем ответы следующего рода. Некоторые люди слышат звуки как симфонии, фокусируясь на отношениях и ритмах; другие – слышат их как отдельные кусочки, которые доминируют в их внимании, фокусируясь на индивидуальных элементах; некоторые люди слышат другие образы. Что услышали вы?
Мы не относим какие-либо из этих особенностей восприятия к верным или неверным, но признаём, что наш опыт прошлого влияет на то, как мы слышим и на определённые предположения о звуке. Эти предположения влияют на то, как мы слышим мир. «Симфония» отличается по звучанию от отдельных звуков. В следующий раз, во время практики, постарайтесь намеренно слушать симфонию, затем доминирующие отдельные звуки, затем образ(ы), которые вы слышали раньше.
Схожим образом, структура нашего языка влияет на то, как мы обращаем наше внимание на то, что происходит, и таким образом, строим свой опыт, т. е. то, как мы непрерывно абстрагируем. Что мы имеем ввиду под «структурой нашего языка»? Помимо прочего, она включает лексику (слова); то, как мы составляем слова в предложения (грамматика); и то, как мы складываем вместе предложения, чтобы делать выводы (логика). В структуре языка нас интересуют участники коммуникации: то, как мы распределяем значения, когда выражаем что-либо посредством звуков рта, отметин на бумаге, и т. д., и пытаемся понять и оценить то, что выражают другие. Мы также можем исследовать то, как со временем развивались различные языковые структуры и о том, как разные языки отличаются по структуре. И центральный вопрос в теме этой книги: Какое отношение эти структуры имеют к тому, как мы, люди, поступаем, имеем
дело с трудностями и относимся друг к другу?Антропологи-лингвисты, такие как Бенджамин Ли Уорф и Эдвард Сэпир изучали языки различных культур. Их открытия поддержали идеи Коржибски о возможностях языковой структуры. Например, у нас есть одно слово для обозначения белого вещества, которое иногда падает с неба в холодную погоду, и мы склонны просто оценивать в рамках того, идёт снег или нет. Мы можем добавить к слову прилагательные, такие как плотный, слабый, и т. д., а после того, как он пролежал на земле какое-то время – грязный, мокрый, но обычно одного слова нам достаточно.
Однако у инуитов (эскимосов) есть другие нужды в отношении снега из-за суровых зим. Для того чтобы пережить зимы, им нужно различать много разных видов снега. Наличие в лексиконе их языка слов, обозначающих различные виды снега, отражает эту потребность.81 До какой степени то, как мы и инуиты говорим, не только отражает, но и влияет на наши соответствующие восприятия и на связанное с ними поведение?
Как вы могли заключить из обсуждения выше, мы – не лыжники; им тоже полезно пользоваться большим количеством слов, обозначающих снег, чем тем из нас, кто предпочитает сидеть у камина. Мы узнали о следующих словах, которыми пользуются лыжники, чтобы различать то, что у них под лыжами и таким способом лучше подстраиваться под среду: пюре, наст, фирн, каша, целяк, паудер, лёд, грязь, и т. д.
Разные профессии и хобби имеют особые лексиконы. То, что со стороны называется «жаргоном» показывает важные отличия тех, кто использует слова. В каких сферах вашей жизни у вас есть слова, которые вносят для вас больше отличий, чем для других? Как это влияет на ваши восприятия или поступки?
В нашем обсуждении структуры, мы отметили нашу склонность делить мир на вещи и то, что они делают. Эта склонность следует из природы индоевропейских языков, как английский (и русский), характеризуемой подлежащим-сказуемым. Правильно построенное предложение в английском языке требует иметь в себе форму подлежащего (как правило, это существительное; субстантив) и форму сказуемого (глагола, прилагательного и др. частей речи). Есть ли необходимость делить мир таким образом?
Уорф, как и Коржибски, считал, что нет. Он писал:
Мы постоянно глубоко копаем в выдуманные действующие сущности природы по той простой причине, что наши глаголы обязаны стоять рядом с субстантивами. Нам приходится говорить ‘Что-то сверкнуло’ или ‘Вспышка сверкнула’, указывая на деятеля, ‘что-то’ или ‘вспышка’, который выполняет то, что мы называем действием – «сверкать». [15] Но вспышка и сверкание – это одно и тоже! На языке Хопи вспышку передают простым глаголом, rehpi: ‘вспышка (произошла)’. Здесь нет деления на подлежащее и сказуемое, нет даже суффикса как – t в латинском языке; tona-t – ‘это гремит’. У Хопи есть глаголы, не требующие подлежащего, и это даёт этому языку потенциал – который, скорее всего, не разовьётся – логической системы для понимания некоторых аспектов вселенной.82
15
Некоторые безличные предложения в английском языке, в которых деятель неясен обязательно требуют, подлежащего в качестве которого используется местоимение it (это), а в русском языке могут обойтись без него. Примеры: It’s got cold. – Похолодало; It gets dark at six o’clock. – Темнеет в шесть часов.
Как мы отметили в Главе 3, мы функционируем на основе определённых невысказанных предположений, которые формируют наше мировоззрение, или метафизику. Структура языка может отражать центральный аспект нашей метафизики, которая в случае английского (и русского) языка включает определённые предположения о деятелях и действиях, требуя подлежащие и сказуемые. Как бы отличалось наше мировоззрение, если бы мы говорили на языке, в котором ‘вещи’ и то, ‘что они делают’ сосуществовали бы в пределах того, что Уорф обозначил как «концепт более схожий с глаголом, но без скрытых предпосылок деятеля и действия»?83 Какие ещё предположения встроены в английский (или русский) язык? Как их передали нам в правилах грамматики и логики?