Вернуть мужа. Стратегия и Тактика

Максим стоит, не двигаясь с места, без сил опустив руки вдоль тела, и не делает попытки меня остановить:

– Ты разучилась доверять, Варежка. Твоего доверия не хватает даже чтобы выслушать меня. Мы взрослые люди. Мы муж и жена. Неужели столько лет можно перечеркнуть одним подозрением?

– Ты считаешь меня параноиком? Ты хочешь поделиться со мной рассказом о сложном случае в твоей практике? Или это ситком? Розыгрыш? Нелепость? Рука соскользнула, губы промазали?

С каждым моим словом Максим мрачнеет и хмурится:

– Нет, не промазали. Но выводы ты делаешь не те. Это разговор не на пять минут.

– И он наконец делает шаг мне навстречу.

– Нет! Только попробуй пойти за мной!
– выставляю я руки вперед и делаю шаг назад. Спиной натыкаюсь на Клавдию Кирилловну с подносом, на котором две изящные розовые чашечки с ежевичным чаем и вазочка с овсяным печеньем.

Тараканы растягивают баннер "Свободу Варваре! Долой Максима!" и приветствуют меня, возбужденно подпрыгивая.

– Простите!
– бормочу я и, осторожно обойдя женщину, выхожу из офиса. Ковыляю по улице до остановки троллейбуса. Подвернутая нога болит. Не оборачиваюсь, потому что чувствую: за мной никто не идет.

Остановка напротив сквера, в котором любимая горожанами инсталляция "Собачья свадьба". Жених во фраке и цилиндре. Невеста в свадебной фате и балетной пачке. Это две дворняжки, стоящие на задних лапах. Их носы натерты новобрачными до блеска. Перед скульптурой уличные музыканты играют какую-то легкую музыку, а девушка лет шестнадцати громко читает стихи:

Когда умирает любовь,

Врачи не толпятся в палате,

Давно понимает любой -

Насильно не бросишь

В объятья...

О! Юлия Друнина. Мама Вовки когда-то показывала нам свою заветную тетрадочку, в которую еще школьницей начала записывать стихи о любви. И это стихотворение я прочла тогда впервые. Наизусть не помню. Теперь остановилась послушать.

Насильно сердца не зажжешь.

Ни в чем никого не вините.

Здесь каждое слово -

Как нож,

Что рубит меж душами нити.

Пропускаю троллейбус, чтобы дослушать:

Здесь каждая ссора -

Как бой.

Здесь все перемирья

Мгновенны...

Когда умирает любовь,

Еще холодней

Во Вселенной...

Мне ехать шесть остановок. Сижу у окна и стараюсь по памяти восстановить только что услышанные стихи. Нога болит и, кажется, даже распухла. Так мне и надо! Пусть лучше такая боль, чем страдание от воспоминаний, рваными разноцветными лоскутами мелькающими перед спутанным сознанием, словно кто-то в бешенстве разодрал любимое старое лоскутное одеяло и теперь дразнит меня этим, зная, что мне неприятно.

Тринадцать лет назад

– Он признался тебе?
– от любопытства глаза Сашки круглые, как кофейные блюдца.

– Варя?
– присоединяется к ней Лерка, отвлекая меня от раздумий.

Мы сидим в "Пельменной" и ждем мальчишек. Они сегодня в военкомате на медкомиссии, и учебный день прошел без них.

– Нет, - тихо и расстроенно говорю я. После поцелуя на сцене и официального статуса "пары" мы далеко не продвинулись. Не то чтобы я в десятом классе хотела выскочить замуж (папа меня за ухо на балконе на бельевой веревке подвесит!), но объяснения в любви, красивого, необычного, романтического, хочется очень! Об этом и сообщаю подругам.

– Да!
– тут же соглашается здравомыслящая Сашка.
– Логично было бы получить сначала признание, потом поцелуй, а потом и предложение.

– Ну почему?
– задумчиво тянет Лерка.
– Можно и нарушить стереотипы. Хотя замужество до признания и до поцелуя - прошлый век.

Сашка с Леркой стали оживленно, постоянно тормоша меня, обсуждать, что чувствовали бедные невесты, впервые увидевшиеся со своим женихом у алтаря. Договорились мы до того, что стали обмениваться вариантами спасения несчастных девушек-овечек. Сюжетов хватит на три-четыре авантюрных романа.

Появившиеся мальчишки подсели к нам. Максим и Вовка по обе стороны от меня.

– Ну что, любимые, вот мы и вернулись со службы!
– хохмит Игорь.
– Дожидались ли вы нас? Вижу - дожидались! А честно ли ждали или налево поглядывали?

Слева от нас, за соседним столиком, уже час ели одну порцию пельменей на четверых студенты находящегося рядом со школой Строительного института. Они зависли в тот момент, когда увидели Лерку. Пару раз пытались подойти, но Сашка всех отшивала, резко и решительно, пообещав навязчивым юношам, что сейчас придут наши парни-боксеры, на минуточку, мастера спорта.

– Все глаза проплакали!
– съязвила Сашка, ехидно улыбнувшись и помахав соседнему столику.

Максим взял мою руку в свою, и сердечко мое начало сбиваться с ритма. Ладно, пусть все идет, как идет. Я терпеливо ждала, словно Золушка у очага с закопченными медными кастрюлями, и принц пришел. Даже поцелуй был.

Вовка травит новые анекдоты. Мы смеемся так громко, что убирающая со столов девушка делает нам замечание, и мы расходимся по домам. Провожающий меня Максим доводит до подъезда и быстро прощается. Опять ничего не сказал! Надо посоветоваться с бабушкой.

Настоящее. Пятница (продолжение)

Тащусь к дому, чувствуя, что без помощи врача точно не обойдусь. У подъезда белый кадиллак. Вот ведь упорный товарищ. Железные нервы у Ермака и мозгов, как у диплодока. От Сашкиного Ваньки знаю, что этот самый крупный динозавр, гигант юрского периода, имел мозг размером с грецкий орех, а самый умный - с куриное яйцо.

Увидев меня, ковыляющую по направлению к дому, "диплодок" быстро вышел из машины и пошел мне навстречу.

– Что случилось?
– с тревогой спросил он.

– Наткнулась на айсберг, - сообщила я, задрав голову и выискивая на его открытом симпатичном лице признаки хомо сапиенс.

Ермак смело поднял меня на руки и понес к подъезду. Ладно, доедем до квартиры - будем решать вопрос о его изоляции от меня. Консьержка Ольга Викторовна с удивлением смотрит на нас, даже рот приоткрылся. Приветливо машу ей рукой и еду дальше. Тараканы, встревоженные схваткой с Максимом, почти уснувшие в троллейбусе, теперь спросонья потираю глазки и пытаются сообразить, что делать дальше.