Вернуться в Антарктиду

– Ни в коем случае. Я уважаю вас за вклад в лингвистическую науку. Уж вас-то точно нельзя назвать дармоедом.

Загоскин недоверчиво поджал губы:

– Откуда вам, медику, знать про мой вклад? Где вы, и где мои филологические опусы.

– По молодости, - ответил Соловьев, - я интересовался легендами о стране Лемурии, а Мадагаскар некоторые называют его частью, уцелевшей в катаклизме.

– Не кокетничайте. Ишь – «по молодости»! Можно подумать, что из нас двоих старик – это вы.

– Простите, - Вик улыбнулся, - оговорка вышла, хотел сказать «в детстве». Помню, мне попалась статья о том, что французские палеонтологи откопали на Мадагаскаре скелет огромной птицы, жившей более пяти тысяч лет назад. На ноге у нее было надето бронзовое кольцо, покрытое неизвестными письменами. Тогда все газеты мира писали, что найдено неопровержимое доказательство, что Мадагаскар некогда представлял собой единую территорию с Индостаном. Ведь письмена на кольце принадлежали цивилизации Мохеджо-Даро, а ископаемый страус был сухопутной птицей.(*)

(Сноска. Этот эпизод имел место в действительности, правда, имя Загоскина с ним никак не связано, это является фантазией автора, и хронологически эпизод случился за семь лет до указанного момента)

– И зачем вы мне это говорите? – глаза старика ярко сверкнули из-под насупленных кустистых бровей.

– Человеком, правильно определившим принадлежность письмен, были вы, уважаемый профессор. Фамилию Ивана Загоскина я запомнил очень хорошо.

Загоскин неопределенно хрюкнул, прищурился на слишком умного медбрата, потом отвернулся обратно к окну:

– С кольцом работали признанные эксперты. Я-то так, просто идею вслух высказал. Я не специалист по мертвым языкам.

– Но откуда-то вам стало известно, что это артефакт происходит из Мохеджо-Даро?

– Просто зрительная память у меня неплохая. Видел в музее нечто подобное, вот и брякнул, а газетчики подхватили.
– Загоскин снова повернулся к собеседнику, открыто изучая его с головы до ног.
– Удивительно, молодой человек, что вы умудрились связать сей незначительный эпизод со мной. Мало ли на свете Иванов Загоскиных, а вы меня первый раз видите.

– Вы же местная знаменитость, - пояснил Соловьев, улыбаясь, - о вас и вашей богатой биографии мне первым делом рассказали, а я всего лишь сложил два и два.

Загоскин издал еще один неопределённый звук, нечто среднее между хмыканьем и фырканьем. Он был одновременно и польщен, и недоверчив.

– А скажите-ка мне, Виктор-разбойник, вы спите головой на север или на юг?

Соловьев удивился:

– Не задумывался. Это важно?

– Смотря для кого. Так на север или на юг?

– На юг, - подумав, ответил он, представив мысленно расположение кровати в своем полуразвалившемся домишке.

– Значит, вы колдун. Только колдуны кладут подушку с южной стороны. Так считают на Мадагаскаре.

– Советуете переложить?

– Это вам решать, - уклонился Загоскин, - но вы – человек севера, из северной столицы. Не гоже вам с южными просторами связываться. Юг, он не для вас. Он вас погубит.

– Винтана сильнее нас, - напомнил Вик его же недавние слова, - носит нас как щепку в океане. Иной раз и в Южный океан занесет – как знать?

– Вы бывали в Южном океане? – тотчас заинтересовался профессор.

– Где только я не бывал. На Мадагаскаре, правда, не был.

– А то и к лучшему, что не был. Утонула ваша Лемурия давным-давно, и памяти о ней не осталось. Впрочем, берега, которые омывает Южный океан, ничем не лучше. Там тоже полно тайн.

– Каких тайн?

Однако Загоскин вдруг прервал беседу, заключив, что для первого раз выболтал достаточно.

– Отвезите меня в библиотеку, - безапелляционно приказал он.
– Выберу себе почитать что-нибудь на досуге. Я, знаете ли, люблю почитать перед сном. Не эту лабуду, что издают сейчас, а вечное, со смыслом. Вот вы, Соловей-разбойник, какую книгу читали последней?

Вик читал перевод тибетских древних свитков и комментарии к ним, выполненные Белоконевым, но говорить об этом не стал.

– Не помню, - ответил он. – Давно уже кроме газет ничего в руках не держал.

Загоскин в очередной раз извернулся к нему, заглядывая в глаза. Вик стоял сзади, толкал коляску, и смотреть из подобного положения на него было не слишком удобно, но старик все смотрел и смотрел, пока дыхание его не стало сбивчивым от напряжения. С кряхтением он выпрямился, потирая шею.

– Да… А кажетесь приятным молодым человеком.

Вик улыбнулся:

– Хотел у вас уточнить, а почему вы меня «разбойником» постоянно называете?

– Так разбойник вы и есть, - Загоскин скрипуче откашлялся, - сердца девичьи похищаете. Уж небось целую коллекцию собрали, хотя еще и дня у нас не проработали.

– Напрасно вы так, Иван Петрович.

– Да чего уж скромничать, сами понимаете, в какое бабье царство попали. Но вот что я скажу, парень, - старик посмотрел Соловьеву в глаза, но теперь сделал это через зеркало, висевшее в кабинке лифта. – Захочешь любовь крутить, крути, не мое дело, но Милку с Галкой не тронь! Прикипел я к этим двум девицам, особенно к Милке.

– Вы о Миле Москалевой, кастелянше? – заинтересовался Вик.

– Особенная она, - Загоскин погрозил ему пальцем. – Держитесь от нее подальше, а то боком выйдет. Не смотри, что я не ходячий, буду тебя уму-разуму учить, если обидишь!

– Не буду обижать, - пообещал Соловьев. – Тем более, раз она особенная.

Старый профессор, по мнению Вика, все время оставался настороже, словно ждал подвоха или нападения. Соловьев не стал педалировать тему Мадагаскара и всего, что с ним связано, чтобы не возбуждать подозрений. Поспешать с ним следовало не торопясь.

Пока профессор сидел в библиотеке, перебирая тома, что достал для него с верхних полок Вик, обыскать его комнату не составило труда. Соловьев шел на это неохотно, со странной тяжестью на сердце. Одно дело шарить в кабинете директрисы, нечистой на руку и норовящей обмануть других, и совсем другое лазать по ящикам у человека, ничего плохого не сделавшего.

Брать шкатулку и тем более присваивать ее содержимое он пока не собирался, для начала стоило понять, существует ли она вообще. Вик изначально не был уверен, что старик держит опасные вещицы при себе, но раз Милку «притянуло» сюда, значит, они находились где-то поблизости. В городе Уфе так уж точно.