Вернуться в Антарктиду

После мора и неурожая в Большерецке осталось не более сотни жителей. Все они не испытывали особой любви к Российской власти, бросившей их без поддержки, практически на грани выживания на отшибе империи. Казаки, мореходы, охотники и арестанты – все жили вместе на тесном пятачке, ограниченном покосившимся забором из дурно оструганных бревен, ели одну похлебку и делились одной обидой на власть, забывшей об их существовании. Ссыльный «генерал» (как он представился, хотя на самом деле был лишь полковником Барской конфедерации) Беневский со своей жгучей нелюбовью к правящим кругам, вставшим у руля в результате дворцового переворота, пришелся среди них ко двору.

Поповский сын Ваня Устюжанинов слушал рассказы бывалого вояки раскрыв рот. Юноша впитывал науки как губка, учил латынь и европейские языки. Обучение давалось ему играючи (видимо, я унаследовал эту генетическую черту, как и другую – страсть к приключениям). Вскоре Ваня многому научился у Беневского, включая виртуозное владение шпагой. Его отец-священник, хоть и не приветствовал «смертоубийство», сильно против воинской науки не возражал, ибо жить на границе и не уметь себя защитить – недальновидно и глупо.

Вечерами, когда за окном выла вьюга, а комната освещалась коптящими сальными свечами, Беневский читал вслух книгу о приключениях лорда Ансона, каким-то чудом завалявшуюся в скудной библиотеке Нилова. Послушать эти истории собиралось едва ли не все население крепости, включая кухарку и команду застрявшего в порту Большерецка из-за ранней зимы каботажного судна. Воображение рисовало слушателям волшебные тропические острова, где царит вечное лето, порхают невиданные райские птицы и шелестят загадочные пальмы на песчаном берегу лазурного залива.

Невероятно, но именно книга Ансона «Путешествие около света» невольно способствовала тому, что мысли о бунте против власти и бегстве с Камчатки в надежде найти лучшую жизнь за океаном постепенно слились воедино и овладели умами. Когда ссыльные во главе с графом Беневским, сговорившись, решили самовольно уплыть в теплые моря на поиски свободы и пиратских сокровищ, к ним примкнуло более семидесяти человек. Среди них был и тринадцатилетний подросток Иван Устюжанинов, сломя голову бросившийся навстречу приключениям.

В мае 1771 года, отбив кувалдами вмерзший в лед галиот «Святой Петр» и прихватив на обмен меха, оружие и скромный объем провианта, беглецы отправились в кругосветное плавание. Перед тем, как уплыть, они написали письмо в Петербург, где содержались в том числе и такие строчки: «В России начальники единое только имеют право делать людям несчастие, а помочь бедному человеку никакого уже права не имеют... непорядочные у нас законы и самовластие... Народ российский терпит единое тиранство, в Европе ездят промышлять серебро и золото, а у нас сей промысел отнят, а кто оным может пользоваться – то одни фавориты и богачи, грабя народ и из общественной казны богатства. Что осталось бедному непросвещенному народу? Он коснеет в невежестве и страждет, и никто за истинные заслуги не награждается… камчатская земля от самовластия начальников разорена… Можете рассуждать, обвинить ли наш поступок, какой мы произвели, но мы все присланы в Камчатку не по правосудию, а по доносам, и нет и не было ни малейшего к нам человеколюбия».

Декабристы полвека спустя мечтали бежать в знакомую им Европу, где они учились (например, Кюхельбекер), воевали с Наполеоном и имели представления о культуре и обычаях. Камчатские бунтовщики бежали за красивой сказкой на Юг, за горизонт неизвестного, на свой страх и риск, без знания точного маршрута и языков. Это была настоящая авантюра. Молодые, азартные и бесстрашные, они вышли на каботажном судне, предназначенном для плавания в прибрежных водах, в открытый океан. Вместо карты у них была книга лорда Ансона с нарисованными от руки схемами. Они не представляли толком, куда плывут, но верили, что обязательно найдут счастье на далеких берегах.

В Санкт-Петербурге о бегстве ссыльных узнали только через год – новости тогда доходили в столицу с опозданием, но письмо Беневского и его соратников, все-таки добралось в столицу по плохим дорогам и наделало шума. Понятно, что поступок сочли возмутительным и наглым, завели особое «Дело о происшедшем в Камчатке в Большерецком остроге от сосланных злодеев бунте» (* Сноска: хранится в Центральном государственном архиве древних актов в Москве на Пироговке). Бегство «за южные моря» настолько взбесило Екатерину, что она повелела имена бунтовщиков предать вечному забвению. Страх понести наказание был столь велик, что в России о камчатских событиях не писали вплоть до начала 20-го века.

Как было уже сказано, очарованный фантастическими описаниями и личным примером никогда не унывающего графа Беневского Ваня Устюжанинов, не раздумывая, примкнул к беглецам. Ему было суждено избежать гибели в пучине и обогнуть одним из первых российских подданных мыс Доброй Надежды. Его приключения были воистину неисчерпаемы! Он добрался до Мадагаскара, потом уплыл во Францию вместе с графом, а потом с новой экспедицией вернулся на Мадагаскар, ставший для него личной точкой притяжения.

Устюжанинов прожил на острове несколько лет, выучил язык и обычаи мальгашей, открыл великую тайну забытой древней цивилизации, наткнулся на пиратский клад и стал богатым человеком, в бою потерял кисть левой руки, но, измученный тоской по родине с ее суровыми горами, долгими зимними ночами и снегом, вернулся в Сибирь. Вольному плавателю в гостях хорошо, а дома лучше.

Спустя двести лет я нашел его «Записки о хождении морями и счастливом житии на туземном острове Мадагаскар, писаные в 1778 году Иваном Уфтюжанином, побывавшим в тайном городе Меринов на южной оконечности Земли»при обстоятельствах, подробно изложенных в этой книге. Под старость лет я испытал такое невероятное воодушевление, что можно говорить о пришествии второй молодости. Без преувеличения: история приключений поповича Устюжанинова повлияла на меня и моих предков по мужской линии в точности так, как когда-то книжка о странствиях лорда Ансона определила жизнь моего далекого предка.

Увы, несмотря на вспыхнувший в моей груди энтузиазм, силы мои на исходе. Я прошел только часть уготованного пути, дальнейшее оставляю за вами. Теперь я знаю: все повторится. Круг замкнулся однажды, замкнется он и второй раз. Я предчувствую, что кому-то из моих дорогих читателей предписано на роду вступить на дорогу к вечности под сводами мадагаскарских пещер. На их благоразумие, волю и благородство я уповаю…

*

Мила прикрыла книгу, борясь с новым приступом воспоминаний.

В свадебном путешествии Мадагаскар явился ей сказочной страной. Баобабы, лемуры, бирюзовые заливы Индийского океана… До середины двадцатого века остров был французской колонией, и язык завоевателей все еще оставался там государственным, Миле пришлось поработать для мужа переводчиком. Ей это было в радость.

Посетив столицу острова Атананариву, они продолжили путешествие в глубь страны. Милке хотелось экзотики, и она уговаривала Диму ехать на местной маршрутке в соседний город Фианар, но муж отказался, наняв персонального водителя.

– Восемь часов в дороге бок о бок с потными туземцами я не выдержу, дорогая, - сказал он, целуя ее в макушку. – Я забронировал лучший дизайнерский отель неподалеку от национального парка Исалу. Ты же любишь природу? Обещаю, что прогулка по парку будет незабываемой. Мы посетим равнины, скалы и водопады. Ты больше нигде такого не увидишь!